Когда способность целуется с потребностью

      Мы привычно отделяем наши способности от потребностей, хотя они частенько сходятся в нашей душе, и не желают расходиться.
      Например, я обнаружил в себе способности к стихосложению. Написал несколько ловких строк, испытал счастливое волнение, а потом еще и получил поддержку, похвалу специалиста. Много ли надо, чтобы почувствовать себя поэтом, начать изводить бумагу и время, и уже не мыслить себя вне стихотворчества?.. То есть, выявленная способность превращается в потребность. Вернее, обзаводится личной потребностью.
      Не всякая, заметим. Я знаю, скажем, о своей способности штабелевать в судовом трюме тридцатикилограммовые коробки с мороженой рыбой, мне неоднократно приходилось проявлять эту способность, но потребность к ней так и не пришла. Потребности возникают возле наших л ю б и м ы х способностей, творческих. Их перечень необозрим: это и научное, и предпринимательское, и техническое творчество, и воспитательское, этическое, и свободный труд земледельца, приносящий красоту и пользу. Любая деятельность, дающая возможность человеку ощутить себя создателем, родителем, имеет свойство наполняться движущей силой потребности.
      Можно выразиться так: творческая способность – Она – образует чувственную пару с творческим порывом – с Ним, – и далее они развиваются только во взаимодействии, в сюжете, в романе, где хватает и размолвок, и страданий, и ревности, но обязательно появятся и дети, рожденные в любви, и опредмеченный смысл существования. Попробуй, отщепи от художнической способности потребность творить, и, если нам это удастся, мы потеряем художника. Способность – инструмент творца, а потребность – мотор, производящая воля. Что они друг без друга?!
Исключительно важно и то, что образовавшаяся пара "способность–потребность", начав свое чувственное развитие, занимает всё большее место в душе человека, оттесняя на задний план потребности нетворческого порядка. Они не исчезают, разумеется, но постепенно узнают свое не более чем подчиненное место, привыкают к роли обслуживающего персонала и уже не тщатся стать целью человеческой жизни. Способность-потребность к созиданию, словно два огромных крыла, крепнущих с каждым взмахом, переносят человека в новую – нормальную, по моим понятиям – систему ценностей, где перед всеми прежними ощущениями начинает выступать властное ощущение крыльев. Творец находит основное жизненное удовлетворение в процессе созидания, а не в денежном выражении результата. Деньги ему, известное дело, нужны, и удобства нужны, но не столько за работу нужны ему деньги, сколько для работы. Ему жизненно необходима возможность развиваться, тянуться к максимуму своих способностей – такова теперь его ведущая потребность. При счастливо складывающихся отношениях между способностью и потребностью счастлив и творец: здесь копится главное его богатство, и здесь же согласно с евангельской заповедью скорбит и радуется сердце человека.
      "Человек не множество потребностей, которые нужно удовлетворить, а кладезь энергии, которой нужно дать выход". Так или примерно так сказал  Макферсон, и, по-моему, прекрасно сказал, потому что увидел человека со стороны его высших способностей и потребностей.
      А более подробно соотношение способностей и потребностей человека можно представить следующим образом.
      В каждом из нас есть целых три уровня способностей. Три этажа. И каждый этаж имеет свои отношения с потребностями.
На первом размещаются те, что выработаны ходом эволюции животного мира, и здесь каждая способность изначально действует в паре с одноименной потребностью. Мы родились и выросли с этой парностью, и когда вдруг чувствуем потребность идти "до ветру", то даже не задумываемся, есть ли у нас такая способность. Потребности и способности на уровне физиологии – две стороны одной медали, и при условии нормального здоровья все мы – медалисты от природы. А если я родился слепым, или ослеп, оглох от жизни, то есть потерял какую-либо способность из первого этажа, оторвал ее от потребности – мне приходиться мучиться и всеми силами и средствами восстанавливать единство.
      На втором, промежуточном этаже располагается огромный набор наших способностей к работам разной степени тяжести и сложности, начиная от нулевой интеллектуальной отметки ("бери больше, кидай дальше"), и кончая довольно высокой, но всё еще поддающейся машинизации. Это наши способности к рутинной, шаблонной деятельности, для которой вообще-то безразлично, кто ею занимается: человек или робот. Последний даже предпочтительней, поскольку меньше устает и ошибается. Но надо сказать, что и мы, как правило, безразлично, без особых симпатий относимся к этому этажу своих способностей. Они вроде как не наши, не родные, потому что всехние, безличные. Вот они-то и впрямь существуют в нас отдельно от потребностей, не находя себе пары. И, увы, при нынешнем состоянии общества, при сегодняшней воспитательно-образовательной системе, подавляющее большинство из нас вынуждено зарабатывать на пропитание именно этими безличными способностями второго этажа, тягостно влача дни в "царстве необходимости" и вкушая марксистское "отчуждение личности" в полной мере.
      Но есть в человеке и третий этаж способностей – творческий уровень, небо наших пристрастий: художественных ли, технических, каких угодно: та область, где наши способности вновь соединяются с потребностями, но уже не на биологической основе, а на сугубо человеческой, духовной. Подчеркиваю: этот этаж есть у всех людей, и он не может быть пустым, он может быть только нераскрытым, невостребованным. Не верьте тому, кто скажет, что вы совершенно бездарны, не верьте даже самому себе: у каждого из нас, если хорошо поискать, откроется способность – и не одна! – готовая обняться с потребностью, и вот эти-то потребности и составляют главное человеческое благо,