Ванная

Вернувшись с улицы и уже почти подходя к двери своего номера, молодой человек с дорожной сумкой на плече заметил распахнутое окно в коридоре его этажа. За окном были всё те же сгустившиеся чёрные облака, что и видимые им только что внизу перед домом. Свежий ветер волновал лёгкий белый тюль, а створки слегка покачивались. За окном густо нависала темнота позднего вечера. «Надо закрыть», – без колебаний проскользнуло в голове, и через мгновение он дотягивался до ручек рам высоких оконных проёмов. «Дотягиваться» мешал совершенно неудобно для такого случая поставленный у окна широкий письменный стол, и не только широкий, но и довольно длинный – немного выдающийся за края подоконника. Уже перед тем, как оставалось толкнуть створку и повернуть её ручку-рычажок, взгляд неизбежно скользнул в щель между столом и фурнитурой окна. «Боже, что это?!» – несмотря на непрекращавшийся поток воздуха, неровно пульсирующего ветровыми порывами, он отпрянул. Под столом сидела, свернувшись, молодая девушка. Жаль, было темно, но случайный прохожий вскоре разглядел, что девушка была одета во что-то джинсовое – костюм, брючный; рядом с ней лежала, вероятнее всего, её собственная тёмная мешковатой формы сумка; и ещё наблюдателю сразу бросилось в глаза, что ей было совершенно не до него, да и, собственно, не до чего окружающего. «Извините, с Вами всё в порядке?..» – через некоторое время смог промолвить он. Ответа, конечно, не было. Нет, он надеялся, что она хотя бы на него посмотрит, но совсем не удивился последовавшим за его вопросом пустому молчанию и «глухоте». Она была в сознании и спокойна, никаких очевидных признаков помешательства. Взгляд был упрямо твёрд, но не напряжён. То, что глаза можно было ещё разглядеть в нарастающей затемнённости всего видимого, признаться, сильно радовало. Молодой человек наклонился. «Девушка, Вам плохо?» – то ли заботливым, то ли подавленным тоном произнёс он лучшее из всего приходящего в голову, но реакция оставалась прежней. Сообразив, что так ничего не добьётся, он решил, что в любом случае ей здесь совершенно не стоит оставаться. Он вытащил её из такого странного, выбранного то ли от беспомощности, то ли из безразличия, укрытия практически на руках, а она так и стояла перед ним, ни на что не реагируя. В нём начали оживать мысли: «Как же вернуть её к жизни-то, да поскорее, боже!.. Нельзя её просто оставить, надо остаться теперь здесь и самому, но как же здесь темно и холодно! Подходящая обстановка для глупостей… Даже если я буду вот тут с ней, она не придёт в себя. И зачем вечер такой звонкий, такой немой?..» Но девушка уже вроде бы стало медленно и лениво, с большим трудом водить глазами, чуть в сторону от направления «прямо». Раньше, после своих самых первых своих возгласов при виде такого вот привидения, он и думать забыл о попытках говорить с ней. Ни жива, ни мертва, девушка производила впечатление зомби, хотя довольного симпатичного и милого, и вовсе не страшного. Опасение вызывала только её неизвлекаемая погружённость. Заметив лёгкое оживление глаз, молодой человек стал снова пытаться говорить с ней, зная, хотя, что до словесной отдачи ещё далеко, зато, может быть, она отреагирует функционально?.. Сможет послушаться его, и тогда, кто знает, к ней самой вернётся и её собственная воля?.. «Девушка, милая, Вы не должны быть здесь, понимаете?.. Тем более одна», – с вырывающейся надеждой выдохнул приятель. Он не ожидал такого внимательного взгляда в ответ. Она моментально пришла в себя!.. «Вы простите меня, я не могу Вас оставить», – продолжал незнакомец. Тем не менее, желания строить речь у девушки явно не было. Она уставилась куда-то вниз и в сторону. «Я не хочу показаться грубым, но я уверен, что Вам надо перейти в какое-то помещение, в котором светло и не так холодно сейчас, как здесь на всём этаже, – как бывает, например, в прогретой камином комнате или ванной, душевой, где свет ламп тёплый, как и вода, но я боюсь Вас туда отпускать одну, и здесь оставить не могу, понимаете?.. У меня поезд, и часа через три я должен буду уже выйти отсюда». Тут она поразила его второй волной сознания: «Что ж, мне всё равно, где сидеть. Можно посидеть и там, с Вами, раз Вам так тошно». «Какое чудо, она злится!..» – чуть не рассмеявшись от счастья и не подскочив на месте, обрадовался милый незнакомец и слегка улыбнулся, не удержавшись. «Ну, слава богу, Господи, как я рад!.. Теперь ей ничего не угрожает. Надо же так было угораздить меня; хорошо, что всё в порядке». Поняв отступление отчаянности всего положения, он, тем не менее, вдруг направился туда, куда сам же уже успел позвать. А что делать? Она, кажется, поняв непреднамеренную неловкость и проследовав за случайным приятелем, произнесла: «Да я в порядке, можно не ходить никуда. Всё хорошо». Однако идея о солнечном свете дня в предночное холодное время, кажется, уже заразила обоих. Незнакомец почему-то не отвечал. Только обернулся и с неловкой улыбкой уставился на неё. «Вам, наверно, некогда?» «Да нет, я давно собран. Может быть, Вас нужно куда-то проводить?» «О нет, я из этого города, – уже в очень весёлом расположении добавила незнакомка, – хотите, я Вам расскажу о себе? Может быть, нам всё же перебраться, куда Вы предлагали? Я замёрзла от ветра, знаете?.. Я долго здесь, сколько?.. Сколько сейчас?» «Шесть, почти». «Два часа. Понимаете, он ушёл, просто оставил меня. Сбежал на моих глазах – просто потому, что я застала его здесь, а он этого не ждал. Я местная. Я отсюда. Он всегда приезжал ко мне, но в этот раз при последней встрече он был очень необычен: сдержан и зажат. Я старалась не пугаться, но не могла заставить себя не волноваться. Решила зайти к нему сама, спросить, что беспокоит его, всё ли у нас в порядке… Мы так мило познакомились, – будто забыв о несчастье, с умиротворённой внезапной улыбкой начала она повествование чего-то совсем недавнего, но неустранимо далёкого, важного и лёгкого, жестокого и доброго, – здесь на море, случайно. Я живу в этом городе, а он в «соседнем», – с ухмылкой извинения промолвила она и посмотрела на парня несколько грустным взглядом – не пустым, не скорбящим, но словно «ушедшим» в себя, и оттого заблестевшим сухими бликами на чёрных от слабого освещения вишнях глаз, – никто из нас не тонул, нет – вдруг вонзила она в меня свой уже игривый, но лишь на пару мгновений, взгляд, – он стал приезжать сюда к берегу на работу. Я долго не спрашивала, почему, хотя это было странно, ведь у нас такой же приморский берег, как и у них. А я прихожу к морю только для того чтобы отдохнуть, отвлечься от суеты и проблем; если хотите, от жизни. Время нашего морского времяпровождения стало совпадать. Он спасал людей, я – на это смотрела, как и на весь окружающий пейзаж. Мы продолжительное время не знакомились лично, хотя сразу заметили друг друга и даже проверяли наличие друг друга, когда приходили в «наше» время – искали глазами вдоль берега, на вышке или в море: я – его, а он – меня. Это было нашим негласным первым знакомством. За себя могу сказать уверенно, но, мне кажется, что не только я старалась быть в нужное время в нужном месте у моря. Для него это было работой, однако я замечала, что когда я приходила в «своё» время, он практически всегда оказывался на своей вышке и время от времени не подолгу глядел на берег. Ну а я старалась приходить не рано утром и не поздно вечером, но в такие часы, когда воздух ещё не раскалён солнцем или уже остужен опускающейся прохладой. Да, никто не тонул, но только из нас. В один день кого-то стало уносить в море предштормовой волной. Беднягу, видимо, никто не заметил, когда над берегом и прибрежной водой стали раздаваться предупредительные сирены, а смотрители неотрывно вглядываться в крупную рябь волн. В первые десятки минут в округе было вполне безопасно, и без особого труда можно было добраться на берег, однако тот человек, вероятно, какое-то время медлил, хотя предупреждение о наступающем ненастье было объявлено вовремя, заранее. Виноват был в таком незадачливом опасном положении он сам, но разве об этом думаешь, когда человек в лапах стихии, прямо под её когтями… Я поняла о несчастье по суете смотрителей. Потом приехали огромные кирпичнообразные автомобили спасателей. Я видела вертолёт. Через полчаса я узнала, что всё в порядке, отчего стало, конечно, легче. В стихающей суматохе мы и увиделись. Увиделись, именно. Мы встретились как давно знакомые люди, хотя это было не совсем так, и мы друг о друге почти ничего не знали. Мы подружились, стали встречаться. Потом, через несколько месяцев я узнала его историю, сподвигнувшую его искать работу на расстоянии от места, где он ещё тогда жил, но подробностей он не рассказывал. Я не знала деталей, и это меня беспокоило, хотя я заставляла себя об этом не думать. Мне казалось, мы очень ценили друг друга. Мы безмерно радовались друг другу, каждый раз. Я была почти уверена, что это настоящая крепкая связь, и не морской роман, о каких очень много трагедий можно прочитать в книгах и наблюдать в жизни. Иногда он останавливался в гостинице нашего города, на один-два дня, но никогда не приглашал меня туда в гости, я бы сказала, что даже запрещал: это чувствовалось по всему его виду, хотя он не произносил это как запрет вслух. Я это видела и была послушна. Уверенность в нём была сильнее крадущихся сомнений; об обиде и вовсе не было речи. Так вот, – слегка будто снова окаменев, но, к счастью, лишь на несколько мгновений, хотя после опечалившись с новой силой, замедлив речь, сказала девушка – сегодня происходило что-то неизвестное, он был неспокоен. Его нервность напугала меня. Боялась я, конечно, за него. Он быстро ушёл от меня после утренней встречи. Виделись мы по обыкновению утром и вечером, в определенные часы. На случай переноса времени была сотовая связь, но мы ей почти не пользовались: успевать друг к другу нам было совсем не трудно. В вечернее время он не пришёл. Два часа подряд по окончании обыкновенного времени, проводимого нами вместе, его аппарат не отвечал. Ещё утром он напомнил мне с какой-то наставительной жёсткостью о том, что я никогда не должна приходить к нему в номера гостиницы этого города. Но… я не выдержала. Вы понимаете меня?.. Я пошла к нему. Он этого точно не хотел, и, похоже, не ждал. Нагрубил, швырнул что-то в комнате и вылетел вихрем за дверь, как ураган. Я не в первые секунды опомнилась, а потом, разумеется, подбежала к окну коридора. Оно на стороне фойе, Вы видели. Никого не увидела, конечно, уже, да и спускаться было поздно. У меня есть номер его телефона, но что такое номер?.. Адрес – я не знаю. Так, видимо, надо, и теперь я понимаю, что нам обоим. Всё в порядке, я уверяю Вас, но мне так хотелось не видеть, не слышать, не чувствовать, а думать только о далёком прошлом, знаете, всём прошлом, и ветре..., – девушка, вспомнив слова нового знакомого в совсем искажённом виде, выдала удивительную фразу, – Вы не передумали ещё идти к камину в ванную? Вы, кажется, хотели мыться? А я вас тут задерживаю.» Мыться он и не думал. «Что за нелепость попадать в такие ситуации?!..» – пронеслось в голове молодого человека, – собирался ведь уехать уже и на тебе, ни покоя, ни сна, ни отдыха, как говорится. Эх…» Он как-то не посмел возразить обиженной, но сильной девушке: «Она же не всё помнила из слов и событий на продолжении их короткого знакомства, в конце концов, наверное. Пусть так… Интересно, что сейчас будет дальше; только бы ничего совсем  неожиданного что ли. Может быть, она вообще сама по себе такая странная, ну, мало ли…» Оставить человека без присмотра сразу после этого неясного состояния он всё равно не мог себе позволить. Пришлось пригласить составить ему компанию на эти часы до его отъезда. И вот вроде бы его даже пронесло мимо очередной предполагаемой неожиданности, когда она сказала: «Вы мойтесь, я посижу где-то недалеко, если вы так за меня боитесь». Потом с подозрением и заботой взглянула на своего странно замолчавшего незнакомца: «Если Вы не против…» «Нет», – улыбнувшись, ответил он. Парень указал в сторону коридора и вновь улыбнулся: «Пойдёмте», – и направился к своему номеру. Номер среднего класса был так же тёмен, как и коридор, схваченный пастью вечереющего неба. Молодой человек зашёл, бросив на гостью приглашающий взгляд, и скинул на кровать сумку. «Вы занимайтесь своими делами. Я буду пока здесь». «Интересно, а сколько мне придётся «промыться», чтобы это не показалось странно быстрым, но и чтобы не оставлять её вообще-то снова одну», – задумался постоялец. Несмотря на зримое здоровье девушки по возвращении из забытия, он всё ещё переживал за её состояние. Парень, подумав, что делает сейчас что-то очень странное, но взял из комнаты табуретку и пронёс в ванную комнату, поставив возле двери, точнее возле стены между дверью и ванной, прикрыл дверь, стал раздеваться. Затем, аккуратно ликвидировав с глаз долой все снятые атрибуты, плотно зашторив в обе стороны занавеску и слегка открыв у себя воду, он произнёс в сторону прикрытой двери: «Прошу прощения, но я всё же должен за вами присматривать. Вам будет не сложно мне что-то пока рассказывать голосом?». Девушка подошла. Конечно, без сумки. Её она оставила в комнате. «В комнате там очень холодно, можете даже закрыть дверь на щелчок. Сейчас станет теплее». Она послушно выполнила просьбу и заняла приготовленное ей место, уже немного погрузившись в свои мысли. Думалось о миновавшем вечере, об изменах, жертвенности, простоте выбора и прямолинейной жестокости. «Видимо, разговор продлится какое-то время, – думал парень, – однако и молчание тоже, если это будет оно», – и, слегка ополоснувшись, он стал наполнять ванную водой. Они проболтали, а точнее просидели так часа два-три, практически до самого выхода из гостиницы, в тёплом влажном воздухе, то иногда перебрасываясь несколькими словами, то пускаясь в рассказы и рассуждения. Тёплый влажный воздух и не менее тёплый, жёлто –зелёный(от ассоциаций с водой) свет успокаивал. Говорили обо всём: о его жизни, её, в деталях и в целом. Стекло зеркала, закреплённого над раковиной, видное незнакомке, сидящей прямо напротив него, «запотело» от конденсата и представляло собой образ чего-то неясного, туманного, но безопасного и тёплого, как и весь воздух, наполнявший комнату. В их маленьком тёплом пространстве царила атмосфера комфорта, лёгкости и непредвзятости. Парень иногда включал воду, когда вода начинала остывать. Больше ничто не прерывало гармонии, точнее звуковой гладкости и монотонности. Гармония была в каждом звуке. «Вам, наверное, скоро пора идти?..» по истечении пары часов заявила девушка, предусмотрительно захватившая с собой свои часы. Он, также следивший за временем по своим, согласился. Да, уже можно было собираться окончательно и отправляться из номера, сразу на поезд. Он, конечно, предложил ей проводить её, но, поскольку это был её родной город, договорились расстаться на развилке их дорог, в некоторый момент начинавших расходиться. Вылеченным умиротворённостью, им было легко расстаться. Всё казалось очень светлым, полным надежды и будущего. Да, это знакомство должно было остаться случайным и необычным. Ведь сколько радости от хорошего конца… «Не сидите больше в коридорах ночами, хорошо? Никто этого не стоит». «Обещаю», – пару секунд подумав, ответила незнакомка, – прощайте. Будьте счастливы!..» «Будьте любимы!..», – благожелательным восклицанием сорвалось с губ молодого человека, и они, не оглядываясь, двинулись, каждый в своём направлении.

2017 г.