Часть вторая. Пятигорск. Глава 1

«Когда воин света хочет узнать, достоин ли доверия тот, кто рядом с ним, он старается увидеть его глазами ре6енка.»

 «Книга воина света», Пауло Коэльо

- А он мне сто в гору, захожу с бубей! - В ночной пустоте душа дяди Шаха наполнялась греходуховным светом. На его лице было выражение человека, который забыл о криминале больше, чем обычный гражданин смог узнать. – Я ему, Балабаша, ты хуже, чем церковный Вор! – Подвешенный за ноги в стороне Балабан что-то булькал. – Можно пройти мимо, сделав вид, что нас это не касается, но я прошу откликнуться всех Людей с добрым сердцем, если вы хотите сделать добрый поступок, то послушайте, готовы стать добрее, граждане урки? Давайте решать! Зачем нам труп? Неохота марать об него ноги, предлагаю сдать Балабана мусорам, - Воры никогда не говорят «менты», всегда «мусора», - кто за? – Дядя Шаха хлопнул по столу волосатой лапой, - единогласно! – Дал команду племяннику: - Звоните Розову.

Розов дал ответ «будьте как дети», это означало, сделаем, задним числом объявил Балабана во всероссийский розыск как особо опасного рецидивиста, всем было по феншую, негодяя отвезли в «Белый лебедь».  Перед этим каждый из присутствующих ударил его в лицо, украшаем ёлку все вместе… Балабаша и вправду стал похож на деда Мороза, красный опухший нос, расплющенные уши, на щеках кровавые подтёки, скоро он стал ещё и Снегурочкой. Горе-гангстера схватили, посадили в машину и увезли.

В народе СИЗО №2 в Пятигорске называют «Лебедь», название хоть и романтичное, никакой романтики в этом нет!  Оно расположено у подножья горы Машук практически на самом въезде в город со стороны Минеральных Вод, его двор хорошо был виден с крыши дачи дяди киллера вплоть до медленно бродивших по зарешеченным дворам заключённых,  на ней был зимний сад. Братва мирно сидела в шезлонгах и говорила про былое, адреналин испарился, ушёл, говорили обычными словами без мурмулета. В большом самоваре мирно вскипала вода, Шах-старший аккуратно заваривал ароматный чай, разливал по чашкам, добавлял воды. Он собственноручно подносил их всем, гости знали, одного нечестивца он когда-то в кипятке сварил.

Чайку, кофейку, туда, сюда! Эх, Пятигорск моей молодости! Какие там были уличные фонари, намного красивее, чем на Арбате. Весь Пятигорск не держал никто, делили на районы, Ромашка, Центр, Цветник, Горячеводск, Новопятигорск, Горапост, Винсады, везде были свои авторитеты, строгие, но справедливые. Они прощали за ошибки, а измены простить не могли, существуют поступки гадские и ****ские, и это не одно и то же. Что можно льву, нельзя собаке!

- Пацаны, - первым нарушил чайную церемонию Саулпаша, лезгин с Терека, четырежды судимый. – За сто лет с изолятора никто не совершил удачного побега, а попытки делали!

- И не раз, - оживилась братва, - из этих лабиринтов не выходят… - Потом все ели тюрю с водкой, каждому раздали суповую тарелку с куском лаваша, его крошили руками. Подходили к столу, где стояло блюдо с нарезанными тоненькой соломкой очищенными луковицами и редькой, добавляли к хлебу и перемешивали, вливая водку, сверху посыпали свежей рубленой зеленью, рядом стояла кадушка с огурцами и квашеной капустой. Большой столовой ложкой ели алкогольный суп, хрустя солениями.

Группировка была хорошо организована и вооружена, занималась вымогательствами с цеховиков, начиная с первых кооператоров. Под их крышу попало ряд кафе и ресторанов в Ессентуках, Предгорном районе и Пятигорске, рэкет был настолько жёстким, что предприниматели были вынуждены обратиться за помощью к чеченским авторитетам, с которыми до этого отношения у них были натянутыми. В Пятигорск из Грозного приехал авторитетный в уголовном мире Саид Алиев, он встретился с мэром города и попросил его использовать своё влияние, чтобы приструнить рэкетиров, племянник Шаха узнал о встрече, и Алиев вскоре был расстрелян из автомата на территории одного из заброшенных пятигорских складов.

Жизнь — это книга, тюрьма страница, вырванная на самом интересном месте, первая в Пятигорске была построена в сороковых годах XIXго века на средства одного богатого купца, у которого было много должников. Острог на сотню человек располагался эта краю города в верхняя части бульвара, по которому любил гулять сам Михаил Лермонтов, где фонтан "Солнце" с ажурным мостиком и водопадом, приезжие бросают туда монетки, чтобы вернуться в это чудесное место ещё раз, и ещё.

Она была маленькая, неудобная и всегда была переполнена почти вдвое, долговая яма. Из неё часто совершались побеги, которые, как правило, завершались кровавой развязкой где-нибудь на Машуке, страдали ни в чём не повинные. (И сейчас бывает.) Местные власти долгое время решали вопрос о переносе этого мрачного заведения из курортной зоны куда-нибудь на безлюдную окраину, в конечном итоге вопрос был решён.

Сооружение нового здания Пятигорской тюрьмы началось в 1912м году на восточной окраине района Кабардинки - страшное место… - где находился известковый завод (ещё более страшное…) Завершено оно было в 1913 юбилейном году, трёхсотлетие царствования дома Романовых, подарок государю, скоро всей царской России уже не будет. Четырёхэтажное каменное здание было построено самим князем Шаховским, тюрьма состояла из тринадцати общих камер на четырнадцать человек каждая, двадцать одной одиночки, парься, не хочу, шести карцеров, и рассчитано на двести сидельцев. (В советское время их число доходило до тысячи.) Новая просторная кича распахнула свои двери всем, кому надо в январе 1914го года.

Странное название тюрьмы «Белый лебедь» появилось в середине ХХго столетия, оно связано с близостью реки Подкумок («Река и лебедь») плюс угрюмые белые каменные стены, оно было первым, теперь подобных заведений в России с таким названием несколько. Первым её начальником был Машков, бывшая хозяйка Хасав-Юртовской тюрьмы, при ней были столярная, слесарная, живописная, сапожная, портняжная и даже часовая мастерские, арестанты добросовестно выполняли заказы пятигорчан и курортников ниже городских цен, имелась тюремная библиотека, в каждой камере икона.

Здание тюрьмы было всегда переполнено и при царе, во время революции и гражданской войны и при оккупации немцами, во времена репрессий там ими проводились массовые расстрелы, в здании сидели большевик Григорий Анджиевский, в Пятигорске есть сквер его имени, дважды герой Советского Союза разведчица Нина Попцова, настоящий русский прозаик писатель Павел Кофанов, и поныне на улице Теплосерной, на которой оно стоит, помнят их имена.

Их не менее известные в других кругах сокамерники Вова Пухлый, Лёнчик Тряси Башка, Витя Слепой и Зура наводили, заливая страхом, ужас на весь преступный мир, курд Джемал Тбилисский в 1985м году короновал там знаменитого Хуссейна Слепого, восемнадцатилетний чеченец поднимался на взросляк в зону со всесоюзной Георгиевской малолетки. Он специально загрузил парня воровским Именем, чтобы остановить врага Джемала Гому, который пришёл с вологодской крытой, назвавшись Вором, и имел с ним серьёзный конфликт. Слепой, однако, стал достойным ВорОм.

- Все должны блюсти воровские понятия так же, как я, и ставить выше всего, - считал он. - Если они этого не делают, они в первую очередь меня не уважают! – Слепой раз и
навсегда наказал кавказцам жить не по законам землячества, а по понятиям, а то блатной чеченец или ингуш не мог присесть на свою койку без разрешения находящегося в том бараке простого мужика из Грозного или Махачкалы старше на десять лет, пока тот ему не разрешит. Другие чеченцы, многие из которых были Воры, обычаи и правила своих тейпов ставили выше, большую роль играл менталитет, потому появились зелёные зоны, в воровском нет нации или веры, все братья, кому не чуждо. Что может быть общего у революционера и бандита? Заключение! Красные влияли на синих, они становились марксистами, синие на красных, революционеры выходили на свободу жуликами, Иосиф Сталин тоже был от Воров, но переметнулся, на Втором съезде предал старших братьев.

Прямо в здании пятигорского централа в малом корпусе судья выписал ордер на арест, Балабашу отвели в камеру, Рома Ставропольский выпустил по нему соответствующий прогон. Через неделю передвигающегося почти раком отморозка перевели в другой корпус с сопроводительной запиской:

«Уважаемые Воры, босяки и бродяги, как и обещал, возвращаю вам Балабашу. Трудился он у нас хорошо, члена изо рта не вынимал, строчил как пулемёт! За месяц обслужил и удовлетворил 20 (подчёркнуто волнистой линией) хат, глаз не смыкая. Так что пользуйтесь, пацаны. Если петух будет засыпать с хером во рту, бейте по голове.

Или шваброй в очко, это его взбодрит! Всё, тухлая дыра в вашем распоряжении. Быть добру! (Подпись.)»

Встреча земли с водой приносит молодость, молодость приносит счастье, весть о том, что Шах исчез, он уже несколько дней нигде не появлялся, облетела Арбат… От «Макдональдса» на Смоленке до паба «Ирландский дом» на Калининском босяки на всю голову судачили.

Ляпа был уверен, что это Боцман, банда Боцмана, Заяц склонялся к мысли, что чеченцы, Розов бросил все дела и стал обзванивать СИЗО Москвы. Архип с Васей Мамонтовым ничего не делали, перекидывали за тренировку тонны железа, Кирилл «Чертановский» держал грушу Архипа и ждал, что будет, в 21й исправительной колонии они с Хипой научились терпеть и ждать, делали это хорошо. Атос немного злорадствовал, так Шаху и надо, зачем на него тогда руку поднял, могли бы быть друзьями, но немного, ему было жалко Олю, за время поездки он к ней здорово привязался. Наташа с Леной звонили Шифману, тот Арчилу Гомиашвили, Арчил обещал подключить своих. Может, где всплывёт ненароком Имя…

Вася вспоминал киллера со светлой грустью. Однажды они трое, он, Киллер и Архип ездили по дворам в Чертаново, игрались,  навстречу им тонированная синяя «пятёрка»,  русский «мерседес» лоб в лоб,  так что не разойтись,  Вася их знал, Кот, местные крадуны автоугонщики, ставили на кирпичи машины,  снимали колёса, воровали магнитолы,  выдавали себя за супер пупер (триппер), его брат работал в автосервисе, ход они  замедлили,  но не отвернули, ждали, кто кому уступит. 

Шах мигнул Архипу и Васе, они были на убитой «девятке», когда Архип садился в неё, она просела, сиденье он отодвинул назад до максимального, разложил, чтобы не упираться головой в потолок.  Шах сквозь зубы бросил, возьмитесь за сидения, Архип одной рукой, Вася взялся двумя, Армян изо всей силы врезался в синий «жигуль», лобовое изнутри треснуло, водитель ударился макушкой, пристегнут он не был, да и быть не мог, если бы такие пристёгивались, в криминале бы не оказались. 

Шах вылез из-за руля, весь перед в гармошку, капот открылся и задрался, мотор дымился, шпана повыскакивала из «пятёрки», следом за Шахом с трудом вылезли из «девятки» Вася и Архип, у Васи дверь заклинило, Архип спросил:

- Кот?

- Кот, - зло и весело ответил сухожилистый малый, руки его были чёрными от машинного масла, по лбу стекала струйка крови, Шах через капот прыгнул ему в грудь ногами, они оба упали на асфальт. Тут же во все стороны полетели стеклянные брызги, Архип кинул в «пятёрку» скамейку из тех цветных деревянных, что стояли у входа в каждый подъезд того дома, метра два, Вася стал стрелять в «синих» из газового. Воры побежали, Кот так и остался лежать метрах в пяти от «пятёрки», Вася подошёл, не целясь бахнул ему в лицо, лидер зашипел. Пацаны забрали свои вещи из бардачка и салона магнитофон и ушли, поймали такси до кольцевой. Шах был хороший парень, ничто не даётся Человеку так дёшево и не ценится так дорого, как вежливость.

Танцор съездил с ксивой в «Общество ветеранов Афганистана», которое снизу доверху было измайловским, рассказал им, пропал киллер, они уже знали. Принял его Бармалей, он же Барбадос, последнее место службы Афганистан, 24й гвардейский танковый Пражский орденов Суворова и Богдана Хмельницкого, учиться приходилось непосредственно в бою. Шинданд, Кундуз, Кабул, Барм знал и Боцмана. Как тот был рад, когда ему сказали, погиб миллион афганцев, прямо очень сильно… Гвардейское знамя, с запахом огня и пепла Сталинградского сражения, отвагой и мужеством Курской битвы, со слезами радости пражан, музей вооружённых сил забрал себе, тот, кто не помнит своего прошлого, обречён.

Бармалей, москвич по национальности, вернулся сравнительно рано в конце 1986го, уволился и сразу вклинился в криминальные войны на стороне автоматчиков, воровское было ему не интересно. Он косил всех огненной косой, получал с трактирного комплекса «Аркадия» на Кузнецком, ресторан, казино, кулинария, салон красоты и сауна, самое главное последнее, без секса воевать можно, без еды нет, продавали домашние - положил на сковородку… - обалденные морковные котлеты, все стояли в очередь, у него все было ровно. Сколько он продал в Москве афганского сахара, не знал никто.

От спокойной жизни Бармалей располнел, порозовел, повесил в шкаф бронежилет и все время пребывал в пасхальном настроении. Прямо в противоположность худому, злому, небритому, голодному инвалиду с жёсткой седой щетиной на впалых щеках, который растворил на другом континенте в кислоте больше человеческих тел, чем Бармалей видел в своей жизни лесных ёлок. На всякий дед положил в карман нож разведчика, окажется, что он пельмень к исчезновению Шах, раз ему, и в горло, никакая «скорая» никуда не довезёт, милиционер в рок-клубе.
 
- Братулёчечек, - успешный рекетир обнял Танцора большущими руками через стол, стараясь не подходить близко, все, прошедшие горячие точки, делятся на две категории, кто разбогател, и кто не разбогател, со спины за пояс был воткнут заряженный «тт», дружба дружбой. К тому же, танкисты грушников не любили так же, как и особистов, часто взаимно. Когда надо, их никогда нет! Пригород Кабула кто утюжил? То-то, идите вы по известному адресу со своим «Три три три», дворец Амина. Ребята с шевронами летучей мыши на фоне земного шара прятались по пещерам. Это как сравнить взятие Рейхстага и Белого дома, и то там наши были, а вы раздавали кому попало оружие, потом с «калашами» ходило пол Арбата.

- …а хотя бы и солнцевские, - Танцор рассказал командиру экипажа, как исчез киллер, поехал куда-то на час и не вернулся, Бармалей спросил про полковника.

- Правильно вы его отправили на пенсию, - засмеялся он, - сумел заработать деньги, сумей удержать их! (Его слова да в уши бы Березовскому. Заодно и Бадри, любил изображать из себя ВорА: «Главное, перспективы.»)
 
- Если что, можешь на нас рассчитывать, - сказал Барбадос. Первая кличка у него была за страшный в пьяном виде характер, кошмарил, охрана Гусинского въезжала задницей в оркестровую яму в Большом, вторая за любимый остров. Там Афганцы купили поместье и там зависали, пока хватит здоровья, утро Бармалей начинал с хорошего доброго стакана чистого ледяного рома, продирало капитально. Потом принимал ванну, менял трусы, носки, водитель вёз его на пляж в открытой «бмв».

За руль Бармалей садился редко, это было опасно, светофоры он презирал, заодно и правила движения, развернётся, не смотрит в зеркало, поедет, сразу даст соседним отдыхающим просраться, Бармалей был наглухо отмороженный, делая вид, что слегка. С детства в школе нас учили, нет страны прекрасней Чили, Танцор его за это любил, но все равно бы насовсем заморозил, если необходимо, страшный танкист бы тут же увидел свет.

- Добро, - сказал самый опытный член банды полковника, шестьдесят заданий разведки. Бармалею он верил, этот не солживит, надо будет, себя в жопу поцелует, но поможет, умеет сочетать дружбу и деньги, что трудно. И работать, наступать себе на горло для дела, хороший пацан, продвинутый. Этот разговор, вернее, беседа было последнее, что старик ветеран сделал во имя спасения киллера перед тем, как его самого убили.
 
В другом ирландским пабе «Рози О’Грейдис» собрались «волки». Так себя называла команда Волчка. От обслуживания они отказались, новый комбат стал в последнее время подозрителен. Привезли с собой глухонемую официантку, она их обслуживала. Иностранцев, частых посетителей баров, фирмачей, выгнали вон.  Речь держал Одноглазый, звали его Олег. Он был когда-то летун, вертолётчик, пуля моджахеда вошла стекло навылет, прапорщик лишился глаза, но выжил, мозг был почти не затронут, только шея, стреляли снизу.
 
- Хобана, - смеялся он в госпитале, - как будто оса прилетела! Я даже обосраться не успел! - Пургену тебе с компотом дадим, успеешь, шутили однополчане, кутузов. Стены дурдома для комиссованных в Ташкенте сотрясал здоровый солдатский смех. –

- А бабу, бабу можешь? - хохотали в соседней палате, - у неё тоже один глаз карий! - Олег кидался в шутников табуретками, жена его любила, жалела и ждала. - Вас всех могу, падлы! Нагибайтесь, спускай портки! - Олег приехал домой, получил инвалидность и лёг на дно по приказу Боцмана, промышлял мелкими кражами и грабежами. Потом «Осторожней, Юрик» свистнул всех в Москву.

В столице Одноглазый любил выкалывать должникам глаза на выбор, правый или левый, вернее, выковыривать алюминиевой столовой ложкой, надо только уметь правильно вставить черенок. Глазик вместе с ниткой нерва сразу ложиться куда надо, потом повязку, и не очень больно. Если ножом, всем неприятно, чучмек дёргается, хрипит, сам становишься грязный, все течёт, выколупывать из головы глаза как рвать зуб, надо уметь. Трофеи он спиртовал и хранил в трёхлитровой банке на даче Боцмана, теперь Волка, новый шеф к нему относился с симпатией, доктор Менгеле. Кто такой Менгеле, Олег не знал, какой-то африканец как Мандела.

- Мог бы ты ставить опыты на людях? - как-то спросил его Юра Боцман.

- Уже поздно, - вздохнул Олег, - нужен диплом, чтобы стать врачом-палачом надо учиться, - адский диалог, но он был.
 
- Я, как и вы, считаю так, пацаны. Батю нашего могли привалить три силы, мусора, любера и чеченцы. Но я лично считаю, что это шляпа не мусорская, типа ментам кто-то бухнул, на противоправные действия они не пойдут. - Волчок, усмехнувшись, стал смотреть газету, наивный.

— Значит либо чехи, либо Ляпа. По ним и ударим! - Волчок оторвался от газеты. Наотнимали они у арбатских босяков во время рейдов здорово. Вся база была завалена матрёшками, мольбертами, иконами с Вернисажа, царскими монетами, было даже вонючее оружие, отобранное у чёрных следопытов, рыскали по лесам, откапывали ржавые гранаты, Волчок отобрал себе один приличный ППШ. Сам с чувством уважения к павшим в боях разобрал и смазал. Положил на конфискованный в одном из маленьких частных магазинчиков пергамент для просушки.
 
- Чехам-то зачем? Живут себе в гостиницах на Отрадном и ВДНХ, по Арбату не потеют. Думаю, Ляпа. Жалко казанские угрелись, они бы дали всем там шороху. - Разговор писался, комбат не знал, Олег работал на чеченцев. Перед Первой чеченской в России стали пропадать подростки, потом их видели на фото в разгрузках среди боевиков, кавказский эмират воровал и воспитывал своих янычар из арийцев, белой славянской расы, как они считали, и украинцев.

 - Кого у люберов брать, решайте сами, мне все равно, разойтись!
 
- Так точно, - вытянулся в струнку Олег. – Сделаем! - Не только все, и всех, он решил, погибнуть должен Танцор. Я инвалид, и он инвалид, отбомбимся.
 
Конец первой главы