Эльзэ Ласкэр-Шюлер. Йанкэль Адлер

Повсюду он зовётся: милый Йанкэль.
Из города мы одного и посещали одну и ту же школу,
Скользя катками переулков к ней в предчувствии любви.

И милый Йанкель на лице уже тогда имел бутонов пару,
Которые сегодня просветлели библией полны,
Когда рассказывает он о Бальхэм.

В грёзе к ночи он празднично проносится
Как Прараввин-отец его на ветви и листе
Из тиши леса в аллилуйегород.

Но каждое изображенье, что он пишет
Мазком поэзии звучанья арфы,
Посвящено юному Богу Цебаоту.

И даже самого сердитого среди изображённых,
На ком обманно лисье золото волос,
Святит Звезда Давида древней иудейской крови!

А Вуппэрштадт как розоватость умиранья птицы
В заре рассвета, в смерти рани и при братском псалме:
«Моя сестричка покоится здесь в мире.»

И так же величаво изображенье Друга,
Великого актёра Арибэрта Вэшэра в Берлине,
Чей прозрачен в многоцветье образа кристалл.

А краска головы вот Зайфэрта, художник даровитый,
У Йанкэля — свернувшаяся кровь,
Что ужасает, обрывая  сердце. 

Раскрытьем подлинного смысла выраженья «С высоты полета птицы»
Написана моим согорожанином картина «Торговец петухами»
(Как будто пахнет петушиным опереньем!)
И на таких высотах передачи изображенья
Йанкэль Адлер — еврейский Рембрандт.