О Ф. Тютчеве, чешских гуситах и преп. Феодоре Остр

  О поэте-славянофиле  Федоре Тютчеве, чешских гуситах и преподобном Феодоре Острожском



В своей статье  «200 лет И. Аксакову» http://stihi.ru/2023/10/10/6390 я писал о том, что славянофилы (и прежде всего Иван Аксаков) сыграли большую роль в деле освобождения славян (сербов и болгар) в османского ига. Однако славянофилов волновала судьба и других славян, тех, что находились под игом австрийским. 

Это нашло свое отражение и в поэзии еще одного из славянофилов — Федора Тютчева..  Например, в его стихотворении «Славянам».  Эпиграфом к стихотворению стоят слова австрийского министра иностранных дел того времени  Фридриха фон Бейтса: «Man mu;  die Slaven an die Mauer drucken», что в переводе означает: «Славян должно прижать к стене». Слова сии были сказаны в связи с волнениями славян в Австрийской империи. Приведу отрывок из стихотворения:

Они кричат, они грозятся:
«Вот к стенке мы славян прижмем!»
Ну, как бы им не оборваться
В задорном натиске своем!..

Да, стенка есть— стена большая, —
И вас не трудно к ней прижать.
Да польза-то для них какая?
Вот, вот что трудно угадать.

Ужасно та стена упруга,
Хоть и гранитная скала, —
Шестую часть земного круга
Она давно уж обошла…

Ее не раз и штурмовали —
Кой-где сорвали камня три,
Но напоследок отступали
С разбитым лбом богатыри…

Шестая часть земного круга – это Россия, как, я надеюсь, понял читатель. Поэт явно лелеял мечту о том, что Россия вступится за славян, угнетаемых в Австрийской империи.

Еще одно стихотворение , «Гус на костре», посвящено известному чешскому религиозному деятелю времен Средневековья — Яну Гусу, выступившему против злоупотреблений римского папизма и казненному сожжением на костре по обвинению в ереси.

...Народа чешского святой учитель,
Бестрепетный свидетель о Христе
И римской лжи суровый обличитель
В своей высокой простоте,—

Не изменив ни богу, ни народу,
Боролся он — и был необорим —
За правду Божью, за ее свободу,
За все, за все, что бредом назвал Рим.

Он духом в небе — братскою ж любовью
Еще он здесь, еще в среде своих,
И светел он, что собственною кровью
Христову кровь он отстоял для них.

О чешский край! о род единокровный!
Не отвергай наследья своего!
О, доверши же подвиг свой духовный
И братского единства торжество!

Тютчев видит в нем нечто родственное с Православием, хотя многие с ним не согласятся.  Сам Ян Гус, по утверждению многих историков, испытал сильное влияние  английского реформатора Джона Уиклефа, который считается предтечей протестантизма. Так что у кого-то из православных читателей может возникнуть сомнение в ортодоксальности Федора Тютчева. Не слишком ли занесло поэта в его славянофильстве?

По  поводу Яна  Гуса есть замечательная  работа известного филолога того времени, тоже славянофила,  Александра Фёдоровича Гильфердинга  «Гус. Его отношение к православной церкви». В ней он, на мой субъективный взгляд, на фактах, документах, убедительно доказывает, что Ян Гус и особенно его ученик, друг и сподвижник Иероним Пражский, с большим уважением относились к Православию. По утверждению Гильфердинга, если бы не заключение и последующая казнь, Ян Гус соединился бы с Православием. Иероним Пражский  даже ездил в Западную Русь (в Витебск и Псков) , где общался с православными священниками (к чему Ян Гус отнесся с большим одобрением),  участвовал в  их богослужениях. Вскоре был также заключен, как и Ян Гус, и также казнен на костре.  Как сообщает Гильфердинг,  со стороны инквизиции были  обвинения и такого рода: «Иероним в следующее за тем время поклонялся явно и публично превратным мощам и образам в поругание христианской вере, говоря и утверждая положительно, насколько он мог и от него зависело, что означенная секта помянутых русских и прочих народов и их вера будет и есть совершенная». 

С именем Яна Гуса связано так называемое гуситское движение. Гуситы довольно храбро и успешно сражались с немецкими и прочими католиками, но все же проиграли. С православием последователей Гуса объединяло то, что они, как и сам чешский проповедник, выступали за Причастие и Тела и Крови Христовой (как это принято у православных) и для духовенства и для мирян. Между тем, как известно, у католиков миряне причащаются только Тела Христова (под видом хлеба). Причастие же Крови (под видом вина) доступно только духовенству. В этом вопросе последователи Гуса действительно близки православным.
Об этом же Тютчев пишет и стихотворении «Чехам от московских славян»:

...Примите Чашу! Всем звездой
В ночи судеб она светила
И вашу немощь возносила
Над человеческой средой.

О, вспомните, каким она
Была вам знаменьем любимым,
И что в костре неугасимом
Она для вас обретена.

И этой-то великой мзды,
Отцов великих достоянья,
За все их тяжкие труды,
За все ихжертвы и страданья,

Себя лишать даете вы
Иноплеменной дерзкой ложью,
Даете ей срамить, увы,
И честь отцов и правду Божью…

И долго ль, долго ль этот плен,
Из всех тягчайший, плен духовный,
Еще сносить ты осужден,
О чешский люд единокровный?…
               

Конечно, выраженное в этих стихах мнение Ф. Тютчева относительно родства  гуситов с Православием весьма спорно. И само гуситское движение было очень противоречивым,  в нем были и свои темные страницы. И все же, я думаю, что несмотря на противоречивость гуситского движения, в нем было некое движение к Православию. Во всяком случае, если говорить не о радикалах-таборитах (близких к протестантизму), а об умеренных гуситах, т. н. «чашниках».
Интересно также замечание другого славянофила — философа Юрия Самарина в его работе «Современный объем Польского вопроса», где он упоминает  чешских гуситов:

«Чехия восстала против него [латинства], требуя для всех приобщения из чаши; это был протест не против одних злоупотреблений латинства, а против самого духа его. Дело шло о спасении цельности славянской общины, в которую латинство вносило коренное раздвоение, и, может быть, никогда ни один исторический символ не выражал так поэтически и верно совокупности духовных требований, вызвавших его, как святая чаша в руке Гусситов. Едва ли не этому высокому протесту и следовавшей за ним гигантской борьбе, в которой она пролила свою кровь, обязана Чехия спасением своей народности».

И здесь я хочу перебросить мостик к другому Фёдору, не поэту, а воину, а после — монаху. .  Я имею в виду  преподобного  Феодора Острожского, подвизавшегося в Киево-Печерской лавре. Дело в том, что в прошлом этот подвижник был весьма воинственным и известным князем Волынским.  Будучи князем, он,  в числе прочих воинских дел, прославился тем, что воевал  против германского императора Сигизмунда на стороне гуситов. В этих войнах он, к слову , перенял у них гуситский строй, т. н. таборы, усвоенный украинским казачеством. Получается, что русский православный святой поспособствовал спасению чешской народности.

Кто-то может на это заметить, что это – дело прошлое, мало ли кто чем занимался до принятия монашества. Однако у Православной Церкви на это, видимо, совершенно иное мнение. Об этом говорят богослужебные тесты из службы этого святого. Обратимся к Минее, 11 августа (старого стиля). служба  преподобному Феодору, князю Острожскому, во иноцех Феодосию, Киево-Печерскому чудотворцу.

Стихира на стиховне, гласъ 5:
Радуйся, благочестия правило, Феодоре, Волынская похвало, Православныя веры защитителю и злодеем победоносный отмстителю; радуйся, народа чешскаго заступниче    и латинскихъ ухищренй обличителю, о насъ молися непрестанно Христу Богу, даровати земли Российстей мир и спасение душам нашим.

Тропарь из иного канона святому, песнь 4:
Украсися княжение твое, отче преподобне, не точию своихъ ти по вере от врагов защищением, но и чешскаго народа противу латин заступлениемъ, вся бо в любовь Христову, яко Павел оный, призвати вожделел еси.

Тропарь из иного канона, песнь 8:
Огнь любве Божия, предивный Феодоре, в своем сердце возжег, единоплеменныя чешския люди противу латинян защитил еси: тем и ныне буди противу ереси защититель, отче преподобне, иже Православную веру от языка их любовию восприяша.
               
[Примечание автора. В словах последнего тропаря («иже Православную веру от языка их любовию восприяша»), вероятно, содержится указание на то, что православие на Руси тесно связано с чешским народом. Как известно, славянские просветители равноапостольные Кирилл и Мефодий начали свою просветительскую деятельность в Великой Моравии, по приглашению великоморавского князя, равноапостольсного кн. Ростислава. Великая Моравия включала в себя территории современных государств Чехии, Словакии, части Польши и Венгрии.  Святые братья-просветители много претерпели от немецкого духовенства (особенно Мефодий), а святой князь Ростислав, боровшийся за независимость своей страны с германским императором, в конце концов потерпел поражение (из-за предательства племянника), был ослеплен и умер в заточении.]

Итак, как видим из богослужебных текстов,  участие преподобного Феодора Острожского (в ту пору князя) в гуситских войнах Церковь ставит ему в заслугу. Так что, на первый взгляд, спорное  отношение Ф. Тютчева к Яну Гусу и гуситам (он явно имел в виду не радикалов-таборитов, а умеренных, «чашников»), оправдывается,  по крайней мере отчасти, православной гимнографией.