Эльзэ Ласкэр-Шюлер. Абрахам Штэнцэль

Когда совсем был юным Абрахам,
Его назвал Бог ХАмид.

Я знаю это, так как только  четыре тысячи
И год ещё как это здесь.

Правда, я висела ещё на дереве,
Что укрывала тенью кокосовая пальма,

И по детским играм мой товарищ Абрахам Штэнцэль
В броженье сердцевину ствола, где я висела, приводил.

Погребены давно уж годы Библии,
Лишь мы оба носим по ним тоскливый флёр

На наших синих шляпях,
Который кротко прикрывает перед Богом лбы у нас.

Хамид — Поэт жаргона
В гетто.

Если говорит он, трогателен от беспомощности —
Стучится в сердце Юности Народа Песнь. 

За нефальшивость естества
Оценен он любовью как Поэт.

Когда зимой мы в полночь
От «Романского кафе» вдвоём

Идём по снегу,
Как через пустыню,

Голову склони — везде Сахара:
Два благородных зверя в ней — лишь он и я.

Его зеленоватые глаза вод Иордана
Сны помнят ли о Праотце?

Каждому ветру с юга он глядит вослед,
Коснётся если смоляных его волос.

Я Кабалу люблю его прекрасных стихотворных строк,
Она и носит кроткое его лицо как медальон.