Уроки мирного времени

                Экипаж машины боевой

                Затвор, шомпол, приклад, курок, мушка – приводили в азарт даже девчонок. Школьные уроки военного дела мы проводили в тире, из которого не хотелось уходить. Стреляли из настоящего стрелкового оружия, по движущимся целям, из трех положений.  Представьте себе, никто от этого бандитом не стал. И мальчишки от армии не косили. Сегодня без всяких дискуссий понятно, что патриотическое воспитание в современном обществе дало досадную осечку. Далеко не школа инициатор этого позора. Конечно, создаются отдельные показательные детские отряды скаутов, проводятся общероссийские игры типа «Зарницы». В моем детстве не было шикарных форменных нарядов, зато все дети были вовлечены в увлекательные соревнования: ориентирование на местности, пересечение опасного участка в противогазах, оказание первой медпомощи раненому, в т.ч. с наложением шин из подручных материалов. Из-под палки никто никого не гнал – все с удовольствием принимали участие как в развлекательной игре. Это притом, что страна была влиятельной ядерной державой, и не нуждалась в нашей военно-патриотической подготовке. Главенствовал принцип – приоритет детству, с акцентом на воспитание морально-нравственных качеств будущего строителя государства. Из армии ребята приходили со здоровым стержнем, хотя их служба до сих пор покрыта многими тайнами мировых событий. Они не спешат за льготами в военкоматы. Не трещат о «мясорубках» в рукопашных боях на чужих территориях дружественных стран. Не легче, чем в Афгане или Чечне. Сейчас же служба в мирных воинских частях для призывников порой заканчивается еще до присяги. На память родителям остается только траурная рамка. Общества солдатских матерей частично снимают напряженность в обществе, но от этого состояние шока с родительского сердца не исчезает. Из армии возвращаются морально и физически-изуродованные парни, с пагубными пристрастиями и с  извращенными понятиями о человеческих ценностях. Мозг обработан настолько, что исправить его «затемнения» уже не представляется возможным. Разговариваю с дембелем. Служил в авиационной части на Дальнем востоке. Сам участвовал в издевательствах своих же сослуживцев. Рассказывает с воодушевлением, даже бравирует «подвигами». Слава богу, без смертельных случаев. Показал запись на мобильнике – дневные танцы в пьяном угаре. Столько мужиков в исподнем я еще не видела. Шабаш. С криминальным уклоном. В дурдоме таких усмиряют специальными уколами. Звери в клетке! Где были командиры в это время? Он мне ответил: да они сами бухают до смерти, да с салагами развлекаются. Мне стало обидно за авиацию. Страшно. Военная техника в руках идиотов! Зря недруги так боятся нашего ядерного оружия. Мы их интеллектом задавим!
                Часть под Иркутском. Парень пресек издевательства адекватным способом. Уж больно лихие были братья-кавказцы, которые предпочли службу в некогда каторжных краях. Поножовщина для них была обычным делом. После очередного прессинга обезумевший парнишка схватил табуретку с угрозой – ну всё, щас убивать буду! – начал «месить» своих обидчиков. С того момента его уже никто не трогал. Но спать по ночам было страшно. Могли прирезать. Хорошо, что друг попался хороший. Надежный. Старались все время быть вместе. Охраняли друг друга. Да и ребята были деревенской закваски, выносливые, с мужским закалом. Воинская часть тогда носила имя Дудаева. Спрашиваю – почему не жаловались, ведь сейчас столько правозащитных обществ, средств гласности. Ты думаешь, в другом месте нас бы за стукачество по головке погладили? В армии свои неписанные законы. Могли бы вообще не вернуться живыми. Беседы по душам бесполезны. Многие солдаты кроме записей на заборе ни одной книжки в своей жизни не прочитали. А приводы в милицию для них вообще были самыми яркими событиями в быту. Да и о доме не больно они вспоминали. Как говорится, пример, для размышления.
                Вспоминаю рассказы своих одногодков. Особенно два «вопиющих» случая.  Ракетчики, служившие в Монголии, в своих палатках кидали ножи в полчища голодных  крыс. Спрашиваю – не жалко? Ты че, они бы нас загрызли! Там даже коровы кирпичи жрали – голод. Служба на тихоокеанском флоте закончилась для кошки полным облысением после того, как ее посадили на мачту. Я смотрела на зеркальный затылок собеседника, шевелюра которого до армии восхищала не одну девчонку и могла бы затмить прическу самой Анджелы Дэвис. Уж парня на мачту никто не сажал. Суровая жизнь у наших мужчин. С военной техникой надо на «Вы». Статус мужчины воспринимался тогда по другим критериям. Армейским. Профессиональным.
                Свеженький дембель. Из-под Читы. Вкус службы попробовал сразу. Госпиталь. Думала, что это и есть пластическая операция без наркоза: лицо отделали - беляш отдыхает. Спрашиваю - чем вы там вообще занимались? До присяги каждый день сидели по восемь(!) часов в одной комнате. На одном месте. Без дела. Сами по себе. Да и потом балду гоняли. Командиры только бухло уважали. Да, Сибирь – место гиблое. Не каждая важная птица сюда долетит. Для беспредела непаханое поле. И вы хотите, чтобы в эти закрытые зоны пустили гражданских лиц?! После поездки в воинскую часть даже отец солдата не решился жаловаться. Тот, кто не служил в армии, тот не мужик – он был уверен в этом всегда, пока не получил избитого и подавленного сына. Что это за государство, в котором перемалывают мужиков в фарш?!
               Но не все так безнадежно. Есть и положительные примеры. Из Омска. Год мамаша находилась в тревоге. А уж сколько посылок она отправила за это время – не счесть. Но когда рассказывала о сыне, глаз горел – слеза на излете высыхала. Мама, я прыгнул! – от радости кричал в телефонную трубку мальчишка. Десантник состоялся. После армии возмужал, появилось больше самостоятельности, чувство собственного достоинства и мужской значимости. Мать сияла от счастья. Дождалась. Целого и невредимого.  Оказывается, командир человеком оказался. Заботился как о своих детях. Не было в гарнизоне поблажек и разгильдяйства. Каждая минутка была расписана до мелочей. Куролесить было некогда. Спали как убитые. Занимались военной подготовкой по максимуму. То, что к ней был интерес – заслуга комсостава. К сожалению, не часто я слышу от своих знакомых, имеющих сыновей, нечто подобное.
                В армии ценится сила. Умственные способности тоже не на последнем месте. Поэтому физическую подготовку надо начинать уже до того, как мальчишка научится ходить. Мало времени на уроках физкультуры отдается силовым навыкам. Считаю, что мальчиков надо тренировать представителям воинских профессий. Без культа жестокости и насилия. С учетом детской психики и ее физических возможностей. На месте пацанов я бы предпочла занятия на спортивных снарядах непосредственно в воинских частях. Занятия с техникой на полигонах еще больше бы воодушевили. Не там современные мальчишки ищут экстрим. Впрочем, другого им не предлагают. Про умственное развитие воздержусь высказываться. Некому заняться из кругозором.
                Государственные военоначальники больше хвастаются уникальным оружием. Какой человеческий потенциал будет им управлять? «Пальма», «Бук», «Гепард», «Панцирь», «Амур», «Клаб» - требуют глубоких знаний, устойчивую психику, выносливость и многие другие, важные для управления сложной техникой, умения. Но после того, как министр обороны заявил, что не исключен вариант, когда частники сделают автомат лучше, чем тот, что предлагают известные заводы, я волнуюсь не только за наш оборонный комплекс. Продавая свое современное оружие в другие дружественные страны, и закупая чужеземные «Мистрали» за баснословные деньги, призывники еще долго будут предоставлены сами себе со всеми вытекающими последствиями. Не до «Зарницы» военным деятелям, в форменной одежде от Юдашкина.


                Людмила Просвирина2


Послесловие. Мне есть с чем сравнить современную армию. Все ужасы трех войн испытал мой отец (Финскую, Отечественную и на Халхин-Голе). Но до самого смертного часа сохранял воинскую выправку и стать; чувство гордости, что является офицером советской армии. Он не позволял себе браной речи, выяснения отношений на кулаках, тем более с младшим по званию, хотя обладал недюжинной силой. Никто из военных никогда не заикался о каких-либо льготах и привилегиях. Форма летчика во мне вызывала трепет, а его боевые награды – уважение ко всей армии нашей страны. Авиацию я вообще представляла как храм богов. Гнильцой веет сегодня от генштаба, когда я вижу холеные и вялые лица, уставшие от невероятно обременительной службы и озабоченных благами для себя любимых. Лишь грандиозные военные парады питают в глубине души надежду… 
Прим. Статья написана в мирное время. До СВО.