В поле зрения 1. 1

Я непонимающе смотрел на мальчугана, которого ещё несколько секунд назад хотел убить. А он, не отрывая своего глубокого взгляда, смотрел на меня.

В мире есть такие вещи, про которые невозможно рассказать, потому что даже человек, имеющий самый богатый словарный запас, не сможет подобрать подходящих слов. Это надо чувствовать. Чувствовать небольшими волосинками, растущими на теле, чувствовать кончиком языка, втягивая в себя воздух через рот. Это надо чувствовать где-то на эфемерном уровне. Я это чувствовал. Притяжение, настолько сильное, что, казалось, оно может свести с ума.

Исмаэль, улыбнувшись уголками губ, отбросил одеяло в сторону мимолётным движением руки. Его босые ноги легко ступили на холодный паркет, устилавший комнату. Плавно. Мягко. Притягательно. Он двигался, словно гепард, при этом не отводя от меня своего взгляда. Тонкие, белые руки осторожно и с лёгкой опаской дотронулись до моего лица. Он провёл указательным пальцем по моим губам, щекам, носу. Сбивчивое дыхание. Пар – лёгкий, почти прозрачный, - вырывался у него изо рта.

Резким движением я оттолкнул его в сторону.

- Так не должно быть, - зашептал я, обхватывая руками голову. – Это неправильно. Ты неправильный. Ты должен кричать, умолять меня пощадить тебя. Почему? Почему ты этого не делаешь?

- А должен? – тихо спросил Исмаэль, снова подходя ко мне. – Если я это сделаю, ты убьёшь меня?

Тишина. Слышны лишь хриплые стоны, вырывающиеся из моей груди. Почему из десятка молодых мальчишек, бродящих по магазину, я выбрал именно его? Почему он ни такой, как все предыдущие мои жертвы? Такой неправильный, неординарный. С ясным, немного наивным взглядом, просящим о чём-то незнакомого ему человека, ещё ни так давно прижимавшего дуло пистолета к его виску.

- Так ты убьёшь меня, незнакомец? – соблазнительно спросил он, быстрым движением целуя меня в щёку.

Тишина, разбавляемая лишь еле слышным звуком моих шагов. Я быстро ступал по тротуару, не желая оглядываться назад. Узкая улочка, каких в Таллинне сейчас осталось очень мало, высокие, тесно жмущиеся друг к другу дома с узкими окошками и решётками. Всё это часть моей скучной жизни, ставшей такой привычной, что менять что-либо мне было в тягость.

Первый промах. Первая неудача. Это терзало меня, словно голодный зверь, желающий, наконец, удовлетворить прихоть своего желудка. Это было в новинку для меня – проиграть. Проиграть какому-то мальчишке, который даже малейшего понятия не имеет о сложности того, о чём просит.

Я слышал его. Его поступь, стирающую босые ноги в кровь. Слышал редкие тяжёлые вздохи, которые не терзали моего холодного сердца, как он наверняка думал. Он упрямо шёл за мной, не желая сдаваться. Забавный мальчик. Исми. Исмаэль. Красивое имя.

Замерев на дороге, я продолжал стоять к нему спиной, не желая поворачиваться. К чему всё это? К чему этот глупый фарс? Неужели он думает, что, повстречав убийцу, останется жив? Нет, я убью его. Дай мне лишь повод, Исмаэль, и я сделаю это.

- Зачем ты идёшь за мной? Не понимаешь кто я? – спросил я его, не оборачиваясь, но чувствуя его обжигающее дыхание на своей шее.

- Мне всё равно кто ты, - сказал он, обнимая сзади и сцепляя свои руки у меня на животе. Прижавшись к моей спине, он зашептал: – Не подумай, я не собираюсь влюбляться в тебя, ведь потом будет так больно. Я хочу острых ощущений, а провести несколько дней со своим убийцей - разве это не экстрим? Разве это ни самое прекрасное и интересное в жизни? К сожалению, не всем суждено увидеть лицо своего палача, но мне повезло. Лучше это сделаешь ты, нежели она.

- С чего ты взял, что я убью тебя?

Лёгкий смешок. Губы, весело улыбающиеся в довольно грустной ситуации. Задорный взгляд, обращённый ко мне.

- Потому что это у тебя здесь. – Исмаэль, расстегнув верхние пуговицы моей рубашки, положил свою руку туда, где билось моё окровавленное сердце. – Это часть тебя, часть твоей природы – желание убивать. Но не надо корить себя за это, только слабаки сдерживают зверя внутри себя. Но ты ни такой. В тебе есть внутренний стержень, я вижу это. Позволь мне немного побыть рядом с тобой, и я усмирю твоего зверя своей кровью, пролитой на алтаре возмездия.

- Не пожалеешь потом? – спросил я Исмаэля, выискивая в его взгляде хоть каплю сомнения, которая, несомненно, попортила бы всю игру.

- А ты прими меня и узнаешь.

Игра, стоящая свеч. Да, это было именно так. Игра в слепую всегда заводила меня, пробуждала алчного зверя. Ну вот и началась новая партия, на доске всего лишь две фигуры: чёрная и красная. Чёрная сова и красная лисица. А уж кто есть кто, нам предстоит разобраться.

- Ты стёр ноги в кровь, - заметил я, пропуская Исмаэля в свою квартиру.

- Пустяк, - отмахнулся он, с интересом осматривая небольшую квартиру.

Ни света лампы, ни свечек. Лишь луна, забежавшая к нам на огонёк, великодушно позволяла отличать чёрное от ещё более чёрного. Этого было достаточно. Я любил темноту, как любил своё чёртово грязное увлечение, и ненавидел свет, как ненавидел тоже самое единственное увлечение, приносящее сладкое наслаждение. Такова была моя жизнь – жизнь в темноте, когда все остатки светлых и добрых побуждений медленно сгорают под гнётом тёмных мыслей и желаний.

- Неплохо для одиночки, - удовлетворённо произнёс Исмаэль, проводя рукой по стене. – Ожидал, что будет намного хуже. Но ты меня удивил, незнакомец. Может, скажешь, наконец, своё имя. Или... - Он подбежал ко мне и повис на шее. – Или тебе нравится, когда я зову тебя незнакомцем? Чувствуешь себя так более мужественным?

- Не боишься меня? – непонимающе спросил я у него, обнимая за узкую талию.

- Днём раньше - днём позже, какая разница, когда умереть? – Исмаэль отпустил меня и грустно посмотрел в мои синие зеркала. – Убей меня, незнакомец.

- Ещё рано, - на выдохе прошептал я.

- Тогда поцелуй меня, - с вызовом добавил он.

Неумелое прикосновение невинных мальчишеских губ, изумлённый вздох, нагнетаемый новыми, незнакомыми ощущениями. Смущённо горящие щёки, выдающие своего хозяина. Прижав к себе пацана, я проводил руками по его спине, чувствуя каждую хрупкую косточку его позвоночника, которую, кажется, так легко сломать. Разгорячённое его тело, плотно прижатое к моему, передавало тепло и мне. Такому холодному, такому бездушному. Его губы, ошибочно ищущие ласки и любви, целовали мои с таким рвением и страстью, что некогда было сделать столь нужного организму глотка воздуха.

Последнее прикосновение и он отдаляется от меня, смущённо смотря из-под полуопущенных густых ресниц. Мой. Мой на несколько долгих дней.

Уходишь в ночь...
Зачем опять бросаешь ты меня?
Зачем ты строишь эту стену между нами?
Ведь я люблю, люблю, люблю тебя.

И вот один стою я средь дороги
Не знаю, что поделать мне теперь:
Пуститься вслед, забыв про горе,
Уйти мне прочь или стоять, как дерево аллей.

Когда поймёшь ты, что нельзя бояться
Того, что говорит тебе о нас,
Тот дождь, что льёт из поднебесья,
Тот ветер, что приносит свежесть гор.

Стою и жду, что снизойдёт тебе познанье,
И ты забудешь про горести обид
Непониманье, что мучает сознанье
И вспомнишь про любовь, которая для нас горит.