Василий Комаровский 1881-1914

.





Василий КОМАРОВСКИЙ  (1881-1914)  - русский поэт Серебряного века
 
- За тридцать лет я плугом ветерана
- В твоем холодном сердце мудреца
- На площади одно лишь слово – «Даки»
- Вспорхнула птичка. На ветвистой кроне
- Июльский день. Почти пустой музей
- Гляжу в окно вагона ресторана


ВЕЧЕР

За тридцать лет я плугом ветерана
Провел ряды неисчислимых гряд;
Но старых ран рубцы еще горят
И умирать еще как будто рано.

Вот почему в полях Медиолана
Люблю грозы воинственный раскат.
В тревоге облаков я слушать рад
Далекий гул небесного тарана.

Темнеет день. Слышнее птичий грай.
Со всех сторон шумит дремучий край,
Где залегли зловещие драконы.
В провалы туч, в зияющий излом,
За медленным и золотым орлом
Пылающие идут легионы.

1910


АВГУСТ

В твоем холодном сердце мудреца
Трибун, и жрец, и цензор – совместится.
Ты Кассия заставил удавиться
И римлянам остался за отца.

Но ты имел придворного льстеца
Горация – и многое простится...
И не надел, лукавая лисица,
Ни затканных одежд, ни багреца.

Пасется вол над прахом Мецената,
Растет трава. Но звонкая цитата
Порою вьет лавровые венки.
Пусть глубока народная обида!
Как мерный плеск серебряной реки –
Твой острый слух пленила Энеида.

1911


TОGА VIRILIS

На площади одно лишь слово – «Даки».
Сам Цезарь – вождь. Заброшены венки.
Среди дворов – военные рожки,
Сияет медь и ластятся собаки.

Я грежу наяву: идут рубаки
И по колена тина и пески;
Горят костры на берегу реки,
Мы переходим брод в вечернем мраке!

Но надо ждать. Еще Домициан
Вершит свой суд над горстью христиан,
Бунтующих народные кварталы.
Я никогда не пробовал меча,
Нетерпеливый, – чуял зуд плеча,
И только вчуже сердце клокотало.

1911


***

…………………….....Squilla di lontano
……………………….Che paia il giorno pianger chesi muore...
……………………….Dante

Вспорхнула птичка. На ветвистой кроне
Трепещет солнце. Легкий кругозор,
И перелески невысоких гор,
Как их божественный писал Джорджоне.

Из райских тучек сладостный кагор
Струится в золотистом небосклоне,
И лодочник встает в неясном звоне,
И шевелится медленно багор.

Дохнула ночь болотом, лихорадкой.
Перегорев, как уголь, вспышкой краткой,
Упало солнце в марево лагун.
Ночь синяя – и в самом восхищеньи
(Я с севера пришел, жестокий гунн)
Мне тяжело внезапное смущенье.

1913


ИСКУШЕНИЕ

Она уже идет трущобою звериной,
Алкая молодо и требуя права,
И, усыпленная разлукою старинной,
Любовь убитая – она опять права.

Ты выстроил затвор над северной стремниной,
Где в небе северном скудеет синева;
Она передохнет в твой сумрак голубиный
Свои вечерние и влажные слова.

И сердце ущемив, испытанное строго,
Она в расселине елового порога
Воздушною струёй звенит и шелестит.
Скорее убегай и брось далекий скит!
С глазами мутными! Ночными голосами
Она поет! Шумит весенними лесами!

1913


МУЗЕЙ

………………………..П. И. Нерадовскому

Июльский день. Почти пустой музей,
Где глобусы, гниющие тетради,
Гербарии – как будто Бога ради –
И черный шлем мифических князей.

Свиданье двух скучающих друзей,
Гуляющих в прохладной колоннаде.
И сторожа немое: «не укради»,
И с улицы зашедший ротозей.

Но Боже мой – какое пепелище,
Когда луна совьет свое жилище,
И белых статуй страшен белый взгляд.
И слышно только с площади соседней,
Из медных урн изогнутых наяд
Бегут воды лепечущие бредни.

1910


***

Гляжу в окно вагона-ресторана:
Сквозь перья шляп и золото погон
Горит закат. Спускается фургон,
Классической толпой бегут бараны.

По виноградникам летит вагон,
Вокруг кудрявая цветет Тоскана,
Но кофеем плеснуло из стакана
С окурками смешался эстрагон…

Доносятся слова: Барджелло, Джотто,
Названья улиц, книжные остроты,
О форуме беседует педант.
Вот Фьезоле. Cuique – свой талант:
И я уже заметил профиль тонкий
Цветочки предлагающей девчонки.






.