Как я люблю этот шорох осенний 2015 г

***

Дорога нитью лучезарной
Сквозит в лугах из края в край,
Дурманит щедростью угарной
Озерный синий каравай.

День летний, солнечный, высокий
Роняет вниз голубизну.
А солнце шарит по осоке
И ловит тени на блесну.

Швыряет ветер по равнине
Горстями отблески небес –
Лишь хмурятся порой низины
Да щурится на взгорке лес.

***

Дубняк окрашен сочно, смачно:
Оранжевость, сирень, багрец;
Вмиг потемневший многозначно
Заиндевел на взгорке лес.

Насупился, укрывшись синью,
В оцепенении затих…
И спрятался осинник в сите
Стволов берёзовых рябых.

***

Домик мой! –
Ненаглядный домик,
Прикорнувший в укромном углу:
Мне виски болью памяти ломит –
Здесь венцы годы древние гнут.

Ты живёшь здесь.
Ты стонешь и тужишь.
Щедро синь из очей своих льёшь,
И по дому в бессилии кружишь –
И меня всё доверчиво ждёшь.

И потом, обласкав и утешив,
Позабыв встречи горький привет,
Отрешённо,
Отчаянно грезишь
И ни слова не молвишь в ответ.

***

Журчит вода, бегут ручьи,
Но не весна вокруг, а осень:
Слепой рассвет во мглу лучит
Листвы желтеющую проседь.

Гул тракторов в полях ленив,
И стынет, стынет зябь, влажнея.
Серпом висит средь жухлых нив
Луна, от сырости ржавея.

Уж мельтешит окрест порой
Снежинок невесомых стая,
Их молчаливый белый рой
Беззвучно в стылых лужах тает…

***

Ручей – птенец звенит, стучит
Сосульками с утра,
Из глубины вода лучит
Скорлупки янтаря.

То солнце, сделав перелёт,
Вгнездилось на снега.
И всплыл пригорок, словно плот.
В затопленных лугах.

Там, вешней щедрости полна,
Гуляет хляби ширь,
И мчится солнце по волнам
В закат, как в камыши.
***

Промерзло небо:
Глыбой льдистой
Дрейфует синева в зенит.
Осколок месяца игристый,
Как льдинка желтая, звенит.

И даль в хрустальном перезвоне  –
Снежинок радостная звень;
Над горизонтом свет короной
Поселков,
           сел
                и деревень.

Благоухает даль огнями  –
Электролампочек игрой:
Но будет лето  –
                будет днями
Торжествовать в лазури зной.

***

В новогоднюю ночь
Ты приснилася мне –
Сердце тайно страдало в ночи,
И я гнал от себя грёзы жалкие прочь,
Умолял: «Уходи… Не шепчи».

Но дыханье твоё,
Словно в юности вновь
Пробудило волшебные сны.
И шептала душа:
«То уж было – не новь! –
В дни далёкой военной весны.

Голубая вода.
Вешний чудный простор,
А вдали – ароматный закат…»

И храню я в себе
С тех младенческих пор
Чей-то страстный и горестный взгляд.

***

Метели да коты –
Февральской ночи стоны;
В чернильной тьме часы –
Их торопливый стук.
Деревня, снег –
Вся Русь лежит в сугробах сонных,
И снится ей зелёный вешний луг.

Кошачий вой…
Любовь в снегах холодных крутит
Окрестных кошек дикая орда.
А в непроглядной мгле,
Вот в этой вьюжной мути
Мне грезятся луга. Стога, стога…

Весенняя капель теперь не за горами –
Напрасно расстоналась ночи жуть.
Метели да коты,
Февральскими ночами
Зачем вы не даёте мне заснуть?

***

Метели днём,
Метели ночью:
В тепло и стужу – всё метель.
Тоской заснеженных обочин
Порой метёт в ночи постель.

Березняки в надсадном скрипе
Стволами тычутся во мне;
Аукают под снегом липы.
И звёзды мечутся во тьме.

Ну что за чудо холод лютый! –
Меня он гонит из села:
Я, за минутою минуту,
Считаю время до тепла.

Меня дурманит запах хвои,
Надрывный зов коростеля –
А здесь одни снега и хвори,
Да вьюжный посвит февраля.

***

Лес молчит. Мертво беззвучье.
Лишь февральский вьюжный свист
Всколыхнёт порой на сучьях
Скрюченный промёрзший лист.

Березняк, за слепью стылой,
Как бесцельный частокол,
Окруживший ратью с тыла
Снежную поляны голь.

И не верится уж ныне,
Что росла вокруг трава,
Что умолкшие вершины –
Не забытые дрова.

День придёт, и звенью птичьей
Да теплом далёких стран
Лес вздохнёт.
И крикнет: «Вы чьи?» –
Юркий чибис сквозь туман.

Будем слушать разговоры –
Нет чудесней слов дубрав!
И оденутся просторы
Зеленью могучих трав.

***

Берёза в снегу утонула.
Застыл над тропинкой сосняк.
Ни ветра, ни шума, ни гула –
Безвременья стылого знак.

Весна!.. Припоздала немного –
Часов утомительный бег.
И чудится смутной берлогой
Двадцатый космический век.

Но скоро, но скоро раздвинет
Тревожную хмурость вокруг –
И глянет взволнованно-сине
Небесное око на луг.

Очнётся под зноем ромашка,
Нарву я последний букет:
Возьми мои грёзы, милашка,
Смешны они в атомный век!

***

Весенний звон стоит повсюду,
Весенний звон гудит во мне:
Любовь – единственное чудо
На этой сумрачной земле.

Ах, тишина!
           Ах, свет!
                Ах, розы! –
Но нет ни роз, ни тишины,
Одни трескучие морозы,
Одни пугающие сны.

И вдрызг  развенчанною медью
Звенит луна на небесах.

Но лишь в лесах хочу сгореть я –
И петь хочу лишь о лесах.

***

В разочарованном томленье,
В докучном лепете думы –
Нет ни надежд, ни вдохновенья:
Вновь скукой дни мои полны.
А за окном снега играют,
Весенним искрятся теплом.
Вновь зори ясные пылают
Вдали над лесом за селом,
Где незабытые тропинки
Меня без устали зовут.
Берёзок юные былинки
Вновь покидают свой приют
И из-под снега тонкой веткой
В лазурь весеннюю глядят.
А ель, лохматая наседка,
Лелеет ельничек - цыплят,
Что молчаливой хвойной стаей
Поразбежались в полумрак,
Где тенью синею мерцает
Глухой таинственный овраг.
Но лес весь в радужной надежде! –
Всё обласкал, утешил свет.
И я брожу один, как прежде,
Шепчу свой ласковый привет.
Мне всё здесь мило и знакомо,
Всё здесь мне свято так давно!
И здесь один – я здесь как дома:
Здесь, дружба, женщины, вино…
               
Я поцелую ствол берёзы,
Сосну влюблёно обниму,
И утешительные слёзы
Не прогоню! не прокляну!
Я лишь скажу:
Вы все видали –
И изумруд, и сини далей.
Пробудит в нас весенний шум
Рожденье новых светлых дум!

***

Берёзы, берёзы…
Лесные тропинки.
Обмякший темнеющий снег.
Здесь всё по старинке!
Здесь всё по старинке
Весною грустит человек.

Блуждают в проталинах звонкие тени.
В стволах сосен – розовый зной.
Пленительной тайной, чарующей звенью
Лес сердце тревожит весной.

В снегах голубеющих прелесть девичья.
Полян-покрывал белизна.
Уж скоро, уж скоро
Здесь свадьбою птичьей
Пробудится лес ото сна.

Опять поведут листья долгую повесть –
Зелёный пленительный шум.
Весенняя песня! – ты вечная новость,
А солнечный луч – хохотун!

***

Мечты дурманили, пьянили…
В дубравах снежные пласты
Местами ельники хранили
Да прошлогодние листы.
В ногах шуршало. Пахло прелью.
В истомной лени лес молчал.
Вокруг в тиши незримо зрели
Весны начала всех начал.
И облака счастливой пеной
Вдруг уплывали в синеву.
Ждала земля миг вожделенный,
Втоптав минувшее в траву,
В листву, в бурьян, в сухую хвою…
Берёз объятья горячи!
Но почему же мукой злою
Мне мнятся жаркие лучи?
Испарина… Земля в броженье.
Беззвучен трепет стебелька.
Всё ждёт, всё жаждет пробужденья:
Терпка землица и горька!
Как много прежде обещала…
И манишь сердце до сих пор.
Весна! В ней древнее начало;
Беззвучен вешний разговор;
Невыразимо сладкий запах;
Невиданный и жгучий зов!
И ель манит в объятья – в лапы, -
Припасть к груди зелёных вдов.

***

Не лезет в голову ни живопись,
                ни стих –
С утра я по лесу с этюдником шагаю.
Погода скверная... Хотя бы ветер стих, -
Холодный, северный – не снег ли обещает?
Порою кажется – как будто бы затих?
Но нет! – глядь, с новой силою
                вершины                он качает.
А из лесу попробуй, высунь нос! –
Пронижет до костей, пока этюд напишешь…
Присел на берегу я, у корней берёз, -
За их стволами, где чуть-чуть потише, -
А сверху капли серебристых слёз….
Волна холодная сердито берег  лижет.
Места знакомые! – давно я здесь брожу,
Но всюду зоркий взгляд встречает перемены:
Заветных берегов уже не нахожу –
Там лишь седые клочья грязной пены, -
И взглядом горестным невольно я слежу,
Как вешняя река их размывает стены.
И нет на берегу моих родных осин, -
Писал я их не раз осеннею порою,
В те годы давние, как и сейчас один, -
Любуюсь их багряною листвою….
Мне жаль минувшей юности картин,
В неё я ухожу прощальною мечтою.


***

Закат горел в лучистых перьях
Среди речных, озёрных вод;
И месяц глубь речную мерить
Упал клюкою жёлтой вброд.

Величием объята мирным,
Вода сморилась как дитя.
Чуть отдавал дурманом тминным
Камыш по тёмным заводям,
Лишь кое-где покрытых рябью, -
А в ряби звёзд зеркальный плен.

Среди кустов лесной «алябьев»,
Робея, пробу снял с «колен».
И вдруг ударил долгой трелью
В уже померкнувший зенит.

Земля огромной колыбелью
Легла в дымящейся сини.

***

Осинник – щетинная поросль.
Сосновая звень на горе.
Нам рядом:
Нам вместе – и порознь
Любить, тосковать и гореть.

И здесь, поднимаясь над кручей, -
Как будто в отлёт журавли! –
Летят наши взгляды под тучей
В бескрайние дали земли.

Играет осинник листвою,
Осеннею медью звенит.
Мы рядом,
                мы вместе,
                мы двое, -
Одни! – в целом мире одни.


***

Небо над лугами пучится на сносях
Голубиной синью в неподвижность вод,
А по глади мчатся облака, как лоси,
Солнечным копытом ударяя в брод.

Тишина. Беззвучье.
                Лоси мирно чешут
Под бугристым яром тростников рога.
И шумят просторы крова отчим эхом,
И реку в объятьях нежат берега.

***

Над просекой прорыв ярчайший –
В голубизну размыта синь:
Смолистая лесная чаща
В корявых росчерках осин.
Перебродивший запах хвои
Льет затаенную теплынь,
Но украшает бурый колер
Изломанный ажур осин.
Муравьи – дельцы лесные –
Целебный источают зной:
Дни наши прошлые – не сны ли? –
Змеятся тенями из нор.
Леса, леса! Ваш шепот древний
Люблю, как гуды в проводах,
Как запах поля и деревни,
И туч бродячие стада,
И в небо вздыбленные рати
В даль убегающих опор…
Луга – мои родные братья,
 А бор – уж сонмище сестер.
Здесь тишиной глуши обласкан
Укрыт дремотою пенек.
Душа – таинственная ласка,
В боль затаившийся зверек.
Здесь потекут во мглу раздумья,
А шум лесной, что вещий сон,
Свивает потаенно думы
В пленительную нить времен.

***

Души поэтической
Тайные грезы…
Кто их разгадает, тот сердцем поймет
Таинственный шепот родимой березы
И чувств
Нестареющих
Гнет.
Все слушал и слушал
Я шум леса тайный,
По тайным тропинкам бродил.
Довольствуясь встречей
С любимой случайной, -
Я тайно страдал и любил
Глядел молчаливо на пламя закатов,
Изгнав прочь тревогу и страх.
И слушал в ночи
Как грохочут раскаты…
И молнии пляшут в кустах!
Разверзлось в полночи бездонное небо –
Один я в безбрежной глуши!
Поклонник старинный
Мятежного Феба –
И раб непокорной души.

***

Как в храме торжественно гулко вокруг
В лесу под зелеными кронами.
Лишь ели-старухи, взгрустнувшие вдруг,
Встречают кого-то поклонами.

Бормочут о чем-то на ветках листы,
Трава молчаливая стелется;
И грустны, печальны, тревожны мечты –
И в светлое больше не верится.

В томленьи-страданьи родимых берез,
В дремотном вдали кукованьи –
Бесценные капли младенческих слез
С минувшим свиданье-прощанье…

***

Опушка лесная – как будто бы паперть –
Иду, под собою не чувствуя ног;
Лежит под ногами зеленая скатерть,
И нет здесь ни злобы, ни лжи, ни тревог.

Зеленому храму чужды песнопенья –
Здесь громко молчанье с душой говорит;
Бормочут лишь листья скупые моленья,
Да свечкой береза родная стоит.

В чарующей дымке туманов росистых
Мерцает роса на траве как хрусталь.
И в помыслах светлых,
                страданиях чистых,
В душе изнуренной витает печаль.

Печалью, печалью все в сердце повито…
Бегу я в леса от забот шалаша:
Лишь здесь в глухомани у тайного скита
От суетных дел отдыхает душа.

Лишь здесь забываю я смертные муки,
Лишь здесь утихает на сердце гроза.
К кому-то взывают бессильные руки,
И молит кого-то беззвучно слеза.

***

Ветер треплет листву…
Серебрит глади луж…
Бесконечное листьев лобзанье…
И такая вокруг беспробудная глушь,
Что бесцельными мнятся страданья.

И бесцельными кажутся слезы утрат –
Все объято томительной скукой.

И цветы луговые безмолвно глядят
С непонятною тайною мукой.

***

Одинокий, брожу по тропинкам лесным,
В глухомани здесь прячу тоску.
Над моей головой тихий шепот листвы
Да вдали где-то слышно – «ку-ку».

Тишина и покой. Окропила роса
Паутинки непрочную нить.
И прильнула к ручью молодая лоза,
Чтоб воды родниковой испить.

В шаловливых холодных отсветах воды
Я ловлю молчаливый привет.
И ищу здесь вокруг дорогие следы
Позабытых отроческих лет.

Все шепчу невпопад…
                Что-то молят уста,
А в глазах бесконечный вопрос.
И мерцает роса на зеленых кустах
Сиротливым сиянием слез.

***

Лесная гущина, валежника тлен сирый –
Неведомая жуть непроторенных чащ;
Вдыхает полумрак болотистую сырость
Из застоявшихся прозеленевших чаш.

Запаутиненных загадочною тишью
Уснувшей на века,  до встречи с топором,
Лишь потревоженных
                из гнезд
                упавшей дичью
Да сорокою оброненным пером.

Здесь словно дух витает древней эры –
Величие отпрянувших веков:
Как сновиденье выгоревших серых –
Минувших дней тома черновиков…

***

Печальные минуты…
Скорбь разлук
Невольное рождает размышленье.
Лесная тишь, озер зеркальный круг
И листьев неумолчное движенье.

В лесной дубраве прели аромат,
Поганок ядовитые призывы
И зной полян: зелено-желтый плат,
Оброненный плакучей грустной ивой.

Я здесь один…
Минуты, дни, года –
Я здесь один в томительном волненье.
Лишь просекой проносят провода
Свое пчелоподобное гуденье,

Да окна неба в зелени листвы
И праздничные рати белых юбок:
Стволы берез – безмолвные стволы –
Родных берез, моих лесных голубок.
***

Я слышал, как сойка кричала вдали –
Был звук непонятен и дик:
То голос печали иль голос любви,
Иль просто тоскующий крик?

А рядом кукушка уселась на ель
И громко шепнула: «Ку-ку!»
Какая у ней непонятная цель,
Зачем это грустное «Ку»?

И шум бесконечный дубравы кругом
Зачем мое сердце томит:
Какую бесценную быль о былом –
Иль быль об отрочестве,
                детстве босом
Лес помнит и свято хранит?

Его я прошу:
Мне на ушко шепни,
Мне тихо и долго шепчи
Про те дорогие и дивные дни…
И лучше не надо. Не надо,
Молчи!

***

Жизнь – словно дальние страны
В серой дорожной пыли.
Пьяный я веснами, пьяный –
Хмель принесли журавли.

Снова брожу одичалый,
Купол небес в синеве;
Роща в косыночке алой
Ждет соловья на заре.

Глупый! надеюсь и верю
В преданность девичьих рук:
Только в зеленых деревьях
Дятла лишь слышится стук.

***

Запах тумана, болотная жуть
Мне чем-то давнишним вливается в грудь.
Увидишь – и дрожью, как болью, проймет:
Былого нам сладок и горестен мед.

А в этих весенних и мглистых кустах
Под каждою веткою зыбится страх:
То тени младенчества, их грустный зов –
Далеких, неясных мечты голосов.

Она вечно бродит и, кажется, ждет:
Которую весну!
Который уж год!

***

В лесу куковала кукушка –
Моя потайная подружка.
Листвой шелестел свежий ветер,
Был лес неприветливо светел.

Над лесом небес пелерина –
Скупая родная картина:
Весна словно с осенью схожа –
Тепло-мимолетный прохожий.

Грущу. Хоть грустить надоело –
Да в сердце давно наболело,
Но тайна лесной глухомани
Меня все по-прежнему манит.

Березы, родные сестрицы,
Стоят словно в горе вдовицы
И шепчут, и шепчут на ухо,
Что здесь так печально и глухо.

***

Какой-то скрип мышиный в сердце…
В лесу теплынь. Парная тишь.
Да, бусурмане-иноверцы,
Жрут комары.
Не постоишь!
Облепят. Воют зло, противно –
И прелесть леса не мила.
…И дума тайно, невидимо
С несносной силой сердце жгла.
Багряно рдело в соснах солнце:
Оранжеватость жгла стволы.
А неба скудное оконце –
Как будто баба: из полы
Пузырились и рдели тучи –
Их заревая влага жгла.
Вела дорога в лес дремучий.
Слепили лужи встречь колюче,
Дробясь осколками стекла.
Лишь чащи голубиным стоном
Порою лили фимиам.
Зеленой мглой курились сосны –
Как свечи!
Зелен, темен храм.

***

В лесу тревожно, неуютно.
Волнует душу тайный страх –
Я озираюсь поминутно,
Я недругов ищу в кустах.

Кому я нужен!..
Просто ветер,
И запоздавшая весна,
Да гарь, что здесь нежданно встретил,
И ночь, прошедшая без сна.

Да непонятные угрозы
И боль, возникшая в груди,
И сутолока нудной прозы,
И Бог весть, что там впереди…

Но в сумрачном лесном стоянье
Берез, осин, сосновых крон
Все ж чудится весны дыханье
И почек тихий перезвон.

***

Как я люблю этот шорох осенний! –
Шелест листвы, увядающих трав
И посветлевшие робкие тени
Забронзовевших дубрав.

Вот паутинка взлетела над лесом –
Жизнь отсчитала ей сладостный миг:
И зазвучало на небе белесом:
Мир бесконечно велик!

В кронах из тени ей вторит синица,
Где-то в груди оживляя слегка,
Что по ночам мне давно уже снится –
Жизнь без любви коротка!

В смену времен и людских поколений
Видно вплелась и моя уже нить:
Буду я робкою бледною тенью
В веке угаснувшем жить.

***

Лес весенний ропщет глухо –
Словно стон печальный шум.
Вновь томлюсь мятежным духом,
Вновь душа во власти дум.

Шаг за шагом, метр за метром
Тянется унылый путь.
Как петлей весенним ветром
Хилую сдавило грудь.

Птиц беспечных щебетанье,
Словно скорбное туше,
Словно горькое рыданье
В обезумевшей душе.

Снова я не сплю ночами,
Вновь огнем душа горит.
В очи черными очами
Провидение глядит.

***

Шумите леса. Успокойте тревогу –
Мне нужен ваш трепетный шум.
В дорогу,
               в дорогу! –
Хочу я в дорогу,
Вперёд без оглядки,
Без горестных дум.

Ну что же!
Вперёд побежишь без оглядки –
Ни снега, ни леса, белёсая муть –
Играю теперь я с природою в прятки,
Не знаю, удастся ль себя обмануть.

Ни зорь, ни просторов теперь я не вижу.
Не вижу февральской лазури небес.
Лишь свет –
Свет бесстыжий меня щедро лижет:
Всё высветлил в прошлом!
И вызнал всё здесь!

***

Одолевают вдруг виденья…
Мой друг! Не знаю я покоя:
Все тени, тени – бродят тени,
Как наваждение лихое.

Приходят долгой вереницей.
Что нужно им? – и сам не знаю.
Все лица, лица – чьи-то лица,
Во тьме безмолвствуя, взывают.

Друзья ли?.. Давние подруги?..
Иль просто те, кто рядом жили…
Иль это дьявольские слуги
В ночи выматывают жилы!

Все боль моя!
Постыдный ропот
О прошлом тщетных сожалений:
Как запоздал ты, горький опыт…
О тени, тени! –
Чьи вы, тени?

***

Кукушка!
Встречу ли весну
Еще в году семидесятом?
Иль суждено мне здесь уснуть,
Навеки проклятым, распятым…
И в этом солнечном лесу
Другой, тоскою изнывая,
Себе устроит тайный суд,
В законы совесть призывая.

А птичий свист – защитник здесь,
Кукушка сроки отсчитает.
О! Как мне хочется обресть
Иную участь в отчем крае.

***

Долю злую –
Крестьянскую долю,
Навязала мне в шутку судьба:
Клок земли – это, значится, «поле»,
Под «железом» - гнилая изба.

Сад вишнёвый… Крапива в задворье…
И вода розовеет в пруду:
Заревое родное раздолье
Вечер водит, купаясь в пруду.

Трактора: за оврагом – «усадьба»;
И мазутная тяжкая вонь…
Разыгралась кошачая свадьба,
Ветер рвёт краснотала гармонь.

Две церквушки. Их кличут – «соборы»;
Из лугов на село чудный вид.
Рыбаки – браконьеры и воры! –
Потеряли и совесть, и стыд.

Ночью тёмною сердцу не спится;
Небо синее – словно вода:
Из дали в плёс зеркальный глядится,
И зовёт, и печалит звезда.

***

«…Тебя обидел я» –
Невесело… Невесело…
«Во гневе – оглянись!» – кричат её глаза.
Ночь зимняя.
Пурга.
И снег месиво.
«Ах! если б поглядеть тогда назад.

Её увидеть вскользь…
Взглянуть хотя б украдкой».
Слепил мне разум гнев.
Не трогал горький взгляд.
«Не видел я волос твоих
Седую прядку.
Ах! если б оглянуться мне назад…»

***

Поверженный!
Я не затем воспрянул вновь,
Чтобы поднять, сдаваясь, кверху руки.
Но вновь мне тяжело, бежит из раны кровь,
И сердце вновь скорбит
В объятьях смертной муки.

Опять передо мной проходят вереницей
Толпы юродивых, вновь слышу вопль кликуш:
Листаю в тишине минувшего страницы,
А здесь вокруг меня безжизненная глушь.

В унылой тишине беззвучно плачут окна,
Храня от всех втайне безмерную печаль;
На выжженных лугах коричневые копны
В безудержной тоске бегут куда-то вдаль.

Синеет в дымке лес чистейшим самоцветом,
Тая бесценные надежды и мечты.
Но верится с трудом, что здесь минувшим летом
Цвели и нежились на солнышке цветы!

***

Ветры, ветры!
Разносят по свету
Запах деревни, лугов и садов.
Дождит в душу лето
Пахучим приветом
Разбросанных в пойме зелёных стогов.

Купаются зори
В заросших озёрах,
А месяц за ними по сини спешит.
Росу рассыпая,
Вздыхают просторы,
И каждая капля в былом ворошит.

Аукнула выпь за рекой в Лебедином…
Тревога по логам
В лугах пронеслась.
Томят дергачи в ночи лепетом дивным,
И в заводи всплыл,
Ил покинув,
Карась.

***

Поляны рыжие средь неба, –
Как острова в лазурных водах.
Заря печёт ковриги хлеба, –
И колосится спелой рожью.
А мать земля шесток зелёный
Уж порошит золой туманов.
В зените месяц золочёный,
Что бляха синего кафтана.
Рубин кровавый светофора
В оправе звучной леса, дали…
Стоят бетонные опоры,
Согнув, в поклоне, дуги стали.
В домах распах призывный окон –
Глядит заря в немые тени,
И лиловеет смутно локон
Среди кустов цветов сирени.

***

Цикадные трели, зари цвет певучий –
Лежит в небесах рыжий кот,
Луна – глаз в прищуре:
Зрачок желтый жгучий
Зажег в синеве небосвод.

Такая теплынь!
Тишь, трава притаилась.
Томится медовая рожь.
И с вечером слитно тропа заструилась,
Скрывая лиловую дрожь.

Бескрайняя пойма. Застыли озера,
Вкруг копны пахуче влажны.
Глядится в зенит затуманенным взором
Росистая сырость ложбин.

Лежит рядом стали кайма дуговая,
Цепочка огней – поезда;
Лишь ведает вечер, трава луговая,
Чья с неба скатилась звезда.

Звенит комариное пенье-докука,
Луны пучеглазье во ржи
Лучится росой:
Колос вызревший сушит
И россыпью искр ворошит.

***

На горе, где «Барский дом»,
Дремлют липы над прудом.

Был за домом «Барский лес», -
Зреет рожь. Да синь небес.

И глядит с горы в луга –
Там озера и стога.

Пойма в россыпи огней,
Стон в ночи коростелей.

Перепелки до утра
Повторяют: «Спать пора!»

Мчатся рядом поезда,
И глядит на них звезда.

Светофор – зеленый глаз
Приглашает: «В добрый час!»

***

Вот здесь твой край,
и здесь твой дом;
поля, где бегал босиком,
срывал цветы,
грыз кочеты.
В пахучем сене под навесом
Смотрел пленительные сны.
В студёной речке, там – за талом,
что укрывает берега,
печальный месяц в небе алом,
повесив сонные рога,
водой холодной умывался:
и ты когда-то в ней купался…
Здесь тишь да гладь, лишь на стремнине
порою рыбина плеснёт;
в туманной мгле вдали равнина –
там кое-где огонь блеснёт:
костров рыбачьих молчаливый
безвестный дружеский маяк, -
простой, загадочный и милый,
как друга сокровенный знак.

***

Выйдешь скот пасти в ночное –
Пахнет сеном: скирд… стога…
Луна тёлкой озорною
Синь поддела на рога.

Тьма зыбуча. Даль в тумане.
Чавканье в озерах, всхлип…
Луна в омуте-стакане,
Глядь, полощет свой язык:
Притомилась…
Луг пахучий
Источает ласку, зной…
Все тревожит сердце жгучей
Русской зрелостью родной.

Каплет вниз звезда в тумане.
Промычит коровой выпь.
Камыши плывут и тают
И беззвучно канут в зыбь.

Бисер света! Вся округа
Перемигнется в ночи.
Раскричалися на луге,
Истомились дергачи.

***

Все прозрачнее летняя синь –
Голубится на небе вода.
Надкусила луну-апельсин
Синева звезднозубого рта.

Зреет, светится лунная снедь,
Блеск огней вызывая на спор,
Словно хочет «ночницей» взлететь
В убегающий звездный костер.

Поезда о разлуке поют,
Вслед вздыхает июльская рожь.
Но напрасно столетьями ждут
Звезды гостью в холодную дрожь.

Ночь идет по тропинкам земным,
Спит вокруг богатырская Русь.
Лишь озера с вопросом немым
Здесь заглянут в душевную грусть.

***

Июльские грозы…
В них спелое лето
Могучею силой влечёт:
Зигзаги в ночи беспощадного света –
А сердце раскаянье жжёт.
Жжёт сердце укор:
Мать – землица родная,
Зачем так безмерно красна?
Зачем в синеве, бесконечно страдая,
Грустит величаво луна?
Как росчерк хорош!..
Расплясались зарницы,
Удар – и безмерная тишь…
Попряталось всё,
                нет ни зверя,
                ни птицы –
Лишь дрожь молчаливая крыш.

***

Россия равнинная…
Синие дали.
Просторы полей и лугов.
Вот здесь были рощи.
Там ивы стояли
Среди золотистых хлебов.

И все в этой сини,
И все в этих далях
Тревожило душу как зов:
Призыв вековечный
Мы сердцем слыхали, –
Как манит родительский кров!

Я пел бы и пел эти звонкие дали,
Да бархат травы,
Крыш багровый настрой –
Пока бы вдали у порога не встали
Кладбищенский крест,
Тихий, тихий покой…

***

Боже мой! Боже мой!
Видно сильно я грешен –
Мне иные пути не даны.
В синем небе
В тени величавых черешен
Вызрел плод небывалый
Оранжево-красной луны.

Заневестилась снова
Копна на обкошенном луге –
Повенчает ее на заре
Свежесметанный стог:
Проводите ее в путь осенний,
                подруги,
Испеките в дорогу
Заката румяный пирог.

И когда в полумгле
Спать придут по ложбинам туманы –
Не увидеть вам песен
Июльских рыбачьих костров.
Улетайте на юг лебедей,
Журавлей караваны –
Я один встречу здесь
Белых зим молчаливый покров.

***

Я зачахну с тоски на чужбине –
Что мне жизнь, коли сердце вдали!
Я б хотел умереть под овином
Милых пашен родимой земли.

Где вздохнет хлебным запахом жито,
Убежит в куст, тоскуя, стерня.
На горе вы меня положите –
Каждый кустик здесь знает меня.

Исходил леса, пажити вволю –
Кто здесь песен тоски не певал!
Кто здесь счастья цыганскую долю,
Как кольцо в старину, не терял…

Эх, просторы! – родные просторы,
Насладиться душе не дано…
Льет закат в ненасытные взоры
Своих красок хмельное вино.

***

О, ширь луговая!
Поля и дубравы –
Здесь сердце навеки в плену.
Закат, как молитва родимого края,
Зовёт в терем неба ко сну.

Мазистою синью прописаны дали,
Эпически бледен закат.
Как многих с тоской
Здесь поля повенчали
У этих поруганных хат.

Как многих они увели
В час полночный –
Растаяли лица в дыму:
Магический круг!
Дух эпохи порочной! –
Иль что-то ещё?
Не пойму…

***

Крапива… Задворки и гузно в крапиве –
Какая далекая детства пора!
Штаны как «штандарт» на раскидистой иве
Висят под ребячье «ура».

Летят в небе тучей комки глины, грязи, -
До вечера тянется бой,
Пока за бедовые злые проказы
Дед внукам не всыпет «отбой».

Во тьме разбегутся вояки по хатам –
Июньская ночь коротка.
А завтра опять с голым пузом  «солдаты»
В атаку пойдут на бока…

***

Когда это было?
И было ли это…
Иль это, простите мне, сон?
Но верить хочу в то я верой поэта,
Что в жизнь беспредельно влюблен.

Да! Было и детство,
Было и солнце,
И лук был, была тетива.
А в домике было с аршин лишь оконце,
И в небо летела стрела.

И были за речкой высокие травы,
И прятались раки в норах:
Мы часто бродили ватагой в дубравах.
За раками лезть – просто страх…

Но где же та речка? И где же те раки? –
Как будто прошло сто веков.
Иль память об этом – лишь сладкие враки
Под вечер смешных стариков…

***

Никуда не уйдешь от себя…
Эта истина всем нам знакома.

Я пасу по ночам жеребят
И грачей слышу праздничный гомон.
Все пытаю бесцельно судьбу:
«Это детство во сне ль мне досталось?
Или в сказке гнилую избу
Гнал куда-то в печаль зорьки парус…
Подрумяненный гарью закат
Припорошенный пылью туманов».
Все гляжу я ночами назад –
В миновавшего вечную рану.

А какие там были луга!
Месяц молча ворочался в луже.
И росой умывались стога.
Крался в зарослях стынущий ужас…

В синих высях, в дремотных ночах
О грядущем отгрезили звезды.
Коростель где-то в далях зачах,
Не слыхать на болотах удода.

Но по-прежнему тот полукруг
Пилит синью лесов поднебесье.
Все спешит в бездну Млечности дуг.
Бродит месяц – пастух звездных весей.

***

Все шелест и шелест, листвы тихий шелест,
Да лепет травы-муравы;
Лесного молчанья бесценная прелесть,
Березок нагие стволы.

Глядит облаков белопенная стая
В лазурь застоявшихся вод:
Там, словно врата безмятежного рая,
В дремотной тоске небосвод.

В цветах – насекомых скупое жужжанье,
Истомная грусть на душе,
Таинственных встреч холодок ожиданья
В зеленом лесном шалаше.

Томят непонятные сердца молитвы –
Времен бесконечная нить:
Все жаждет душа беспокойная битвы –
Бороться, страдать и любить.

***

Бродишь в лесу.
Выйдешь вдруг на опушку –
Вокруг ни души, рядом спят зеленя,
Лишь, словно бойцы, позабытые дружбой,
Лежат удобрений два рваных куля.
Рассыпалась пасть – забелели как кости,
Томит вероломства неведомый знак:
Вот так и тебя на безвестном погосте,
Поэт, потеряют бездумно века.
«Пустое… Пустое… 
                –  мне лес рядом стонет, -               
А вечно траве на земле зеленеть,
А вечно дубраве листвой шелестеть
И класть здесь земные поклоны?»
В зеленой молитве поэзии шум –
Извечный сонет поколений.
И я не грущу: в меланхолии ум
Лишен прозорливых видений.
Бежит вниз тропа среди юных хлебов,
Холмы – будто сытое чрево.
Лишь слышен листвы опадающей вздох –               
Желтеющих листьев напевы.
Томит холодок…
Чуть видны впереди
В молочно-лиловой оправе,
Как след поцелуя на женской груди,
Багряные тени в дубраве.
Бежит вниз тропа –

Глиноземная Русь! -
На склонах - зеленое поле:
Минувшего лета осенняя грусть
Легла на родное раздолье.

***

Осенние ветры!..
Звучащие листья –
Их шорох и золота рябь.
Луна – словно мордочка хитрая лисья,
А солнце –
Плывущий заморский корабль
По светлой и вспененной бурями глуби,
Под парусом звонким осенних берез.
И день –
Как ромашка на выцветшем луге –
Прозрачен,
Лучист
И белес.

***

Земля опалена морозной стужей утра,
И ветер гонит прочь с березы желтый дым.
Качается листок лодчонкой жалкой утлой
На серой глянцевитости воды.

Куда он поплывет, дитя в сиротской доле,
Какую обретет семью, родню и кров?
И, может, по нему на Пуковском нагорье
Осинники струят осенних листьев кровь.

И, может, по нему повымокли в туманах,
Холодною росой отплакали луга?
А по ночам его куда-то тайно манят
И желтизной дрожат в студь лунные рога.

***

Уж полоска зари
По-осеннему блеклая.
Зябко…
Лижет туман силуэты осин.
А вчера поутру –
Вот уж вестница светлая! –
Уронила синица мне в душу:
«Дзинь-дзинь».

Ночи, ночи!..
И темь несказанная:
Полыханье зарниц отгуляло в ночах…

Удивительный факт! –
Месяц, перл мироздания,
Еще вечером тлел, а уж нынче зачах.

***

Осенние туманы
Поутру за окном;
В окне – двойные рамы,
Чуть потемневший дом.

Потише птичий гомон,
 В саду – молчанье астр;
И я слегка взволнован
Тоской припухших глаз.

И в комнате молчанье
С душою в унисон,
И  жизни обещанья
То ль явь, а то ли сон…

***

Промозглый туман и неясные тени,
И крик воробьев на кустах,
И груз непонятных и горьких сомнений,
И тайный неведомый страх.

И эта печальная долгая осень,
А в сердце безмолвный вопрос…
И в кудрях давно уж знакомая проседь.
И сырость невиданных рос!

***

Здесь пасмурно так и туманно, -
Березы багряно грустят:
В плену сновидений желанных
Они молчаливо стоят.

В багряно-лиловом тумане
Лишь слышно печальное «Дзинь…»
Как будто в пустующем храме
Пропел кто-то скорбно: «Аминь…»

Мерцает листва позолотой…
Молитвенный шелест берез
Напомнил о чем-то забытом, далеком,
Размытом потоками слез.

***

Уж поздно…
На улице осень.
Ни звездочки в темных просторах:
Печалит безмолвие сосен
В таинственных сумерках бора.
И скрылися в мутном тумане
Заветная речка и дали:
Лишь старый блокнотик в кармане
Хранит, что они мне певали.
Он помнит лесные тропинки,
Росистые запахи рощи,
Но ветер уж рвет паутинки
И рваные тучи полощет.
И милая слова не спросит,
Не вижу любимого взора…
Уж поздно.
На улице осень.
Ни звездочки в темных просторах.

***

Чарующий прозрачный свет зари.
В тенях сквозит осенний холодок.
О вечер,
Сердцу, сердцу подари
Любви и ожидания цветок.

Зефир духов разносит аромат:
Красавицы хранит незримый след.
Осенний вечер! –
Как тебе я рад –
Тоскующий неведомый поэт.

Следы любви растаяли в толпе.
Тропинки муравою заросли.
Сиреневый накинул вечер плед –
Чарующий,
           прозрачный
                свет зари.

***

Подожду, когда кончится месяц медовый,
И к тебе на свиданье приду.
И тебя, моя милка, сердечной зазнобой,
Может быть, сгоряча назову.

Минут дни – позабудем заветные встречи.
Новый милый…
Наденет наряд…
Эти поздние зори! наивные речи! –
Словно пошлый избитый обряд.


***

Сирень тропинок в поле увела,
Туман укрыл пуховым одеялом…
- А что потом?
- Обычные дела,
О чем мы в юности безудержно мечтаем.

И в том свиданье родственных сердец
Душа была по-прежнему далека:
Как звезда - в созвездии Телец,
От звезды – в созвездье Рока.

***

Видно был поцелуй мне не в боль
И не в радость:
Что-то было как бледный рассвет.
Будто грезилось что…
Или ты улыбалась…
Рассвело – ничего в сердце нет!

Лишь помята постель.
Кто шепнул про разлуку?
Встречи не было – нет и потерь.
Я в тоске постигал чувств
                запретных
                науку…
Иль во тьме просто скрипнула дверь?

***

Забыл, о ком мечтал,
Выдумывал с кем встречи,
К кому шаги невольно торопил.
Она теперь и в грезах – ох, далече! –
Как Млечный путь загадочных светил.

Забылось все, что сердце привлекало:
Горячий шепот губ,
Глаз долгий разговор.
Напрасно по ночам ей верностью икалось –
Напрасно докучал и мне девичий взор.

Да что там говорить!
В объятьях грустной лени
Тот голос отзвучал, – наскучила тщета.
Забыл девичью грудь
И голые колени…
Наскучило часы в бессонницу считать…


***

Пройдет десять лет.
Мы не узнаем друг друга.
Мимолетно взглянув, молчаливо пройдем.
И, может, в душе тихой болью, испугом
Возникнет вопрос:
«Что знакомо мне в нем?»
«Что знакомо мне в ней?
Где я видел ту даму?..
Нет, нет!.. Показалось…
А, может, она?..
А, может, она изменилась так странно?..
Возможно». Но  та же на небе луна.
И те же дома. Тороплив шаг прохожих:
Здесь, в давнем, я помню шаги
Ее удивительно маленьких ножек.
А впрочем, забыл…
Нет! Не лги.
Но запах аллеи я помню. Да. Точно:
Не зря же здесь липы ласкают меня,
Не зря мне здесь шепчут листы неумолчно.
О чем они шепчут?
Тревожа. Терзая. Лаская. Пьяня.


***

Придёт пора, - ненароком взглянет –
Заноет сладко в твоей груди:
Вновь кто-то сердце
И ранит, и манит,
Как будто счастье ждёт тебя впереди.

Что было там –
В заветных далях –
Опять с тобой, опять твоё.
Довольно сердцу и любви, и печали,
Зачем же снова оно вечера ждёт?

Усни, луна. Укройтесь, звёзды.
Я к ней один дорогу найду.
Пусть вечер вешний,
Холодный и поздний –
Я вновь любовь запоздавшую жду.

Я жду тебя,
Белокурая радость,
Огнём ланиты беззвучно горят:
Хоть позади
Всё давно отмечталось, -
Я вновь надену свой вечерний наряд.

Погляди, родная, мне в очи.
Глубина! – не увидишь и дна.
Молчаливые синие ночи,
Вы скажите,
Где же бродит она?


***

Не приходят ни думы, ни речи –
Утомленный дневной суетой,
Я брожу под окном каждый вечер
Непонятной живой запятой.

Тихий отблеск дороги гранитной,
Облаков несусветная рвань,
Поездов монотонные ритмы
Да собачья беззлобная брань.

Это звуки деревни родимой.
А берез облысевших крыло –
Как далекие руки любимой
Иль бессильные крылья орлов.

Дует ветер. Осенние дали
Лижет свет серебристый луны:
Вы куда-то вчера меня звали –
То ль в святое, иль в темь старины…

Много в прошлом рассыпано злата,
Много выбито праведных слов,
Громко музыка выла когда-то
В животах отощавших отцов.

Их онучи и лапти попрели,
Отцвели на плечах зипуны.
Отчего ж мне как зов колыбели
Это глупое бденье луны?


То ли снам суждено там свершиться,
Иль к свободе откроется дверь?..
Вереницы веков – вереницы
Потрясений, находок, потерь.

***

За любовь жизнь заплатит любовью,
А на ненависть плата есть зло.
Изгони ты из сердца злословье –
Сорняки недостойные слов.

Пахнет из уст нафталином:
Слова, что старинный платок,
Хранил в сундуке вместе с мылом
Обиженный жизнью щенок.

Вокруг ночь легла словно копоть –
Осенняя чёрная сырость.
Пожатье руки, твой доверчивый локоть
Я помню…
Иль это приснилось?

***

Опять ненастье за окном…
День приуныл, тревожны мысли:
И ночь давила тяжким сном
И грустным бормотаньем листьев.

Скучают в мутной пелене
Окрест дубравы и селенья.
Что мне вот в этом праздном дне? –
В днях призрачных, как приведенья?

Что этот приторный уют
Измятой скукою постели?
И мысли томные бегут
Куда-то вдаль – без сна, без цели…

***

Свет Зодиака.
Пустынное поле.
Торопятся вдаль поезда.
Покорная чьей-то таинственной воле
Мерцает на небе звезда.

Мерцает огнями земная округа –
Осенняя волглая мгла.
Нет в жизни ни правды,
Ни веры,
Ни друга, -
Нет в жизни добра или зла.

Есть только условная цепь представлений –
Познаний холодных пароль,
Да в сердце безмерных людских поколений
Одна неизбывная боль.

***

Грусть заползла в сердце жабой –
Больно, тошнехонько мне.
Месяц подкидышем слабым
В омуте стынет на дне.

Осень. В ночи схолодало,
Гулко стучат каблуки.
Зябко звезда задрожала
В черном провале реки.

Месяц – младенец убогий,
Тычет волной в берега.
Вот зацепился он рогом
Где-то в ночи за стога.

В темь ускользают дороги,
Словно в минувшее явь.
Лепятся к сердцу тревоги,
К тропам – осенняя грязь.

Но и в  прохладе ненастья
Сердцу довольно тепла:
Здесь как святое причастье
Грезы родного угла.

***

И я ждал век золотой –
Верил пророкам планеты:
В хате молитвой святой,
Вьюгой, дождями отпетый.

В темном углу образа
Тихо шептались с лампадой.
В окна смотрели глаза
Осени – плачущей бабы.

Звал по утрам благовест
Солнца пирог к нам в селенье
Но расползались окрест
Молча холодные тени.

К ночи ел просинь закат,
Звали в луга коростели;
Крышами стынущих хат
Села вокруг багровели.

Радуясь этой мольбе,
Мнил я себя властелином.
Только порою в трубе
Ветер выл сукиным сыном.

***

Мне утро опять в мученье…
Любитель порывов и драк,
Я верил в святыню «ученья»,
Но был неизменно «первак»:

Опять я в страданьях несносен,
Опять я хулу говорю.
Вновь лижет усталая осень,
Как вымя, листвою зарю.

Уж нет лебедей на приволье,
Роса уж не в меру свежа;
На синем небесном раздолье,
Как павшие, тучи лежат.

***

Осень бродит…
В желтом всплеске
Выстывает дней теплынь
И свинцовым мутным блеском
Водяная смотрит стынь.
Нет ни думы, нет ни мысли
В этих призрачных деньках:
Лишь «тринадцатые числа»
Да «приветы» на венках.
Приодевшись на прощанье
Шепчет осень пред концом:
«Награждаю вас, мещане,
Хлебной сытости венцом.
Награждаю равнодушьем,
Бледной немочью сердец…
И осла покой и уши –
Это тоже ваш венец.
Злобный лай из подворотни
И наветы за углом –
Это тоже, оборотни,
Ваш досуг, порыв, диплом.
Все, что здесь свежо и свято,
Для чего жизнь сердце жгла,
Будет вами только смято.
До свиданья! Я ушла».
Закат упал в лиловье
Багровый от стыда:
И обернулась кровью
Озерная вода.
И звезды замерцали
Привычно через синь;
Созвездья замерзали
Среди речных глубин.
И символ сна и кротости,
Рисуясь в небе, лист
В глубинах звездной пропасти
Висел на ветке вниз.

***

Морозной сыростью низин
Обезобразил землю иней.
Я вновь родной стране – не сын…
Не побратим. Не друг. Не инок.

Обозревая ширь забот
И быта тёмный переулок,
Вдруг замечаешь,
Что за год
Стук сердца стал тревожно гулок.

И привередничит луна:
Грустит банальная старушка,
И вроде стала солона
И неприветлива подушка.

Век профанации идей,
Разменянных на звон алтынный,
«Гостей высоких» и «вождей», -
Век новизны и век рутины:

Таким предстал двадцатый век
Перед тобою, человек!

***

Потемнело все вдали…
Облаков покров унылый,
Лес печально сиротливый
На краю земли.
Ветерок холодный жгучий
Мечется и рвет,
И ползут по небу тучи
Синие, как лед.
Терпеливо и покорно
Ждет зимы земля
И заплатой, мрачной, черной,
Смотрятся поля.
Скука!
Выжженные краски,
Невеселый вид.
Все как будто в старой сказке
Заколдованное спит.

***

Поздно нам было влюбляться…
Издавна жил невпопад.

Белеет сад – в нём снегопад.
Сугробы леденеют.
Но были б мы с тобой вдвоём, -
И розы вспыхнули б огнём
В безмолвии аллеи.

А может, будет эта быль? –
Ведь я одну тебя любил…

Последним вспыхнув светом,
Блеснула ледяная пыль
Гвоздик рдяным букетом…

***

Опадает листва в тихой чаще осенней,
Ажурные тени скользят по листве,
И эти прозрачные лёгкие тени
Нас укрывают на жёлтой траве.

Лишь слышится шелест
Сквозь сладость объятий –
Он робко баюкает нашу любовь.
Багрянец ложится, как дивное платье,
И губы багрянцем украсила кровь.

Что ещё надо в красе несказанной
При тайном свиданье на взгорке в глуши!
Лишь только бы годы
Чредою бесславной
Не отнимали тепла у души.

Опадает листва в светлой роще осенней.
Твой белый платочек
Лежит на листве:
Здесь скромные яства…
Прозрачные тени
Нас приютили в тиши на земле.

***

Пахнет берёза весною,
Звонок сосулек хрусталь:
Только вчера сединою
Неба туманилась даль.

Нынче над каждою веткой
Вербный курчавится дым.
Солнце беспутной наседкой
Бросило яйца в сады.

И побежали цыплята –
В полую воду ручьи.
Скажет им чибис:
«Ребята!
Вы, непутёвые, чьи?

Что вы кругом забурлили –
Реки от шума без сна?..»

- Мы бы по-прежнему стыли,
Нас разбудила весна.

***

Пляж. Вечереет.
Под берегом тени
В последнем дыханье июльского дня.
Песок под ногами
Доверчиво стелет
Дневную теплынь желтизны простыня.

И лес,
Припорошенный пылью и зноем,
Пропахший осиной, берёзой, смолой,
Примолк над водою.
Дрожат под сосною
Две капельки влаги на ножке босой.
Ты, милая, ты!
Взгляд синеет из глуби:
В нём искорки-звёзды зажглись от зари.

Окрест тишина синью дали голубит,
И зорька над синью беззвучно горит.

***

Размытые тропы. Раскисли снега.
И где-то село за горой.
В ночь звёздную в небе тоскуют века
Холодной бездонной тоской.

Приду под окно, постучу –
Тихий стук.
Ты спросишь:
«Ну что тебе, что?»
Отвечу:
«Немного – тепло твоих рук
И губ древний сладостный мёд».

«И только?..»
«И только. Родная, поверь…»
Не видишь, не слышишь.
Груба!
Задёрнутся окна. Закроется дверь.
И сумрачно взглянет изба.

Я молча уйду.
Отстучит сердце срок –
Раскинут вновь в поле снега…
В ночь звёздную в небе,
Средь млечных дорог
Тоскуют безмолвно века.

***

Сосёнки без вершин
В бору пахучем, знойком
(Поломан молодняк метельною зимой).
Сорока не трещит…
Запропастилась сойка…
Лишь прежний полумрак, безлюдье и покой.

Доверчивую страсть –
Сердечной ласки тайной –
Тревожит только бег бродяги-муравья.
С заоблачных высот
Листва в тиши слетает –
И каждый лист поёт:
Твоя.
        Твоя.
                Твоя.

Сочится в душу свет
Приветом жгучей выси –
Забытой тишиной младенческой поры.

Кому мне за тебя, родная,
Поклониться?
Кого мне за тебя, лес мой,
Благодарить?

***

Солнце село в пойму –
Стужей расплылось.
Высыпал обойму
Вечер в небо звёзд.

Заиграли тени,
Собираясь в мрак.
Вспыхнул на антенне
Месяца маяк.

Окунулся ветер
В снежную купель,
И пошла по свету
Бушевать метель.

Ах! какая будет
Утром белизна:
Ни дорог, ни пруда, -
Только целина.

И, боясь встревожить
Эту студь и рань,
Тихо в снег покрошит
Семена бурьян.

***

На подоконнике букетик георгин.
А за окном дождит.
Скупые капли
Бегут по стёклам, смывая пыли грим:
Нет! день осенний –
Не пейзаж на Капри.

Под монотонный говорок дождя
Сердечных струн ещё звучнее речи.
И моросящая сырая хмурость дня
Любую боль Отчизны духом лечит.

На подоконнике букетик георгин –
Привет последний стынущего лета:
Грибных дубрав.
               Росистой мглы низин.
И думы поэтической примета.

***

Как будто стало чуть желтей
И чуть синей зима.
Жизнь без соблазнов, без затей –
Почти сама тюрьма.

Но, может, труд нас оживит,
Вдохнёт тепло и цель?
Весна ничуть не веселит,
Ничуть не гнёт метель.

Да будет!..
Так ли не нужны
Нам ласки и любовь?
Да что любовь: любовь хоть вновь,
А рифма та же – кровь.

Уж надоело. Взгляд потух.
Унылые снега…
Проголоси хоть ты, петух,
Мне счастье на века.

***

Танцуют берёзы –
Звенят кастаньеты:
Вызванивают ветви морозную дробь.
А синие тени по снегу – тенета:
В них солнце ловит
Весну и любовь.

Забилася птаха –
Попалася в сети, -
Не надо так рваться – так сладко страдать:
Весенний ветер! Игривый ветер! –
Как сладостно, ветер,
Весну целовать!

Подспудные соки
Снега тайно точат.
Наклюнутся почки – чарующий звон.

Танцуют берёзы и в лунные ночи.
Весенние ночи!
Как дорог ваш стон.