Старый шкаф

  Уже прошло недели две, как шкаф переехал жить на дачу. Не сказать, что тут было намного хуже, чем на старом месте. Но постоянное ощущение влажности и прохлады, незнакомое ему раньше, не давало покоя. И еще этот постоянный сквозняк. Казалось, что это ветерок живет везде. От этого сквозняка дверка шкафа то и дело приотворялась и поскрипывала. «Что, старая, скрипишь?»- спрашивал шкаф, стараясь вернуть свою дверь в нужное положение. «Да, не те времена, не те. Времена не те, да и мы уже тоже не те», - покряхтывал шкаф и пускался в свои длинные воспоминания. А вспомнить за все эти годы было что.
Когда-то много лет назад, возможно даже сто или больше, он появился в доме семьи профессора. Дом был наполнен множеством изящных и очень красивых вещей. Хозяин любил красивые вещи. Поэтому этот новый шкаф, выполненный руками нидерландских мастеров из махагони цвета охры и муаровым рисунком на боковых стенках и дверях, сразу вписался в интерьер комнаты. Шкаф был великолепен. По его бокам проходили ритмичные витые устои, отполированные до блеска, а массивные двери с филенчатыми вставками были декорированы изящной накладной резьбой растительного орнамента. А ещё было зеркало, также любовно окруженное витиеватыми веточками и завитушками. «Хорош, определенно хорош», - думал шкаф, когда ловил на себе взгляд хозяина дома, наполненный чувством удовольствия и гордости, что является владельцем этого великолепия. Шкаф создавал впечатление монолитности, добротности. Он был удобен и приспособлен для повседневного быта. Внутренний объем был разделен на ряд горизонтальных полок, зоны для платьев и дополнен двумя выдвижными ящичками. Именно в этих ящичках хранилось все самое ценное и важное для семьи. Это были документы семейного архива: различные дипломы и свидетельства о рождении, брачные документы и фотографии близких родственников, наградные знаки и другие важные бумаги. Иногда по вечерам хозяин дома подходил к шкафу, чтобы достать из ящичка старые фотографии. Он садился удобно в кресло недалеко от шкафа и начинал бережно перебирать эти старые, пожелтевшие от времени, карточки, подолгу всматриваясь в лица на них, иногда переворачивая и рассматривая подписи на обратной стороне. Там обычно писали год съемки, и кто изображен, а иногда были целые послания с пожеланием счастья и всего наилучшего. Шкаф очень любил эти моменты. Чуть приглушённый свет торшера, стоявшего сбоку кресла, освещал лицо хозяина, отражаясь в зеркале на дверке шкафа. В такие моменты казалось, что хозяин был особо умиротворен и вполне счастлив, а отражение его в зеркале как бы умножало это счастье.
Вместе с мощью и монолитностью шкаф имел очень тонкую душу. Своим чуть голубовато-серебристым зеркалом он любил наблюдать за членами профессорской семьи. Он помнил, как старшая дочка хозяина дома тайком примеряла одежду матери, любуясь в зеркало на свое отражение в красивом взрослом платье. Она, кружась вокруг себя, чуть разводя в стороны руки и кокетливо отставляла ножку в материнских туфельках на каблучках. «Красотка, как повзрослела. Хороша», - думал шкаф, - «А прошло каких- то 15 лет, как это чудо стояло тут, перед зеркалом, и строило мне смешные рожицы. Время, время…» Спустя еще лет 20 уже другая девчоночка тайком пробиралась в кабинет деда и красила свои реснички и губки, собираясь на школьный вечер, нарушая запрет родителей пользоваться косметикой. И эту тайну хранил шкаф.
Но больше всего на свете в течении своей длинной шкафной очень размеренной жизни, он, шкаф, любил, когда хозяйка дома заходила в кабинет и начинала делать уборку. Она бережно протирала все поверхности и выпуклости на дверках, карнизе и боковые стенки мягкой ворсистой тканью. Потом брызгала какой-то пахнущей сильно, но приятно жидкостью, и снова протирала, вернее долго-долго натирала до блеска весь фасад шкафа. Отдельно начищалось зеркало, чтобы на нем не было не единого пятнышка, пылинки или развода. После этой процедуры шкаф сверкал от счастья, важности и чувства собственной привлекательности, отражая лучи солнца, которые попадали на него из окна.
Но бывали и грустные моменты. Вспоминался момент, когда первый хозяин, будучи уже старым и слабым, подходил к шкафу и проводя рукой по витым устоям вдоль боковой части, бормотал: «Ну что, дружище, вот и подходит мое время. Были и мы когда-то молодыми и здоровыми. Но ты-то еще ничего, старичок. Если что, присмотри за моими. И … Ну ладно. Сам разберёшься», - говорил профессор, и глубоко вздохнув, уходил вглубь комнаты и садился на кресло, обивка которого изрядно потерлась за годы, но несла в себе следы былой роскоши. И вскоре старого хозяина не стало. После этого стали происходить очень странное: практически все вещи, которые много лет стопочками лежали на полках и весели на плечиках, в один момент были убраны, полки тщательно протерты и на освободившихся местах появились совсем другие вещи. Они имели совершенно непривычный запах. Они были чужие. Прошло приличное время, пока шкаф привык к новым вещам и новому хозяину. Он не так бережно относился к предмету былой роскоши, не так аккуратно складывал вещи на полки, но он так же бережно доставал из ящичка старые фотографии, и также, как и первый хозяин, мог часами разглядывать их при свете пока еще того же торшера. В этот момент шкафу казалось, что ничего в жизни не изменилось…
Но вот прошло еще немало лет. В кабинете в очередной раз поменялся хозяин. В комнате сделали новый современный ремонт и старинный шкаф стал сильно выбиваться из ряда новых предметов, материалов и фактур. Выкинуть столь дорогую вещь не поднялась рука, и его вывезли в домик на дачу. Там его уже выцветшие, не такие лощеные стеночки и двери не выбивались из общей картины и были весьма к месту. Люди приезжали сюда редко, и шкаф от скуки постоянно разговаривал со своей дверцей. «А помнишь, старая, как мы веселились, когда самые маленькие ребятишки устраивали внутри меня домик? Они приносили плед, набирали полные руки конфет, пряников или печенья, и могли долгими часами сидеть внутри. Дети рассказывали разные истории, страшные и не очень, подсвечивая лица фонариком и с аппетитом съедая все прихваченные с собой сладости. Кстати, у меня в углу осталась одна конфетка. Видимо она выпала из ребячьего кармана, да так и осталась там лежать»
 Дверка в ответ утвердительно скрипнула, поймав очередной сквозняк из коридора.