В поле зрения

Тишина, нарушаемая лишь редкими мимолётными звуками вроде карканья случайной бодрствующей вороны или пьяного смеха редких прохожих, которые тут же скрывались в тёмном переулке. Ночь по-хозяйски окутала город, скрывая в складках своего пышного платья тех, кому показывать своё лицо миру было не к спеху. К их числу принадлежал и я. Но не было никого, кто мог бы помешать мне или остановить. Я был Королём своего маленького мира. Мира, пошатнуть который ещё никому не удавалось.

Никого не подпускать слишком близко к сердцу, пока оно ещё бьётся в моей груди – вот девиз, которому я следую всю жизнь. Мать, погибшая от руки пьяного отца, который впоследствии утопился, мучимый совестью. Всё это давно забытое прошлое, которое ни в коем случае не пересечётся с настоящим. Брат?.. Зачем отдавать сердце одному, если я могу взять нескольких. Зачем говорить слова любви, если они не греют сердце. Предсмертный хрип, режущий горло жертве, словно наждачка – вот лучшая мелодия во всём мире, единожды услышав которую, ты будешь, словно одержимый, хотеть ещё и ещё.

Мои глаза, уже привыкшие к отсутствию света, спокойно и хладнокровно смотрели на номер квартиры, перед дверью которой я стоял. Номер шесть. Число дьявола. Да, сегодня к хозяину этой квартиры приду я – его личный Дьявол. Его личная смерть.

Я усмехнулся, проведя подушечками пальцев по холодной и немного шершавой поверхности значка, обозначавшего номер квартиры, расположившейся в старом доме на окраине эстонской столице – Таллинне. Не удержавшись, я наклонился и провёл своим языком по значку, чувствуя во рту приятный металлический привкус.

Еле слышный скрип полупрогнивших деревяшек на первом этаже узкого коридора. Резко отпрянув от двери, я сделал шаг во тьму, полностью скрывая своё лицо от любопытной луны, пробравшейся сквозь небольшое окно под потолком. Чуть крепче сжав холодный ствол уже успевшего не раз согрешить пистолета, я, задержав дыхание, пытливо всматривался в темноту.

Ещё один скрип, но уже чуть ближе, нежели ранее. Конец всему? Глупо! Я никогда не ошибаюсь, и я не уйду, позволив себе ещё раз услышать лучшую во всём мире музыку.

Умные глаза, блестевшие при слабом свете, смотрели на меня из-за угла, словно спрашивая, что я здесь забыл в час ночи. Собака. Всего лишь уличная дворняжка. Наконец, впустив кислород в свои лёгкие, я сделал шаг вперёд, позволяя луне провести своими еле ощутимыми руками по моему лицу, становившемуся ночью ещё бледнее, чем днём.

Кинув на меня скучающий взгляд, пёс, дёрнув ушами, развернулся и вновь вернулся на первый этаж, где, видимо, спал.

Я делал это уже ни один раз, и теперь, вставляя в замок квартиры номер шесть отмычку, я лишь время от времени поводил плечами. Пронизывающий весенний ветер то и дело забирался под хлопчатую рубашку, вызывая мурашки по всему телу.

Еле слышный щелчок, тут же поглощённый тишиной. Никто из жильцов дома даже не заметит, что их стало на одного молодого человека меньше. Никому нет дела друг до друга, и это правда жизни. Каждый ищет себе место под солнцем, и уж точно он не будет уступать его кому-то другому.

Осторожно и неторопливо открыв дверь, я ступил в квартиру. Небольшая комната встретила меня уютом и домашней атмосферой. Я не без интереса осматривал однокомнатную квартиру, пытаясь понять характер хозяина. Зачем? Да просто так. Это было своего рода моим хобби. Всегда было интересно узнать парня, прежде чем приставить дуло пистолета к его виску, нервно подрагивающему от страха, сковавшего всё его тело.

Этот был определённо неординарной личностью, но что ж, так даже интереснее. Будет гораздо веселее наблюдать за тем, как его внутренний стержень ломается под моим напором. Может, он удивит меня своими последними словами?..

Я аккуратно взял со стола тетрадь в кожаном переплёте и открыл её наугад. Рисунки, записи, всякие номера. Я провёл длинными тонкими пальцами по листу. У него красивый почерк. Мягкий, немного детский, но такой манящий. Казалось, он старательно выводил каждую букву.

Отложив тетрадь, я прошёл в спальню – точку не возврата. Здесь было прохладно, даже холодно по сравнению с коридором. Окно, приоткрытое сверху, пропускало в комнату свежий, весенний воздух, ещё не лишённый свежести, которая является неотъемлемой спутницей зимы. Шторы были раздвинуты в разные стороны, открывая прекрасный вид на звёздное небо. Но небо меня сейчас волновало меньше всего, ведь на кровати, укутавшись в белоснежное одеяло, лежал он.

Подойдя к кровати, я склонился, пуская тень на молодого паренька, чуть морщившего лоб во сне. Его светлые волосы были хаотично разбросаны по подушке, длинные пушистые ресницы слегка подрагивали. Белая, казавшаяся невероятно тонкой и нежной, кожа манила меня. Хотелось провести по ней руками. Бледные, обветренные губы шевелились, выдавая какие-то невнятные звуки. Я приложил руку к его рту, опережая попытку закричать, как это делали все его предшественники, и наклонился к его лицу, не лишённому лёгкого румянца даже тёмной ночью. Прикоснувшись горячими губами к щеке, я поцеловал его. Кожа и впрямь была шелковистой, как лучший бархат, который не сыскать простому смертному ни за что в жизни. Казалось, что если его целовать и целовать, то станешь больным на всю голову наркоманом, наркотик для которого - Он.

Лёгкий вздох, трепетание ресниц. Парнишка, с трудом разлепив отяжелевшие веки, мутным взором фиалковых глаз, осмотрел комнату, не понимая, что происходит. Наконец, его блуждающий взгляд остановился на мне и на моей руке, зажимавшей ему рот.

Крик, так и не ставшим криком из-за руки, со всей силы зажимавшей рот, вмиг обезумевшие глаза, руки, старающиеся ударить меня, но четно. Всё это я с секунды на секунду ожидал, но шли минуты, а парень продолжал смотреть на меня слегка удивлённо, но с какой-то непонятной мне радостью, которая буквально прожигала всё его существо.

Я смотрел на него, а он, не отрываясь, смотрел на меня. Что с ним? Он сумасшедший? Он не понимает, что пришёл за его жизнью? Облизнув сухие губы, я приставил пистолет к его виску. Но ничего не происходило, мальчишка продолжал смотреть на меня, лёжа на кровати и сжимая руками одеяло.

Осторожно убрав руку, я провёл по его верхней губе указательным пальцем.

- Как тебя зовут? – хрипло спросил я у него.

- Исмаэль, просто Исмаэль, - тихо ответил он, и лёгкая улыбка тронула его губы. – Наконец, ты пришёл.

Я один строю свою жизнь канатом.
Я один хожу по этой доброй земле.
Я один и пусть меня ругают матом.
Никогда мне не жить на Неве...

Может это пробудит вас.
Может это будет плевком.
Вспоминайте иногда хоть подчас.
Вспоминайте одиноко о нём.
Никогда мне не жить без тебя.