В поле зрения 1. 2

Исмаэль, проведя рукой по чёрному роялю, задумчиво склонил голову на бок. Было так интересно наблюдать за молодым парнем, попавшему в логово к зверю. Он, наверное, не понимает до конца всю трагичность ситуации... Или он просто сумасшедший.

Лёгкое дуновение и пыль, долгое время покоящаяся на рояле, полетела в разные стороны.

- Ты играешь? – спросил у меня Исмаэль, смотря на меня своими фиалковыми глазами и нетерпеливо постукивая тонкими пальчиками по роялю.

Люблю шоколад, особенно молочный. Такой тягучий, тающий во рту. Такими были и его движения. Они плавили лёд в моём сердце, заставляя его ускорять свой ход. Рядом со мной никогда ещё не было парня, способного на такое.

- Так ты играешь, незнакомец? – переспросил он у меня.

- Давно играл, - хрипло ответил я, проходя в комнату.

- А сейчас? Сыграй мне.

Он смотрел почти умоляюще, но всё же не терял собственного достоинства. Не было этих дурацких мальчишеских штучек типа «Ну, пожалуйста, ты же меня любишь» или «Сделай это, ну что, тебе сложно?»

- Ответь мне на один вопрос, - хитро улыбнувшись, я прислонился к холодной стене спиной.

- Ты уходишь от темы, - заметил Исмаэль, подходя ко мне. – Но... у нас есть время, поэтому я отвечу. Какой вопрос?

- Зачем ты здесь?

- А ты хочешь, чтобы я ушёл? Ты отпустишь меня? – с вызовом спросил он меня, смешно вздёргивая острый носик.

Лёгкое прикосновение к его бархатистой коже. Медленно, чтобы не разрушить игру, я прокладывал дорожку поцелуев от шеи до лба. Это обжигало сильнее раскалённого металла, но я каждый раз ещё сильнее прижимался губами к коже и ещё более страстно целовал его.

- Зачем ты здесь? Ты ведь понимаешь, что кроме смерти тут тебя ничего не ждёт? – тихо спросил я у Исмаэля, смотря в его растерянные глаза. Глаза котёнка, который заблудился в этом жестоком мире. Я чувствовал его горячее и прерывистое дыхание на своих губах, и это сводило с ума. – Ты сумасшедший, раз пришёл сюда за мной.

- Сумасшедший? – горько переспросил Исмаэль. – Нет, я не сумасшедший. Ты думаешь, мне не страшно? Ошибаешься! Мне так страшно, что коленки подгибаются каждый раз, когда ты смотришь на меня, когда заговариваешь со мной. Я боюсь тебя, но смерти от Её руки я боюсь сильнее. Я не знаю, что ты сделаешь в следующую минуту – это ужасно. Но одно я знаю точно, раз придя ко мне, ты уже не сможешь уйти не убив. Я хочу, чтобы ты сделал это как можно быстрее, пока этого не сделала Она. Убей меня, незнакомец.

- Нет, - протянул я, наслаждаясь звучанием этого короткого слова. – Ещё не время, я убью тебя тогда, когда ты пятый раз попросишь меня. Счёт аннулирован, Исмаэль, начнём всё с начала. Я обещаю, ты умрёшь от моей руки.

- Хорошо, я буду ждать пятого раза, - улыбнувшись уголками губ, ответил он.

Выскользнув из моих объятий, Исмаэль вальяжно прошёлся по квартире, осматривая каждый уголок, как будто что-то ища. Его любопытный взор бережно ласкал каждую вещь, встречавшуюся на пути. Наконец, остановившись около полки с разными ненужными вещами, он, склонив голову набок, пристально посмотрел на кусок бумаги.

- Не думал, что ты такой сентиментальный, - заметил он, бросая на меня игривый взгляд.

- Это последнее, что дарила мне мама, - сказал я, подходя к мальчику. – Рука не поднялась выкинуть.

Вертя в руках разноцветную открытку к давно ушедшему Дню Рождения, Исмаэль, облизнув сухие губы, начал её читать.

Во всей квартире не было ничего, что говорило бы о том, что я любил родителей, кроме этой маленькой старой открытки. Скучал ли я по ним? Нет, я всегда любил самостоятельность, а они обременяли меня, создавая всё новые и новые правила. Любил ли я их? Возможно...

Я рос проблемным ребёнком, то и дело влипая в какие-то истории. Постоянно дрался, прогуливал школу... Это очень скоро надоело им, раз они решились отдать меня в детский дом. Ненависть, подогреваемая обидой на весь свет, порождала жажду крови. Ребёнок всегда чувствует, когда его не любят, это чувствовал и я. Постоянно. Никто никогда не любил меня, предпочитая обходить стороной. А итог этому всему – убийство. В этом я находил сладкое удовольствие, которое растекалось по телу, как истома. В эти краткие минуты я чувствовал себя почти нормальным.

- Валера, - неуверенно, как первый крик соловья, сказал Исмаэль, смотря на меня так, как будто видел впервые. – Валера, - повторил он, смакуя это слово. – Красивое имя, знаешь, оно тебе подходит. Вспоминаются герои любовных романов, которые мне читала моя матушка на ночь.

- Но я не герой, и уж тем более не романа, - предупредил я его.

- Знаю, - пожал он своими худыми плечами. – Но иногда так хочется верить в лучшее.

Поставив открытку на место, Исмаэль устало вздохнул, выглядывая в окно.

- Скоро рассвет, - прошептал он. – Это так прекрасно, как зарождение новой жизни. Уникально и волшебно.

Открыв дверь балкона, он выскользнул на улицу.

Летний ветер приятно обдувал уставшее от жизни тело, навевая воспоминания. Неужели я и вправду сентиментален? Какая глупость пришла в голову, правда? Только полный дурак может заподозрить убийцу в этом.

Его босые ноги покрылись корочкой запёкшейся крови, но Исмаэль, кажется, не обращал внимания на это. Закрыв глаза, он подставлял лицо первым лучикам солнца. Они ещё не обжигали, лишь приятно холодили. Небо окрасилось множеством оттенков, будоража воображение. Но мне ли оценивать красоту природы? Нет, это было бы кощунством... И Он знает это.

- Завтра я ухожу, - сказал я Исмаэлю, подходя ближе.

- Убийство? – догадался он, не поворачивая ко мне головы.

- Мне нужен заряд, тебя же я не убил. – Я обнял его за талию, прижимаясь всем телом к этому хрупкому созданию.

- Как часто ты это делаешь?

- Раз в полгода.

- Хорошо...

Положив голову мне на плечо и смотря на небо, Исмаэль лишь тяжело вздохнул.

- Я могу пойти с тобой? – наконец, спросил он.

- Зачем?

- Просто... Я этого хочу.

- Хорошо, - согласился я. – Ты будешь первым, кому я это покажу.

- Первым... - повторил он за мной.

Не сожалей, мой друг. Я скажу для тех, кто слышит:
Взойдём на неба круг – там найдут все те, кто ищет.
Не сожалей, мой друг. Людям не найти ответа –
Кто и зачем их жизнь сделал просто частью лета.