В поле зрения 1. 4

Жаркий августовский ветер обдувал моё изнурённое тело. Последнее время, я только и делал, что спал, но это не способствовало поднятию жизненных сил и энергии. Нет. Скорее, я увядал, как цветок, который его небрежные хозяева забыли полить. Кажется, я уже говорил, что ненавижу лето...

Вот уже как два месяца над городом не пролетало даже крохотной тучки. Узкие, грязные улочки Таллинна окутала та угнетающая атмосфера бессилия человека перед всевышними силами природы. И это чувствовали все. Сейчас, не в пример прохладной и разноцветной осени, на улицах почти никого не было, за исключением детей, которые, обливаясь потом, упрямо играли под жарким солнцем. Вот уж кому действительно было всё равно.

С трудом разлепив глаза, я усталым взором пробежался по комнате. Слишком тихо. И настойчивое ощущение, что не хватает чего-то важного. Ну, конечно, Исмаэль. Мой странный, но горячо любимый сосед по комнате.

Перевернувшись на другой бок, я не увидел ничего. НИЧЕГО. Хотя, если подумать, то какие-то несколько месяцев назад – это было нормальное состояние. Сейчас же, вид слегка скомканной белоснежной простыни, небрежно откинутого в сторону одеяла и пустого пространства у меня под боком вызвало сильное разочарование. Я слишком привык ощущать его худые, бледно-молочного цвета руки на своей груди, смотреть в его удивлённые и такие же уставшие от миской суеты глаза, ловить мимолётные влюблённые взгляды и редкие поцелуи, которыми он награждал меня. Я любил его ласковые и безумные в своём бесстрашии прикосновения, любил, как он закусывает губу в нерешительности, как смотрит вдаль, задумываясь о чём-то своём. Я любил в нём всё, и это меня пугало.

Решил-таки сбежать от меня, любимый? Думаешь, у тебя получится? Сомневаюсь... У нас с тобой лишь две дороги, и по обоим мы ступаем нога в ногу. Уже не существует «ты» и «я», есть только «мы». Ты вернёшься, я знаю это.

Пересилив себя лишь спустя некоторое время, я вышел на вечернюю улицу. Жёлтые, потрескавшиеся фонари, изредка мигая, освещали столичный город. Старые, покосившиеся невысокие здания, чёрные, отделанные под старину, скамейки, испачканные помётом голубей, неработающий вот уже как лет десять фонтан на центральной площади, горбатые, нищие люди в порванных одеждах и с длинными бородами – всё это до ужаса реально показывало убогость эстонской действительности после вступления в ЕС.

Мимо меня прошла симпатичная девушка, и я на инстинктах прикоснулся к дулу пистолета, вставленного в джинсы и скрытого от посторонних глаз чёрной рубашкой. Нет! Нельзя! Рука дрогнула, но всё ещё продолжала держать за пистолет. В голове помимо моей воли уже созревал план нового убийства. Зверь, на время усыплённый моим сбежавшим другом, снова рвался на волю, поняв, что узда пропала, и его теперь ничего не держит.

- Вы что-то хотели? – обернувшись, девушка внимательно посмотрела на меня.

- Что?

- Понравилась что ли? – усмехнулась она, откидывая за спину белоснежные волосы.

- С чего ты это взяла?

- Ты так внимательно за мной наблюдаешь. Здесь недалеко моё место работы, цены нормальные, не кусаются. Пойдём? Так и быть, по блату нам дадут лучшую комнату.

- С чего ты взяла, что сможешь заинтересовать меня?

- Да пошёл ты! – сделав недовольный вид, девушка развернулась и пошла прочь. Видимо, искать новых клиентов для, и так переполненного, борделя.

Рука опустилась, и я вздохнул. Даже если бы я и убил, то греха бы на свою чёрную душу не взял. Эта девица наверняка обокрала не одного богатого «папочку», проезжающего мимо и останавливающегося в этом городе с ночёвкой.

Мост встретил меня угрюмой тишиной. Обидно. Я думал, он будет здесь, ведь это его любимое место в городе.

Внезапно, моё внимание привлёк чей-то силуэт, стоящий в тени деревьев и скрытый темнотой безлунной ночи.

- Исмаэль, - прошептал я.

Человек вздрогнул, но продолжал стоять, ничего не говоря.

- Исмаэль, - уже громче и уверенней сказал я.

Пацанчик, нехотя выйдя из тени деревьев, медленно прошёл мимо меня к краю моста, где холодный бетон обрывался, и начиналась вода.

- Я хотел уйти, - без тени сожаления сказал он, стоя ко мне спиной.

- А я знал, что ты вернёшься, - заявил я, обнимая его за талию и целую в шею.

- Да, ты прав. Я не могу уйти, как бы ни хотел, - вздохнул Исмаэль, касаясь своей рукой моей. – И это моё наказание за все грехи.

- Кто из нас небезгрешен?

- Надеюсь, такие всё ещё ходят по этой земле. Валер?

- Ммм?

- Прости, что хотел оставить тебя одного.

- Ты же не оставил.

- Но я так не могу больше жить! – воскликнул он, поворачиваясь ко мне лицом. – Лучше убей меня!

- Три раза, любовь моя. – Я провёл рукой по его шелковистым волосам. – Нам с тобой осталось лишь три шага, а потом наши дороги разойдутся.

- Тогда поцелуй меня, - умоляюще попросил он меня, жадно смотря на мои губы.

Не думая, я прижал его к себе, страстно целуя в чуть приоткрытые мне на встречу губы.

До самоуничтожения осталось три коротких, но одновременно таких длинных шага. И пройдём их вместе, держась за руки, любовь моя.

Лёгкой рукой ставится мат.
В лужах росой меркнет пустой взгляд.
Загляни мне в глаза!
Я провожу тебя вглубь...

Видишь это?!
Видишь - сияющее осознание,
Оков необратимости?
Слышишь - их лязг, изгнание,

Как путь к терпимости?
Чувствуешь, как стонет начинание,
Задыхаясь в густом тумане нерешимости?
Открой себя - себя открой,

Навстречу ветру очищения!
Открой себя - и рай построй,
В вихре самооткровения...
Твой страх в тебе - в тебе твой страх,

Молчанья твоего наркотик!
Твой страх в тебе - и в сладких снах;
Ты ведь совсем не против?
Шприц отчаянья выпил покой...

Острая игла жалит осой!
Нет! Посмотри! Свет! Впереди!
Рад? Это - вход! Мат был жесток!
Где найти путь наружу?..

И при свечах, кружась в лучах,
Не различая суть пути...
Кругом одно... Ты ищешь то,
Чего тебе здесь не найти.

Приходит время возвращать.
Я выдуман опять...