Сосновый сон

С утра как-то непривычно вибрируют кисти рук. И ещё нервный тик в уголке губ. Батюшки-светы, что это со мной? Такое ощущение, что левая часть головы тяжелее правой. Может, я просто старею? Хотя, я, конечно, старею без всяких «может». Просто всё это к ней, старости, прилагается по умолчанию или мне личный довесок положен?
    Слава богу, шутится ещё. Значит, не всё потеряно. В общем так, надо прекращать нервничать. Подумаешь, тарелочки он переставил. Да флажок в руки, имеет человек право, пусть таскает их с места на место. Может, у него тоже нервный тик. Просто, он такой, особенный. У меня уголок губ дёргается, а у него руки тарелки переставляют. Тридцать лет брал вертикально стоящие, а теперь ни-ни! Только из стопочки. Нет-нет! Я не буду об этом думать, а то и нос набок поведёт. Сказала же, никаких нервов!
         Вышла на улицу. Красота какая! Темнеет. Воздух пахнет чистым снегом. А вот сосновым дымком потянуло, кто-то баньку растопил. Не, не мой. Он ещё не все тарелки переставил. Тьфу! Прекращаю! На юмор потянуло, вишь-ли.
        Хорошо-то как! После многодневной сырости ударили морозцы, и вон, какая сказка! Всё облеплено толстым-претолстым слоем снега. Топаю к сосне. Осенью мой неюный натуралист красиво обрезал нижние ветки, и она теперь просто раскрасавица и стройняшка! Ни одной зелёной иголочки! Вся, как есть, белая. Протягиваю руку, но тронуть не решаюсь. Пусть спит, а то ещё разбужу. Да и осыплется!
 - Таечка! – нараспев донеслось из-за забора.
Странно. Соседка, Людмила. Ой, ладно, прям Людмила. Да Людка, если честно. Очень меня недолюбливает и даже не пытается скрыть презрения. Мне даже донесли, за что презирает. За то, что ни корову не держу, ни козу, ни даже поросёнка. Да что там свиньи, если курёнка паршивенького нету? Не хозяйка, короче. Кошки да собаки. Через силу здоровается, а если я в красивую машину усаживаюсь, то вовсе отвернётся, когда мимо идёт. А я с ней всё равно: «сю-сю-сю»… Характер такой, всех понимаю. Ну не нравлюсь я ей, и что, разве она виновата? Ну, может, аллергия у неё на меня? И вдруг вот это певучее:
 - Таечка! С наступающим!
     Распахиваю калитку, улыбаюсь. В одну секунду, раздвигая локтями толпу поздних раскаяний, проносится миллион мыслей типа:
 1. Ой, да мне показалось!
 2. Ой, понавыдумывала всякого!
 3. Ой, да прелесть, что за соседка!
Вслух же радушное:
 - Привет, привет! С наступающим! Проходи, Люда!
Соседка шествует по двору, оглядывая сосёнку и заодно всё остальное. Свет фонаря падает на молодое дерево и подсвечивает снежные лапы. Ловлю сначала соседкин взгляд, а потом свою подлую мысль, что презрение никуда не делось. Похоже, оно просто трансформировалось в снисходительность. Оглядев двор, она говорит, поджимая губы:
 - Тай, а я к тебе знаешь чё? Мне надо ветку сосны отрезать! У меня своей нету. А так поставлю в вазочку, украшу и хорош!
Только сейчас я понимаю, что такое она держит в рукавице. Это нож.
       Я из тех, кто «отдай ему рубаху, руку, душу» и в определённых кругах ношу псевдоним Красный крест. Потому не складывая улыбку и не задумываясь, подхожу к сосне. С каждым шагом начинаю осознавать задачу и теряю решительность. Пять минут назад я боялась тронуть рукой это чудо, потревожить её сон, а сейчас готова откромсать руку?
             Сосна так же безмятежно спала. Я представила себе, как Люда хватает ветку и режет, нет, пилит её своим ножом, сбивая снег с остальных. Потом она, по-прежнему презирая меня (ибо чудес не бывает), уходит. А я стою и смотрю на своё дерево, которое не смогла защитить.
      Растерянно оборачиваюсь и что-то жалко лепечу. Что-то вроде, как мне её, сосну, жаль…
      Люда смотрит на меня сначала непонимающе, потом с ужасом. Потом начинает смеяться. Нет, даже хохотать.
 - Ты чё, не дашь мне одну ветку?
     Её брезгливая гримаса напоминает мне Багиру из Маугли, которая видит рыжих псов. Причём, они уже совсем близко. Я заикаюсь, ищу слова и (о, ужас!) не нахожу. Но уже точно знаю, что если кто-то, пусть даже сам Каа, пойдёт на дерево в атаку, я подставлю свою грудь вместо этой несчастной ветки. Наконец я нахожу выход.
 - Люд, ну не обижайся. Завтра я иду на рынок, там этих веток видимо-невидимо. Двести рублей всё удовольствие. Я тебе утром принесу. Обещаю. Выберу пушистую. Мне будет приятно тебе подарить.
Поздно. Обида нанесена. Лицо соседки даже светлеет. Как будто то страшное, в чём она подозревала меня, оказалось правдой и вышло наружу. Она вышла молча, но я слышала, как всё её внутреннее содержание вопило на всю улицу:
 - Люди-и-и! Люди добрые! Я же вам говорила, что она дура? Теперь вы видите? Видите?
  Но вокруг никого не было. Только зима по-прежнему безмолвно и чуть насмешливо смотрела на нас своими прекрасными белыми глазами. Я подышала на ветку сосны. Мысленно сказала:
 - Знаешь, если бы это была не она, возможно, я бы забрала у тебя ветку. Но слава богу, что это была она!
  Мне показалось, что она поняла. Хотя, конечно, глупости всё это. В детство впадаю. В моём характере мучится бы теперь, стыдиться, раскаиваться, ан нет. Даже удивительно полегчало. Тик прошёл, голова на место стала, уравновесилась то есть. Чудеса, да и только! А что, Новый Год на носу.
    Сказки куролесить начинают…