Бенедикт Лившиц 1887-1939

.




Бенедикт ЛИВШИЦ (1887-1939) – русский поэт, переводчик и исследователь футуризма.
 
- Наперсник трав, сутулый лесопыт
- Не веер – аир. Мутный круг латуни
- Так строги вы к моей веселой славе
- Да будет так. В залитых солнцем странах
- Песок и прах. Волна хрипит и тает
- На том малопонятном языке



НИКОЛАЮ КУЛЬБИНУ. Сонет-акростих

Наперсник трав, сутулый лесопыт
Искусно лжет, ища себе опоры:
Коричневый топаз его копыт
Оправлен кем-то в лекарские шпоры.

Лужайка фавнов; скорбно предстоит
Ареопагу равных скоровзорый:
«Южнее Пса до времени сокрыт
«Канун звезды, с которой вел я споры».

Умолк и ждет и знает, что едва
Ль поверят фавны правде календарной...
Бессмертие – удел неблагодарный,
И тяжела оранжевая даль,
Но он, кусая стебель в позолоте,
Уже вздыхает о солнцевороте.
 
1914


ЗАКАТ НА ЕЛАГИНОМ

Не веер – аир. Мутный круг латуни.
Как тяжела заклятая пчела!
Как редок невод воздуха! К чему ни
Притронешься – жемчужная зола.

О, вечер смерти! В темный ток летуний
Устремлены двуострые крыла:
В солнцеворот – испариною луни
Покрытые ты крылья вознесла.

О, мутный круг! Не росными ль дарами
Блистает шествие, и лития
Над аирными реет серебрами?
О, как не верить: крыльями бия, –
Летунья ли, иль спутница моя? –
Отходит в ночь – в латунной пентаграмме.

1914


МАТЕРИ. Сонет-акростих

Так строги вы к моей веселой славе,
Единственная! Разве Велиар,
Отвергший всех на Босховом конклаве,
Фуметой всуе увенчал мой дар?

Иль это страх, что новый Клавдий-Флавий,
Любитель Велиаровых тиар,
Иезавелью обречется лаве –
Испытаннейшей из загробных кар?

Люблю в преддверье первого Сезама
Играть в слова, их вероломный друг,
Всегда готовый к вам вернуться, мама,
Шагнуть назад, в недавний детский круг,
И вновь изведать чистого бальзама –
Целебной ласки ваших тихих рук.

1913


ФЛЕЙТА МАРСИЯ

Да будет так. В залитых солнцем странах
Ты победил фригийца, Кифаред.
Но злейшая из всех твоих побед –
Неверная. О Марсиевых ранах

Нельзя забыть. Его кровавый след
Прошел века. Встают, встают в туманах
Его сыны. Ты слышишь в их пэанах
Фригийский звон, неумерщвленный бред?

Еще далек полет холодных ламий,
И высь – твоя. Но меркнет, меркнет пламя,
И над землей, закованною в лед,
В твой смертный час, осуществляя чей-то
Ночной закон, зловеще запоет
Отверженная Марсиева флейта.

1911


СКВЕРНЫЙ ПЕЙЗАЖ

Песок и прах. Волна хрипит и тает,
Как дальний звон. Волна. Еще волна.
– Зловонное болото, где глотает
Больших червей голодная луна.

Здесь медленно варится лихорадка,
Изнемогает бледный огонек,
Колдует заяц и трепещет сладко
В гнилой траве, готовый наутек.

На волчьем солнце расстилает прачка
Белье умерших – грязное тряпье,
И, все грибы за вечер перепачкав
Холодной слизью, вечное свое
Несчастие оплакивают жабы
Размеренно-лирическим «когда бы».



БАГРАТ

На том малопонятном языке,
Которым изъясняется природа,
Ты, словно незаконченная ода,
В суровом высечен известняке.

Куда надменная девалась кода?
Ее обломки, может быть, в реке,
И, кроме неба не желая свода,
Ты на незримом держишься замке.

Что нужды нам, каков ты был когда-то,
Безглавый храм, в далекий век Баграта?
Спор с временем – высокая игра.
И песнь ашуга – та же песнь аэда –
«Гамарджвеба!» Она с тобой, Победа
Самофракийская, твоя сестра!

1936










.