Алло! Степан Аксенов

Алло!

Степан Аксенов


       По пути на работу я захожу в телефонную будку и, не глядя, пальцы уже сами знают
и помнят до автоматизма, набираю номер. Электрические импульсы по проводам ринулись куда-
то под землю, промчались по клеммам коммутатора, потом снова втиснули себя в провода и
вот уже через мгновение я слышу их настойчивое: ту-ту! Восклицают и спрашивают: «Мы здесь! Что же вы?» И вдруг обрываются.
       Мысленно вижу, как ты еще в полусне нехотя высвобождаешь руку из-под одеяла и, не раскрыв глаз, начинаешь ощупью искать телефон на тумбочке. Здесь? Здесь? Здесь? Наконец, трубка сама нашла ладонь и ты подносишь ее к уху:
       - Алло!
       - Доброе утро, малыш!
       - А, это ты,- язык еще не слушается тебя, в голове мелькают последние сонные видения. Самые приятные, самые сладкие, какие бывают только на рассвете в момент пробуждения. Я знаю это и, поэтому не тороплю тебя, даю возможность расстаться с ними томительно и нежно.
       Но вот они ушли и уже совсем другим, требовательным голосом ты спрашиваешь:
       - Ну, что ты молчишь?
       - Я не молчу, я разговариваю с тобой.
       - Почему же я не слышу?
       - Я говорю про себя.
       - И что же ты успел за это время наговорить?
       - Я сказал, что люблю тебя.
       - Такое нельзя говорить про себя. Это надо говорить вслух и погромче.
       Соседние будки, как и моя, начисто лишенные стекол, давно заняты. Люди ведут из них свои нужные и понятные только им одним разговоры. Слышимость, видимо, отвратительная. Трубку прикрывают рукой и кричат в нее с надрывом, часто повторяя одно и тоже и переспрашивая.
       Я отвечаю тебе:
       - Конечно,- а потом, перекрывая всю их разноголосицу, кричу что есть сил,- я люблю тебя!
       Разговоры разом смолкают. Люди смотрят на меня, вытаращив глаза, каждый по-своему, но до обидного одинаково – ненормальный. Я не смущаюсь. Пусть думают, что хочется. У любви нет логики в поступках. Я бы крикнул это еще сто раз самым дурным голосом, даже если б рядом со мной стояли два дюжих санитара из психушки со смирительной рубашкой наготове.
       Но все же эти слова мне больше нравиться говорить шепотом и поэтому я еще раз уже еле слышно повторяю:
       - Я очень люблю тебя.
       По характерному смешку я угадываю, что тебе приятно это слышать и добавляю:
       - Жизнь моя, дыхание мое…
       Но ты уже опомнилась и переходишь на деловой тон:
       - Ладно, ладно, хватит меня окучивать!
       - Как это хватит? Любовь живое существо и требует внимания и ухода. Я хочу, чтобы цветок вырос большим и красивым.
       Я знаю, что в эти минуты лицо твое делается задумчивым и добрым.Но характер! Что с ним поделаешь?
       - Ишь, садовод- любитель выискался! Этак, скоро ты доберешься до удобрений, а потом возьмешься за полив.
       - Обязательно,- отвечаю я,- и займусь этим немедленно.
       И я читаю тебе из Федерико Гарсии Лорки:
       - Любовь моя, цвет зеленый.
       Зеленого ветра всплески…
       Ты обрываешь меня на полуслове полным тайной угрозы тоном:
       - С кем это ты меня путаешь? Где ты видел у меня что-нибудь зеленое?
       Во мне все закипает. Так можно вывести из себя и покойника.
       - При чем тут твой гардероб? Зеленое – символ молодости и жизни!
       Какое-то время ты молчишь, а потом я слышу примерительное:
       - Ладно, я подумаю…
       Возле будки уже образовалась очередь. Наиболее нетерпеливые начинают покашливать и демонстративно смотрят не стали ли их часы. Я прощаюсь с тобой. Я пройду квартал, найду другую незанятую будку и позвоню тебе снова. Я позвоню тебе в течение дня с работы. Я позвоню тебе вечером. Поэтому мне не жалко уступить им телефон, жаль только, если никто из них не догадается среди множества очень важных и деловых слов, сказанных ими в это утро, вспомнить о трех самых простых «я люблю тебя», так необходимых для их любимых.


Фотография из Интернета.