Попустительство ультрафиолетового недомогания

меня  ветер  втряхнул  в  молнию,
глубокая  морщина  испортила  лоб  неба,
как  в  чёрной  кислоте  растворился  лабиринт  дат,
унёсся  оборванным  листом,  где  глазами  читают,
и  только  водопад  стекал  кипятком  грунта,
мне  не  было  больно  в  боли  зачерпнувшей  внезапно…

а  мясистый  язык  безвольно  напрягся,
он  умеет  быть  верным  без  изменений,
смял  слова  корявым  снобизмом,
догнал  в  два  счёта,
отошёл  ещё  быстрее,
и  ему  не  отдать  молчание
на  казнь  зари  сном  пробуждений,
с  ним  нет  места 
по  кромке  глаз  вдоволь  засмотреться,
проливные  капли  подставили  спину  огню
сгорать  и  влажно  верить
в  металлический  мех  ошпаренной  кошки,
где  станет  трупом…

а  я  хочу  жить  не  насквозь,
когда  Луна  встаёт  под  нож, 
и  обнимают  губы  разрез,
проснуться  выкорчёванным  пнём,
сухим  никотином  дыма  затянувшихся  звёзд,
и  в  четвёртый  реактор  дельфинов
кровавым  крошевом  злого  взгляда  падать  снам,
тащить  надвое  тело  шума,
среди  конвульсий  медуз
станцует  мне  балерина
ногтями  держа  осанку  за  спину…

меня  ветер  втряхнул  в  молнию,
грыжи  грома  лежали  по  стойке  смирно  открыв  глаза,
небо  сердцем  гневилось,
прижимисто  горевала, 
при  обыске,
возникшая  из  безупречности  пауза,
а  я  видел  поломанных  птиц,
они  дорожили  дрожанием,
они  боялись  приблизиться,
и  только  вечер,  как  пришёл,  так  остался,
зажёг  керосин  молнию,
по  меркам  марширующей  к  свету  лампы.