Причудливо тасуются миры...

Причудливо тасуются миры
На грани колдовского лихолетья.
Идут года, меняются столетья,
Не изменяя правила игры.

И жёлтые в ночи глаза домов.
И козырёк остроконечной крыши.
А Старый Город тих и сонно дышит,
Когда в него приходит Птицелов —

Охотник на драконов, снежных сов,
На всех, кому полёт даруют крылья.
Но сказочную эту эскадрилью
Укроет камень замков и мостов.

Причудливо тасуется судьба.
Попасть в силки такого Птицелова,
Пропасть из сказки и родиться снова
В реальности — драконова беда.

Он точно знал с рожденья, что дракон.
Пытался объяснить отцу и маме.
Сидел на крыше, говорил с камнями
И чтил драконий кодекс и закон.

Дракон — назвали Сэм — любил котов.
А не любил он рыцарские рожи.
Он вежливость не выносил до дрожи.
Устроился смотрителем мостов.

Всю жизнь пытался стать самим собой.
Мол, я дракон! Но кто ему поверит.
Межмирные открыть пытался двери —
За ними шпили, башни, сов конвой.

Она была оторва, сорванец,
Друг птиц и покорительница крыши.
Когда усталый город небо слышит,
Она, оставшись с ним наедине,

Просила: "Небо, унеси меня
В другую явь, где я нужна кому-то,
Где вечность разбивает на минуты
Победный залп драконьего огня".

Вернувшись в дом, вздыхала тяжело,
Привычно открывала дверь балкона.
Непросто нынче отыскать дракона,
Тем более родного, своего.

Они найдут друг друга. Дайте срок.
А для чего ещё мосты и крыши?
Судьба махнёт хвостом и станет бывшей.
И Шишел-Мышел выйдет за порог.

Волшебной силой будет ворожба.
Дракон вернёт своё драконье слово.
Пропасть из яви и родиться снова —
Порой вполне счастливая судьба.

(Иллюстрация из интернета)