Адольф Беляев

АДОЛЬФ БЕЛЯЕВ
(1932—1975)


Молний лиловатые изломы...
В блеске их, куда ни погляди, —
Древние курганы, как шеломы,
По степной раскиданы груди.
Не тобой ли, степь моя седая,
Кривоног и ликом желтым гол,
К лошадиной гриве припадая,
Проскакал оскаленный монгол...
Стыли пепла черные сугробы.
Хлеб под ним в чахотке черный чах,
Но стояли насмерть хлеборобы
В стираных рубахах на плечах.
По-над степью вороны кружили,
А они, в лаптях и без брони,
Топорами ворогов крушили,
Прошептав: «Господь, оборони!»
Но не он — они оборонили
Степь свою, кормилицу свою.
И потом ее же боронили
Руки, огрубевшие в бою...
Не с того ли, коли выйду в поле,
Где густеет пашенный мазут,
До тоски, до радости, до боли
Плечи мне разламывает зуд...
Это предков кровь во мне грохочет,
То ее бунтарская струя...
Здравствуй, труд!
А если враг захочет —
Будет бой.
Порукой — кровь моя.

ПАМЯТЬ
Дорога уходила на восток,
И гулкая, и горькая дорога.
По ней катился беженцев поток
От самого российского порога…

Через порог, наглеюща и зла,
И брюхо бронированное пуча,
Через порог уже переползла,
Ломая лапы, свастика паучья.

А люди шли, пожитки сжав в узлы,
Кололо солнце нестерпимой остью,
А люди шли, и были люди злы
Не злобою, но – праведною злостью.

Она всегда, кого ты ни спроси,
Взрывала сердце тяжкими рывками,
Когда касались вороги Руси
Холодными и хищными руками.

А «мессеры», как рыжие шмели,
Железным жалом жалили дорогу.
А люди шли и падали в пыли,
Окрасив в кровь ромашку-недотрогу…

Я помню всё, я это видел сам,
Как с ликами, калёными, как камень,
Библейские старухи небесам
Библейскими грозили кулаками.

И медленно в том огненном аду
Средь грохота, средь скрежета, средь лязга,
Подрагивая скорбно на ходу,
Катилася, у мира на виду,
Расстрелянная детская коляска…

Об этом нам вовек не забывать,
Нам на земле такого бы добиться,
Чтоб люди разучились убивать,
Убив сперва последнего убийцу.

РОССИЯ

Россия! Поп, да царь, да лапоть,
Да в окнах стылая луна,
Где бабам — выть, детишкам — плакать,
А мужикам — сгорать с вина.

Россия! Избы, как старухи,
Сквозь маету, сквозь нищету
Вздымают ветел хилых руки
К неумолимому Христу.

Трепещут крыш седые космы,
Но все плотнее от тоски
На очи-окна лезут косо
Завалин черные платки.

И беспощаден, как дубина,
Сводя с ума, сводя с ума,
Гнусавит маятник-судьбина:
Сума — тюрьма, тюрьма — сума...

...И вот, Россия, ты ли это?!
Да! Ты, Россия, ты сама!

Как богатырь, от сна восстала
И у планеты на виду
Луну, как яблоко, достала
И приколола к ней звезду.

И под зубов заморских скрежет,
Среди вселенской тишины,
Надзвездный мир ракетой режут
Твои бессонные сыны.

Россия! Чем могу ответить
На право жить в твоем краю?
Пока стихи возьми вот эти.
А если надо — жизнь мою!