Эльзэ Ласкэр-Шулер. Пауль Гангольф

Коричнев загаром  он шагает
(Как раз  через кафе)
Прибыв из Неаполя, а порой также из Зальцбурга,

Чтобы с другом и другом в дружбе
(Как-нибудь это будет всю ночь) поболтать.
Сердцем Гангольф искреннен.

Наш любимейший товарищ,
Потерянный ребёнок —
По-матерински и по-отцовски так все мы к Паулю.

А он разыгрывает охотно перед нами взросление
В  многоцветно рокочущем мире,
Расстилая его перед всеми прямо на столах кафе.

Всегда вновь «жив ещё!»
Возвращался он, послав себя к чёрту,
Уныл и смертельно добр с фронта домой.

Если мы тогда по улицам шатались,
Я и Принц, и он в своей военной форме,
Выглядел Пауль пропылённым графом с войны,

Который бойню народов воспринял
Судьбой настенного батального полотна,
Чьи краски кричат.

Серьёзен Пауль Гангольф в живописи,
В графике и гравюрах,
Во всём у него твёрдость и опасность.

На каждой его картине — приключение   
В самой утончённой нервозности.
Там над колокольней танцует мечтатель.

Поезда бешено мчатся вдоль и поперёк
Как по железнодорожным путям
По ладоням его сильных рук.

О, тоскования его сердца,
Чья раскромсанность на куски
Просматривается до остовов от луча-пера.

Нескончаемо потрясает его Автопортрет:
Безлунность как экстракт
Глубочайшей одинокости.

Но между всеми своими отгораживающими стенами
Пестует Пауль в себе пристрастие быть Устроителем кукольного театра,
Волшебством наполняя его артистами и танцоршами..

Знала бы я слово взамен,  деградировавшего
В смысле старого мастерства до аффекта, слова «Гений»,
Я бы нашла, что оно подходит Паулю Гангольфу.