Опускаю глаза

Я опускаю ниц усталые глаза.
Замызганный асфальт, пивной блевоты жижа…
Но ниже
– там – под землей сырою – вижу
благие небеса!

Я поднимаю вверх упрямые глаза.
И выше
бедовых туч, беспечной сини,
цветного шарика, что в детстве сгинул,
дырявой звездной крыши,
и звезд самих, что с роком перемигиваются,
и пустоты, на коей мирозданье зиждется,
я вижу
благие небеса…
И на моей реснице их слеза.

А звезды с роком
перемигиваются…
Та, что моя –
с невнятным мне намеком:
о заповеданных религиях?
о неких тайных сроках?
о том, что ей уже назначен судия?
о свете, что во тьме? (Он около, но сбоку!)
А между тем тягучий час за часом,
летучий миг за мигом,
необоримо и неутомимо
сменяясь и сцепляясь, извращаются
в химеру:
               в вечность.
И в небыль вырождается то нечто,
что столь беспечно
казалось счастьем…
Что ж: небыль тоже бесконечна!

Но и над вечностью, и под небытием,
и там, где только свет, и там, где только темь,
и там, где нет уже и рока –
благие небеса…
Хотя уже не видят их глаза.
…Свет, что во тьме – он около, но сбоку.