Но воробьи в клетке не живут... Совковые легенды

Есть такие немудрёные птахи – воробьи. Везде их полно, никому они даром не нужны. Но есть у них особенность – в клетке не живут. Болеют и умирают. Казалось бы – откуда такая гордость? Попугаи живут, канарейки живут и заливаются, эти же – ни в какую.

Витька Воробьёв заболел морем. Да не морем даже – океаном. Где он подхватил эту заразу – то ли книг начитался, то ли кино так повлияло, кто знает.  И ведь жил он вовсе не в Одессе или Севастополе (что было бы понятно), и не в Мурманске с Владивостоком, а в Семипалатинске, в казахстанских степях рядом с ядерным полигоном. Какое, на хрен, море?!

Но мальчуган оказался упорный. Второй юношеский по плаванию,  кружок аквалангистов,  йога по самоучителю, а позже и с наставником. Поступать поехал в Ленинград – в военно-морское. Не прошёл. Пробовал в мореходку, в морфлот – не взяли. После тщательных поисков поступил в Метеорогический, на океанографический факультет. Учился увлечённо, летом пропадал в экспедициях на Чёрном море – испытывали подводный дом для исследователей глубин океана. Сам Жак Ив Кусто обещал прибыть к ним, но что-то у него не сложилось, и он прислал ребятам персональные приглашения приехать к нему на Красное море. Студентам их даже не показали – явно, провокация. И вообще, не надо нам этого.  Для будущих исследователей океана это было первой ласточкой — оказывается, мировой океан имеет чёткие границы, совпадающие с государственными.

После окончания Витька устроился в Питере, женился. Работал в ведомственном НИИ, вёл статистическую отчётность по муссонам Индийского океана, копил материал на кандидатскую. Всё, как в сказке про Мальчиша-Кибальчиша: «и вроде всё хорошо, да что-то нехорошо…»  И вмешался господин случай. Однажды Виктор прочитал заметку в газете о туристическом круизе из Владивостокского порта на лайнере «Советский Союз» (бывшая немецкая посудина, отошедшая к нам после войны, наряду с «Россией», «Адмиралом Нахимовым» и прочими). Круиз назывался захватывающе романтично – «Из зимы в лето». Зимой лайнер уходил из Владика и пилил без остановок до экватора, где вся публика наслаждалась теплом и океанскими просторами.  Как такое возможно, спросите вы, а визы, а валюта, а загранпаспорта?  А вот фиг вам – отвечу я злорадно, не нужно этого ничего, так как корабль не заходит ни в один иностранный порт! Просто красиво проплывает мимо и идёт домой, как трамвай – в депо.  Зато туристы возвращаются в лютую русскую зиму, покрытые экваториальным загаром, как негры-рабы (кроме загара, сравнение даёт много двусмысленных аллюзий).

И Витёк загорелся. Он понял, что ему просто необходимо быть там, на этом корабле, откуда он – пока совершенно не важно, как – но обязательно сбежит.  Он написал во Владивосток турфирме, занял денег, взял отпуск (зимой это сделать было несложно) и сказал жене – прощай.  Жена была женщиной простой, но поняла, что ждать мужа обратно нет смысла. Ей даже в голову не пришло донести на мужа, удивительная женщина.

Характеристику в отделе кадров выдали беспрепятственно – куда он в океане-то с корабля денется? Так Витёк взошёл на борт лайнера, поселился в двухместной каюте и начал сочинять план побега. Но план не сочинялся. Абсолютно непонятно было – куда и каким маршрутом пойдёт лайнер? Никакой информации о круизе им не сообщали, мол, не важно это. Но однажды он зашёл в приёмную  капитана, и там увидел карту круиза с маршрутом!  Ситуация прояснилась. Бежать надо было в ночь с 10-го на 11-й день круиза, когда лайнер пройдет проливом мимо Филиппин. До берега здесь не более 70-ти километров.

Новая задача — выбрать место побега. Из иллюминатора  каюты не выпрыгнуть – увидит сосед, поднимет тревогу. Да и переборка посередине иллюминатора позволяла раскрыть его только наполовину.  Прыгать с палубы  по борту тоже нельзя – у воды вдоль борта шёл выступ, о который можно разбиться. Оставалось только прыгать с кормы, с высоты 18 метров, прямо в водоворот, образованный двумя огромными  винтами. Как только решение было принято – Виктор успокоился. Переживать нечего, просто ждать. Эти несколько дней он прожил на автомате, как зомби. Страха не было. Он смотрел в океан и думал: «Скорее бы…»
Час настал. Витя вышел на палубу,  прошёл на корму и разделся. Одежду бросил в воду и, не раздумывая, прыгнул в кромешную темноту. Падал долго. Попал в самый водоворот от винтов, его сначала потянуло вниз, потом вбок и отбросило в сторону. Он вынырнул и обалдело огляделся. Огромная громада  корабля, вся в огнях, как огромный поезд,  стремительно удалялась в темноту. Над головой ослепительно ярко сияли чужие звёзды. Виктор успокоился, сориентировался и, не торопясь, поплыл брассом.

Начало светать. Солнце вставала всё выше, припекая голову.  Откуда-то из-за горизонта показался корабль. Корабль шёл быстро, и вид его был странно знакомым. Через некоторое время Витя с ужасом понял, что это его «Советский Союз».  Как мрачная аллегория, «Советский Союз» сам ринулся за беглецом. Пытаться от него уплыть было глупо и Витя просто ждал. Лайнер прошёл мимо, развернулся, и по широкой дуге скрылся за горизонт. Теперь уже навсегда.

Первые сутки прошли нормально – Витя  был готов к перегрузкам. Вторые сутки были гораздо тяжелее, с краткими потерями сознания. Пару раз его обступала стая акул, но, поглазев на него, они уплывали по своим делам. Витя  не обращал на них внимания, грёб руками, не сбиваясь с темпа, и шептал – я такая же рыбка, как и вы, плыву себе и плыву, никому нет до меня никакого дела…  Это были серые и бычьи акулы, попались бы тигровые – так легко Витя бы не отделался, уж очень они любопытны.  Один раз прямо на его пути  встретилась ядовитая медуза «португальский кораблик», задеть которую означало верную смерть. Витя её узнал и обогнул по большой дуге. Под вечер прямо под ним прошла абсолютно невозмутимая китовая акула – вся в ярких белых крапинках, в сопровождении стаи лоцманов и прилипал.  Она была неопасна, но размеры её пугали до ужаса – порядка 15 метров в длину. Наступила третья ночь. Он уже реально устал.  Но ночью было легче, не пекло солнце.

Утром Виктор увидел землю. Он греб к берегу, но течение подхватило его и понесло в обход острова. Он даже не испугался – не было сил. Но Бог оказался на его стороне и течение, обогнув остров, выбросило пловца на отмель с противоположной стороны. Он выполз на берег и потерял сознание.

Очнулся оттого, что его растолкал  старик. Местный рыбак приплыл сюда с соседнего острова, с ним была его дочь. Кое-как на ломаном английском Витя объяснил, что прыгнул с советского круизного лайнера. «Зачем?!» – искренне удивилась дочь рыбака. Он только пожал плечами. Оказывается, он проплыл около сотни километров.

После проведения расследования Филиппинские власти передали Виктора гуманитарной организации от ООН, и его согласилась принять Канада. Оформили ему новый паспорт на основании  филиппинской справки: «Приплыл один, без документов, называет себя Виктором».


… Виктор устроился на работу в международный океанографический институт, объездил весь мир. В Израиле познакомился с русской женщиной, женился. Перевёлся в аналогичный институт в Хайфе, принимал участие в подводных исследованиях Галилейского моря. В 1998 году Виктор Воробьёв погиб под водой, спасая товарища.

На Родине  ему закрытым судом  дали 10 лет за измену Родине. Жена так больше замуж и не вышла.  Двоюродный брат, судовой механик на Чёрном море, неожиданно лишился допуска и оказался на берегу. Начал пить и скоро умер от цирроза печени. Кадровика, что давал ему характеристику – выперли на пенсию. Досталось всем, кто его близко знал.

Но воробьи в неволе не живут.