Период рождения

Случилось что-то неожиданное, там, верно... Отвалился от центра самого, щедро, массы раскаленной, густой шмат. Ноздреватым ломтем хлеба, жаром печи глубокой пахнУвший*, разломался он, стегнул землю широко изнутри, в движении первом своем, полою газов…сияющей.
Потом: дальше лез сам он уже. Карабкался истово, от усилий страшных лопаясь. Соскальзывал… рвался, разваливаясь клоками… тончал он, вытягивая ткани обожженные мягкие. Обвивался вкруг глубинных штырей бесцветных: пережигая их – дальше полз, оставлял угли за собой каменные... Затекал в ямы…  сушил, скользя, озера глубинные… растворял льды, вышибал двери перегородок, между залам чудесными, слабые…
Взмок, тяжелый, от усилий своих слепых. Разогрелся в пути еще более чем прежде был. Выступили на теле его тяжелые капли каменные, от жара – белые.
И подхвачен был легко на лопату воздушную, вытолкнут выше. Теперь он, маленький, покатился внутри земли гремя... двигался вроде бы... да застрял недалеко от поверхности, под самой корой, в щели тонкие всосавшись горячими прожилками. Распластался, прилип, прикипел к стенкам внутренним... стиснутый в коленях твердых холода внешнего. Подставился, рыхло задрожал порами мягкими, выгнулся судорогой структуры  неведанной прежде ему, успокоился на миллионы периодов долгих, задыхаясь под едкими парами металлов. Рос изнутри. Старел. Набивался плотно гранеными жалами кристаллов цветастых. Покрывался рисунками древними, зов глубины терпеливо выслушивал. Впитывал звуки и запахи заполняясь временем нижним. Поддало его хорошенько вдруг: наружу житель тьмы с грохотом выскочил. Выжег землю под собой в касании первом, борозду, прокатившись криво, - вырыл. Замер, ослепнув в миг кратер в тканях рыхлых выдавив. Сжало светом и воздухом темного. Затрещали, остывая, крепкие ткани его каменные. Пришел в движение старость свою окукливая.
Скрутился твердо. Шрамы гладкие швов своих – напоказ выставив. Затянул внутрь, засыхая, навечно уже... кристаллы и рисунки бесценные. Навалившись  сверху запрятал  свое, заткнул прорехи, скрыл шедевры под кожей серою. Застыл во поле воин, теперь уже навечно холодный и черный, буханкою пустою, да молчаливою. Сухою, да пресною. Вобрал язык свой звонкий, что мог тайны танца Глубины мелодии наружу вывести.
* Пахнуть жаром: ударить горячей волной, запахнуть одежду, махнуть тканью, 
***
Высверлил ураган дыру, до Солнца самого
Продул ветром, с натугой, трубку долгую
от мусора звезд,
Брызнул свет… кожу земли грубую
Жаром  прежним стягивая…
***
Вселённый кратко во Вселенную…

Проход

Жар их - был велик. Слишком силен, чтобы кто-то мог его выдержать. Человек устоял. Холст - нет. Раскаленные капли, только что выплавленных в танце тел, падали прожигая насквозь подготовленные было для них пределы.
Они были огромны. Слишком. Красные, вывернутые наизнанку карлики* вспыхнули, коротко чиркнули своей вечностью по глазам навсегда ослепляя заглянувшего к ним через плотный заслон расстояний, и соскользнули прочь зацепившись здесь окровавленными вывороченными протуберанцами.  Способные быть кратко замеченными лишь отодвинувшись в глубину своей перспективы - они исчезли, до неузнаваемости исказив здесь и  собственные орбиты и далекие законы движений.
Он выдержал все. И на долгие годы замер всматриваясь через мутный экран прогоревшего полотна в их удивительно спокойные танцы, понимая всю невыносимость  новой попытки повтора...
* Карлики: звезды; люди