Пристань

Жизнь в офисе всегда кипит, особенно в творческом коллективе. Молодые люди важно и деловито с кем-то о чём-то договариваются, торопливо и иронично что-то решают; девушки вдумчиво и улыбчиво также ведут рабочие дискуссии, паря между рабочими местами коллег. Одной из таких прелестных созданий была и Марина – молодой сотрудник современного модного архитектурного бюро. Имя девушки было вполне обычным и простым, но все свои, то есть народ из отдела, да и многопрофильные работники всей фирмы, знающие, как правило, всех, почему-то звали её по-разному: Мара, Мариша, Марусенька, Марточка и всё в том же духе. Что интересно, все знали, как её зовут, но само по себе, совершенно непроизвольно и естественно организовалось поле Марининых «псевдонимов». Её будто все видели по-разному. Она в чём-то была, пожалуй, действительно необычна, своеобразна и многогранна: задумчива, интеллигентна, весела и грустна попеременно, но всегда с каким-то словно очень важным контекстом за любым её настроением. Чёрные волосы, молодая фигура, почти высокий рост, приятные черты лица, роскошный выдержанный стиль делали её вид безупречным, а интеллект и нехамская амбициозность – и весь её образ. Да… Однако её любили… Её выделяемость была особенной – родной, тёплой и даже домашней. К ней тянулись, причём как-то сразу, с первого контакта. Стоило возникнуть рабочей коммуникации с незнакомым ранее коллегой, как они были уже практически друзьями, на ментальном уровне. Невероятно. Не «тянулся» к ней, пожалуй, только один человек, на неделе прибывший в офис.



Это было странно, но человек, не занимающийся работой, параллельной общим занятиям всего отдела, его общим и частным задачам по проектам, был «размещён» прямо в отделе, где и работала Марина, причём совсем недалеко от её рабочего места.

У одного менеджера из своего отдела Марина спросила, что это за интересный человек, почему он так мало общается с ними всеми, кроме того, что мало с ними и работает, а на неё и вовсе не обратил никакого внимания.

– Совсем занятой, наверное, – с улыбкой ответил он.

– А кто он?

– Архитектор.



С самого начала в мысли ей закрались подозрения. Она думала:

– Он совсем не умеет или не хочет работать или ему просто не до нас, руки не доходят спуститься в обычную, привычную нам, творческую продуктивную жизнь с каких-то там нескончаемых (вполне возможно, по его собственной инициативе) переговоров. Он совершенно не проводит время с командами, проектируя, обсуждая что-то с непосредственными коллегами, с исполнителями. Ему, вероятно, интересны бумажно-словесные делишки, не способные привести куда-то далеко, а из раза в раз лишь слегка реализуемые на практике, и тающие, тающие… но не трудовые, а, может быть, даже и не творческие. Такие тающие, не приложенные ни к чему, идеи, как правило, уходят в никуда, и это всегда очень обидно наблюдать.

Обе идеи имели, однако, неприглядный характер… Настораживало и нарушало интуитивную логику только одно. Дела компании шли хорошо. Очень хорошо! Без изъянов, без трещин. Без соринки. Дальше мысли продолжались так:

– Может быть, нужно много времени, чтобы убить такую корпорацию-гиганта?.. Ах, да, но мы ведь не такая уж крупнейшая фирма, какие бывают – с тысячным, миллионным штатом. Эта ассоциация с гигантскими размерами идёт из нашего статуса, а не числа подчинённых. Но мы вовсе не маленькая фирма. И можно совершенно смело заявить – очень престижная. Разве его пустили бы сюда просто так, разрушать бизнес?..



Марина почти не видела его на работе. Он приходил на пару часов раза два в неделю, обычно во вторник и, кажется, в четверг. Солидный, но какой-то уж слишком спокойный, как-то и не по статусу вовсе. Это поселяло невнятные сомнения в Марине, но о чём ей беспокоиться? Разумеется, не о чем. У неё есть свой непосредственный начальник, и вообще всё хорошо и стабильно – как в её собственной работе, так и в целой компании, но видя его, Марина неизменно ловила себя на одних и тех же мыслях. Они не здоровались.

– И зачем он «сидит» здесь, если он такой важный? Молчал бы у себя в каком-нибудь кожаном кабинете. Какое неприятное раздражение. Какая радость, что он приходит нечасто! И то ладненько.

Дальнейшие размышления порой уводили сюда:

– Какая странная профессия… Вроде главный, а почти ничего не делает. Очень умно… И зачем он нужен такой, а нужен ли?.. Все единственные бывают на разрыв. Либо он не умеет ничего, либо не хочет. А может, за его решениями никто не успевает?.. Об этом я раньше и не думала. Интересный человек, и не стоит на него кидаться. В мыслях, конечно. Я же не стала бы ему что-то доказывать и учить, просто так-то. А какая разница, в мыслях или нет? Всё одно. Результат, отношение. Всё покажет время, а нам до него, времени, далеко; и не сравниться с ним, с будущим для нас временем, никогда, не опередить; а пока это время идёт, можно узнать что-то новое.



На днях планировалась защита проектов. Все сотрудники творческого профиля готовились заранее и теперь должны были представить свои планы, идеи, и даже, возможно, талант… На форуме должен был присутствовать творческий отдел их фирмы, а также ещё ряда фирм, смежных по профилю. Маринин коллектив был ответственным, дружным, и все, конечно, совершали уже самые последние приготовления в день перед презентацией. Так же и Марина, но в день перед форумом ей нужно было завершить всю тщательность дополнительной подготовки к её собственной части. В этом нет ничего страшного, ведь ей же это не в тягость. Это любимая работа, а её содержание – любимое занятие. Всё было готово, но ей хотелось проникнуться атмосферой грядущего дня, точнее самого её выступления, когда она, уже объявленная ассистентами, выйдет под прицелы сотен глаз, наступит тишина и потечёт поток выстроенной и гладкой от шлейфования информации, по-своему этим гениальной. На следующий день в районе обеда им нужно будет проехать в другое, чужое, огромное и блестящее здание для оформления и подписания всевозможных документов, а затем отправиться к месту непосредственного проведения форума, в этот раз необычному, в созвучие темам и событиям, в котором им предстоит показать себя «на все сто» и вернуться, можно сказать, с трофеем. Дай Бог ничему не помешать!.. Ведь всё это так прекрасно!..

Всё, в офисе никого уже и нет, но это неплохо. В такой обстановке говорят стены. Офис кажется живым, как катер. Но завтра мы поплывём на другом судне, большом и белом, временном пристанище нашего праздника.

Непосредственным местом проведения форума был в самом буквальном смысле пассажирский теплоход. К месту начала все прибыли более или менее заранее: необходимо было появиться вовремя для своевременного отплытия судна. Лишь те, кому необходимо было совершить некоторые организационные мероприятия, следовало, предварительно посетив, как и остальные, величественное здание главного офиса фирмы-организатора, задержаться в нём, и они позже прочих, но вовремя, уже подъезжали к назначенному месту. Время и место раскрытия потоков идей было всем обозначено заранее, и этим местом было ничто иное как трёхпалубное воздушное от белизны новенькое судно. Вот такая романтическая и поистине творческая атмосфера не менее творческого форума. Отправление было запланировано ранним вечером, а прибытие – поздним. Все дебаты должны были пройти в плавании.

Через достаточное для комфортного размещения время после отплытия все участники, слушатели и ассистенты уже заняли свои места либо суетились над разрешением вопросов в преддверии выступлений. Архитектор фирмы «крутился» возле организаторов. Номера выступающих должны были стать почти случайными, но он явно в этом участвовал. Вот-вот начало презентаций, и он садится на место. Он не стал выходить первым. Странно… Однако, это подтверждает скорее вторую теорию из двух ведущих Марининых теорий о нём, нежели первую. Он, верно, довольно профессионален, если не прямо-таки очень. Интерес перерос в лёгкое волнение. Это неудивительно: в такой обстановке, да ещё и когда такое обещающее себя талантливым выступление ждёт впереди.

Коллеги выступили, и Марина среди них. Всё прошло хорошо. Ну и отлично! Ждали выхода «замыкающего». Того самого. Он ещё не выходил на выступление. Вот человек в сером костюме поднимается на невысокую сцену. Уже в начале его выступления Марину будто ударили в голову:

– Боже мой! Что он говорит!.. Это же противоречит идеологии компании, всего консорциума!.. Это будет провал! Или я чего-то не понимаю, того самого, что изменит всю траекторию объединения, причём ведя к успеху выше имеемого. Так-так, стоп-стоп-стоп. Так вот о чём это!.. Отличная теория, но её никто не поддержит. Никто не станет так явно рисковать своими собственными, личными достижениями, ресурсами и возможностями! И тогда хорошо, если ему останется хотя бы доверие. Вот так. Вот как может менять человек мнение окружающих о себе: я уже на его стороне… А можно ли чем-то помочь?.. Может быть, он и сам прекрасно знает, что делает? Знает он, конечно, прекрасно, но логика неизбежна. Такие идеи не принимают. Картина именно такова, кокой я вижу её; соответственно ей – и шансы. Однако я могу рискнуть. Я ничего не теряю. Именно! Здесь даже нелепо говорить о риске. Я просто выскажу своё мнение, ведь презентации для этого и создаются.

Марина, можно сказать, встряла во всеобщее застывшее недоумение. Несмотря на её опыт и уверенность, ей от этого было немного неловко. Одни слушатели демонстрировали заинтересованную недоверчивость, но на лицах других читался ужас. Спасать надо было, похоже, не только оратора, но и всю его аудиторию, и это должен был кто-то сделать. Начать было нужно с уточнений, дабы не переломить ничью линию. Это вышло довольно образцово, часть лиц просветлела, некоторые участники втянулись в обсуждение. Атмосфера была неизбежно напряжённой, но сорваться вплоть до совершения чьей-либо грубой ошибки никому не давал профессионализм, и главное было в том, чтобы никто не совершил её, чтобы все участники  не дали друг другу её совершить. Они полемизировали не один час, хотя, кажется, всё же не больше трёх. Рассуждения велись спокойно и последовательно. Это было похоже на танец из показательного выступления перед соревнованием конкурсантов.

– Как же я рада, что я работаю именно здесь!.. Ох, как же интересно это всё! – играло у Марины в голове.

Она очень успокоилась, полностью увлеклась процессом происходящего, и только ближе к концу ей вдруг вспомнилось, что вначале она хотела героически что-то совершить. Что ж, кажется, все целы и живы, даже более чем: все рады. Когда все уже практически собрались покидать свои места в зале, но ещё дослушивали некоторые речи организаторов, мужчина посмотрел на неё.



Стемнело. Была почти ночь. Это неповторимо и невероятно – оказаться сейчас на воде, вокруг всего чёрного и поглощающего, но такого, в котором горят россыпи огней, собранных где-то далеко в геометрически неправильные группы отдельных светлячков, порой сливающихся друг с другом, а где-то рассеянных, но почти непрерывных на протяжении всего горизонта вокруг, и сигнализирующих о невозможности темноте проглотить их, живших сейчас на корабле, этой ночью. Да, это была безопасность, безмятежная и медленная, фундаментальная. На форуме все и думать забыли о реке, зато теперь она здесь, рядом, вокруг. Очень приятно думать о том, что она здесь была всегда, каждую минуту, во время каждого слова, возникновения каждой мысли, каждой идеи.

Марина была там далеко не единственной любительницей пейзажей и романтики. Коллеги из всех фирм-сотрудников разгуливали по палубам. До прибытия обратно, к пристани, оставалось около часа. К Марине подошёл интеллигентный человек в сером. Он отвлёк её от задумчивости, так что она немного отпрянула, и это повлекло недолгую взаимную тишину. Спустя те секунды, от той же неожиданности она всё же произнесла:

– Вы почему-то не бываете на работе…

– Так вот в чём дело, а я всё беспокоился, что обидел Вас.  Не знал, как спросить Вас!.. Всем, вероятно, это всё равно. Признания ломают, мешают стратегиям. Эмоции не входят в них. Они слишком переменчивы, различны и неуниверсальны, а потому – непредсказуемы. Вот и вся великая простота в этом. Всего этого и не должно происходить в обычной жизни. Только разве одной обычной проживёшь, если другой нет?..

Сильно изменившийся в лице после фразы «Маши» (самый новый «псевдоним» Марины…), архитектор пару секунд просто смотрел на прекрасного собеседника, затем добавил: «Глупости!.. Ну, и слава Богу!..»

В процессе минувшего диспута потусторонний серый гость корабля странно назвал Марину. Её коллеги называют её разнообразно, но Машенькой не звал ещё никто, ни разу: это ведь совсем другое имя, Мария; к тому же постоянно встречаемое буквально то там, то тут. Да, остальные синонимы, запущенные в дело коллегами, также могли относиться к нему, но они используются не так часто в обычной… жизни, по сему до Маши никто не доходил.

– Вы ошиблись в моём имени?

– Ну, что Вы, Маша?!.. Просто я его увидел. Я знаю, что Вы для всех Мариночка, но никто из них не видит и даже не догадывается, что Вы – Маша. Ну, скажите, ведь я прав?

Марина была в шоке. Он точно архитектор? И откуда такое предательское чувство, что она действительно Маша?!..



Через день после презентаций всем коллегам в Марининой фирме было сообщено о командировке ведущего состава в корпуса дружественной фирмы, расположенной, между прочим, на той же реке, что и та, по которой они ходили во время форума, только этот небольшой город стоял к её берегу вплотную, и до всех строений, в частности, корпусов офисов, было от него рукой подать. Прекрасный августо-сентябрьский период им предстояло провести в великолепном вдохновляющем на работу месте.

Новые знакомые оба вошли в состав командируемой группы. Переехав в место назначения, они общались друг с другом больше, чем с остальными, оказывая друг другу дружескую помощь и составляя желанную приятную компанию. Вечерами они стали прогуливаться и обсуждать различные интересные проекты, идеи, да и просто некоторые мысли.

За несколько дней двухмесячной командировки, в первую декаду второго месяца, Марина узнала сразу о нескольких неприятностях, будто подстроенно совпавших по времени, и в какой-то момент очередная новость выбила её из равновесия. Родственники уезжали, друзья ссорились.

В тот день они с её товарищем вечером отправились к короткой лесной аллее, за которой располагалась река.

– У меня нет дома! У меня нет дома! – Кричала Марина, беспомощно рассекая воздух руками.

– А как же я?.. – Думал её новый друг и молчал.

Это была истерика. То, что привычно, спокойно и даже незаметно складывалось изо дня в день в глубокие недра восприятия, переполнило их. Когда она стала жестикулировать чуть тише, архитектор осторожно обхватил её руками. Скоро Марина затихла и постепенно совсем успокоилась. Они не стали продолжать речи на эту тему и вскоре мирно разошлись по домам.



Он всегда был как-то очень одинок. Нет, нельзя было сказать, что он стал жертвой неких приобретённых за жизнь травм. Он совсем не был изуродован. Это выдавала в нём светлая нежность. По нескольким, даже мимолётным, встречам с ним (да что там, часто и по самому первому впечатлению) уверенно и практически неизбежно делался неизменный вывод о двух присущих ему свойствах: о том, как он незауряден и грустен.



Вечером следующего дня Марина проходила по улицам возле центрального бюро, как и многие другие, живущие неподалёку коллеги. Кто-то ещё заносил что-то в здания корпусов или забегал что-то доделать в бюро, искренне переживая за своё дело (не даром их корпорация добивается таких результатов и оценок). Большинство в такое не раннее и не позднее вечернее время, чуть перевесившее несколькими минутами за 18:00, прогуливались, общались, ну и непременно что-то обсуждали. Вот вышел из корпуса неизменно доброжелательный, весёлый и общительный завхоз их этажа и, идя навстречу, поравнялся с Мариной и мимоходом с хитроватой улыбкой намёка спросил: «А где же твой друг, Мариночка?» Марина слегка лукаво, но весело улыбнулась, не останавливаясь, пожала плечами и продолжила свой путь.

Марина шустрила по разным делам остатка дня. Зашла в пару корпусов, затем отправилась за продуктами. Она уже возвращалась из магазина, когда время приближалось к семи вечера и на своём пути она встретила одного лично знакомого ей менеджера, хотя не их собственных, а других команд. Про новых друзей все знали, ну ещё бы! Архитектор корпорации всё-таки… Андрей поинтересовался уже с немного другого ракурса: «Марточка, Вы не знаете, где Ваш товарищ? Я не могу до него дозвониться». «Нет» - растерянно произнесла Марина.

– Не может дозвониться… Значит, что-то где-то там сейчас не в норме. Почему?.. Марина стала набирать номер товарища. Тихо. Другой, корпоративный. Тишина. Аппараты были на связи, но не отвечали. Марина мгновенно забеспокоилась. Ударила не то дрожь, не то жар. Всё вместе. Девушка за пару секунд осознала очень настораживающие предположения о том, что не отвечающие телефоны – не случайность. Это связано с их разговором вчера!.. Ведь он был довольно тяжёлым… Она очень быстро направилась к номерам, почти побежала. Да и действительно бежала порой. На ходу, практически непрерывно, раз за разом звонила на разные номера своего нового друга. Ти – ши – на…

Добежав до нужного здания, Марина, стрелой взлетела прямо по лестницам на его этаж. Стучала в дверь, звонила по обоим номерам. В комнате сквозь тишину взвивались гудки то одного, то второго аппарата. Никто не отвечал ей и не подходил к двери. Она бегом спустилась к вахте и спешно объяснила, что такой-то постоялец такого-то номера совсем не отвечает, и это внушает ей небеспричинную тревогу. Захватив запасной ключ, они быстро поднялись снова на этаж, открыли комнату. Никого.

Марина, не зная, куда бежать, помчалась на пристань. Издалека, практически влетая в поворотный пролёт, сама не зная, почему не падает от такой скорости в темноте хоть и лунной ночи, она стала слышать странные разрывающиеся тишиной звуки. Очень скоро прерывания прекратились, она была уже внизу. Архитектор сидел на каменном выступе, окаймляющем площадь перед выходом на реку, лицом к чёрной блестящей воде и, похоже, сам не зная, что с собой делать. Он полуподавленно, полу-в голос трагично уставше измученно рыдал. Но она не испугалась за него, хотя вмиг подлетела к сидящему мужчине, целовала его лицо, щёки, глаза, шею, прижималась, прижимала его к себе, не зная, куда деваться – крепче обхватить дрожащего нежного доверившегося доброго и грустного мужчину к себе или пытаться не отпустить своими его теплые руки. Она не испугалась. Она была до потери сознания рада, что нашла его, что он прибежал именно сюда, куда её донесли ноги в этих отчаянных поисках. Нашла!.. Нашла!.. Живой!.. Любимый!.. В порядке!.. Больше не уходи… Других мыслей не было. В голове звучало одно сплошное счастье, у обоих… Недоверие разрушилось на корню, до самого конца их, неизвестно, насколько долгой, жизни. Объяснять было больше нечего.

2017 г.