Я ненавижу его так нежно

                Поля блаженных – Элизиум, древнегреческий рай,
                куда  попадают те, кто возлюблены богами.
                Считается, что там цветут дивные асфодели

Это бледная асфодель,
что из полей блаженных.
Я нашла ее здесь.
Я нашла ее днесь.
Я ей дело нашла из дел:
долго и томно вянуть,
гостьей меж лилий и роз
                незваной.

Все асфодели с того света
я отдам
за одуванчик со света этого,
сорняком шныряющий по садам!

За детей его юных – уже седых
(долго ли до беды,
если не любит тебя фортуна?).
– Только ветер дунет,
родину покидающих,
чтоб на чужбине искать пристанище.

- Не раздавший ли царства земные Лир он?
Не король ли-солнце,
                что стал безутешно сирым?
И теперь и от бури,
                и от дури своей зависит.
Сам себе шут, так комично лысый!

Я его обожаю желтым.
Я жалею его белесым.
Я ненавижу его облетевшим.
В ржавчине прозреваю золото.
Ложью умею себя утешить.
И ненавижу осень.

– Ненавижу
все, что с нею, как говорится, иже.
Все колдовские ее красоты,
что из предчувствия смерти сотканы.

…Что ж, одуванчик сдается осени
уже в мае…
– Солнце, а корона-то у тебя земная!
Будто ржа, пожирает проседь
ее злато.
Голый череп - за какую вину расплата?
Грех из смертных: сама гордыня! –
вот в чем милый мне
                желтый цветок
                повинен.
Вздумал, что солнцу ровня….
– Он, что лишь плевелам жалким родня по крови!

Я ненавижу его облетевшим.
Я ненавижу его так нежно…
Асфодели – они нездешние.
Не понять им, что свет – кромешен,
если он лишь лампа, а не надежда.
Одуванчик так мало значит…
– только то, что страсть, и угаснув,
ярче
самой взрывчатой из напастей!

– Ежели счастье нынче уже не брезжит,
греюсь солнцем, пылавшим прежде…