Продавшие душу

Как же вам живется — душу продавшие дьяволу?
        - Петр Квятковский


ПРОЛОГ

Когда- то верили в возмездие,
Чертей боялись, Страшный Суд…
Ад на Земле создали вместе, -
Продавших душу этот труд.

Похоже, что уходят те,
Кто мог открыть глаза народу
И рассказать, как там, в тюрьме
Ломали веру и породу. 

Наказан не был их Малюта
И все опричники его,
И женский вой и плач малюток
Не тронет больше никого. 

Прошли года, пройдут столетия
И рвы полынью зарастут.
А в новом глупом поколении
Ту правду больше не поймут. 

Без очевидцев есть легенды
И платных летописцев труд
О том, что было за монеты
И приукрасят и соврут. 

А есть, кто спросит: Что за дело
Былое снова ворошить?
Отвечу - чтобы кровь вскипела,
Чтоб прошлое не повторить!



ИСПОЛНИТЕЛИ

Для всех правителей был важным
Тот, кто был преданный слуга.
Кто грудью защищал отважно,
Кто первым выявлял врага.

Кто хитростью или террором
Мог всех зачинщиков словить,
Кто не гнушался крови, мору
И честью мог не дорожить.

Кого погладить лишь по холке,
Да шубу с царского плеча,
Да власть придать опричным полком,
Чтоб безнаказанность была.

Чтоб мог держать в повиновении
Бояр, дворян, князей, народ…
Чтоб за семью свою в волнении
Не открывали слишком рот.

Чтоб непослушные исчезли
Без шума, но оставить слух…
Чтоб ночью бить в чужие двери
И брать доносы от старух.

И чтоб владык хвалили люди -
Мол мудрый, добрый, нету слов.
Террор же - Феликс, и Малюта,
И даже может быть  Ежов.

Заплечных дел талант немалый,
Но всё ж владыка берегись -
"Пороть их вроде чаще надо”,
Ночами не приходит мысль?



ПАЛАЧИ

Палач всегда закрыт был маской -
Понятно - чем же тут гордится.
Теперь одеты так спецназы
И террорист, чтоб "не светиться".

Но есть палач другого сорта -
Он руки лично не марает.
Он выбирает жертвы только,
Его приказ другой свершает.

И вроде оба невиновны:
"Я не стрелял", и "мне сказали"...
Но жертвы есть и есть сироты,
И кровь, и слёзы - мы то знаем.

И те, которые у власти
Лицо своё не закрывают.
И нет стыда. Утихнут страсти...
А бабы новых нарожают. 




МАЛЮТА СКУРАТОВ

Так повелось с древнейших пор,
Что для защиты государства
Нужны солдаты на подбор,
Чтобы с врагом на поле драться.

Но есть враги, что изнутри -
Авторитет владыки точат -
Для них опричники нужны
И лучше чтоб с душою "не очень".

Любому деспоту нужны
Те, кто продаст за него душу,
Не пожалеют ни родных,
Младенца и того задушат.

В России тот обычай стал
С времён Четвёртого Ивана -
Он для бояр всех Грозным стал
Тем, что опричникам дал право.

Не очень был бы Грозным царь
Когда бы не было Малюты -
Дзержинского так звали встарь,
Скуратов, даже взглядом лютый.

Малютой звался он за рост
Наполеоновский,  Ежова...
Но топором владел прохвост,
Чужуя кровь пролить готовым.

В миру - Григорий Бельский был,
Но в рвении он был замечен.
На “царский блуд” брал жён чужих -
Тех, кто немилостью отмечен.

Сыскное ведомство его
Впервые создано в Московии,
Оттуда КГБ пошло -
Модель, что лучше нету более.

Малюты следствия процесс
Обычным был тогда и после:
Есть подозрение, пытка, смерть…
Без “тройки” обходился вроде.

Известен Новгороду он
Своим звериным кровожадием,
Хотел быть лично палачом -
Его любимое занятие.

Он мог убить митрополита,
Святых, безвинных и сирот…
Пусть по приказу бил он битых,
Но с наслаждением, видел Бог.

В том грех его есть и злодейство,
Его и всех таких, как он
Кто выполнит приказ умело
И перевыполнит притом.



ОПРИЧНИКИ

Росийский самый первый орден
Создал когда-то Грозный царь -
“Опричь” других, ему лишь годен -
“Другое" войско от бояр.

Свои стрельцы - опричь тех прежних,
Что лишь ему, царю верны!
Два льва с орлом двуглавым вечным
Их герб. Все в чёрное облачены.

В России тот обычай стал
С времён Четвёртого Ивана -
Он для бояр всех Грозным стал
Тем, что опричникам дал “Право”.

Во главе опричников стоял сам царь. «Орден опричников» имел свою резиденцию – Опричный двор в Москве, над воротами которого помещался герб – два льва, а между ними двуглавый орел. Львы, разинув пасти, защищали орла.



ИНКВИЗИИЯ

Всякий верный подданный короля и сын церкви за честь должен считать донести о преступлении, которое ему известно.
      - Михаил Булгаков


Всегда есть так, что Бог один,
Но верит каждый по другому!
Ни доказать, ни убедить
Ни одному и не другому.

Молчит их Высший Судия,
Мол «разбирайтесь дети сами...»,
А здесь идёт уже резня
И все кричат: «наш Бог лишь с нами!»

Когда-то кто-то подсчитал,
Что в христианстве триста фракций!
Рим с Византией враждовал,
Есть протестанты в каждой нации.

Ну инквизиция конечно,
Доминиканский святой орден.
Еретиков в огонь и "к стенке".
Под пыткой лишь ответ пригоден.

И ведьмы были и провидцы,
Как Бруно и как Галилео,
И кто крестится научился -
Там мавры, бывшие евреи. 

Доносы очень поощрялись,
Слезам не верили монахи,
В подвалах в пытках изощрялись...
Везде сообщников искали.

Считались честны, неподкупны
Ни в чем они не ошибаясь,
Под пыткой выбьют всё, что нужно...
Что это вам напоминает?




ЧЕТЫРЕ МИЛЛИОНА ДОНОСОВ

Кого с раннего детства его дразнили «ябедой», во взрослой жизни называли «стукачом».
     - Петр Квятковский


Четыре миллиона
Доносов написали
И каждый начинался:
“Любимый вождь наш, Сталин!”

Откуда столько веры?
Откуда эта рать,
Готовая за дело
Чужие судьбы смять?

Уверенность откуда,
Что правы только вы?
Набрать чужой посуды,
Захлопнув дверь тюрьмы.

Да, Сталин был жестокий,
И деспот, и тиран…
Но он ведь те доносы
Читал, а не писал!

Создал он атмосферу,
Где сын предаст отца,
Преследовал он веру -
Мораль, что от Творца.

Когда слезам не верят
И слово «честь» в грязи,
Соседа подозрение,
Врагов везде ищи!

Четыре миллиона
Доносов написали
И каждый начинался:
“Любимый вождь наш, Сталин!”



МОЖНО И ЧЕРНИЛА

Тут чёрт потрогал мизинцем бровь...
И придвинул ко мне флакон,
И я спросил его: "Это кровь?"
"Чернила!" - ответил он...
         - А. Галич

Неправда, что кровью подпись
Нужна, чтоб продать душу.
Писались чернилами доносы,
Шептали сплетни в уши.

Тянули вверх руку молча,
И гимны орали хором,
Гордились свои кормчим
Хоть знали, он был вором.

Глаза отводили от нищих,
Голодных не накормили.
Считали себя выше,
Соседей, которых били.

Так приговор делами
Все подписали в жизни.
И всё это знали сами,
Но отгоняли мысли.





ПОКЛОННИКИ

„Собака так привыкла к поклонникам своей хозяйки, что на мужа её лаяла, как на постороннего.“
          —  Эмиль Кроткий


У всякой видной личности
Всегда были поклонники:
И просто почитатели,
И рьяные сторонники.
И те, кто с верой в сердце,
И тем, кто по пути,
Доверчивое сердце
И с горечью в груди.

Но больше всё же приблудных,
Что больше за компанию,
С толпой всегда послушных,
Но с рвением, старанием.
Они святее папы, на крест или за нож...
Куда ты их направишь
То там же и найдёшь.

В религии есть каждой
И в каждом кабаке,
Идут они отважно
Вперёд в любой толпе.
Пусть без идеологии,
Но рвения не отнять
Он первый в "чёрной сотне"
За веру убивать.

Неважно кто есть личность
Певец или диктатор,
Есть те, кто верят слепо,
И обожание свято.
И введено в значение
Ну чуть ли божества,
Живое воплощение
И Будды и Христа.

А личность может хуже,
Чем дьявол во плоти,
Те, кто их слепо любит
Готовы все простить.
Фильтруют все поступки
И через призму лжи
В эфир пускают "утки"
Не знающим, "во ржи"

Свои есть почитатели
У Гитлера, у Сталина,
Не просто обожатели,
В ряды охотно вставшие.   

Уверен, что и Грозный и даже Пугачев
В любимчиках ходили у многих простаков.

НЕУДАЧНО ПОШУТИЛ
 
...И тогда Маргарита увидела, что Коровьев превращается из шута во всадника в темно-фиолетовом одеянии, в рыцаря с золотой цепью на шее, молчаливого и задумавшегося. "Почему он так изменился? - тихо спросила Маргарита у Воланда. - Рыцарь этот когда-то неудачно пошутил, - ответил Воланд, поворачивая к Маргарите лицо с тихо горящим глазом. - Его каламбур, который он сочинил, разговаривая о Свете и Тьме, был не совсем хорош…”
          -    М. Булгаков, Мастер и Маргарита


Не принимаем мы всерьез
Морали басен, умных сказок.
А зря, в них мудрость и урок
Дана сатирой для подсказок.

С времён великого Эзопа
Читали люди между строк,
О том, что "виноград зелёный"
О том, что "лесть”, увы - порок.

Когда за правду били больно
По пятьдесят восьмой статье  (1)
И шутки было бы довольно,
Чтоб побывать на Колыме.

Когда - второе наше "я",
В стихах мы обнажаем душу -
Кто пишет гимны для вождя,
А кто с Эзопом водит дружбу.

Да, академик писа'л гимны,
А в анекдотах смысл ясней!
И в новостях слова без мысли
Там продают в виде идей.

А был один известный случай
(смотри эпиграф наверху)
Там рыцарь гордый, невезучий
За шутку отбывал в аду!


(1) Статья 58.10 -  «Антисоветская агитация и пропаганда», то есть за разговоры, содержащие призыв к свержению или ослаблению советской власти




И БУДУТ ГИМНЫ

Утрата иллюзий — это прибыль или убыток?
    —  Станислав Ежи Лец

Тот, кто всех нас всегда считал
Лишь смазкой для своей машины
И как рабов под блок бросал,
Себе воздвигнув пирамиду.

Себя он лично признавал
Единым и неповторимым...
Он как Нерон всех убивал
По подозрениям ревнивым.

Но сколько ни было б смертей
Нельзя убить тирану смену...
Придёт другой, ещё наглей -
Понизит вашей жизни цену.

И будут вновь "враги народа" -
Те, кто его есть личный враг,
Исчезнут просто в непогоду -
В затылок выстрел иль мышьяк.

И будут гимны, будут песни,
Льстецов и подхалимов рой...
Со стороны и не заметишь,
Что власть принял кто-то другой.




ЖАЛЬ ЭПОХУ

Как иногда мне жаль эпоху
Когда за честь звенел клинок,
За клевету шла оплеуха
К барьеру звали за донос.

Ценилась честь дороже жизни
И подлецу не дать руки,
От дома отказать и в мыслях
Перечеркнуть его стихи.

Как часто вижу я пустышки
Рифмованную дребедень
Тех, кто лишь знает понаслышке
О жизни, но судить не лень.

Как часто был донос простой -
Испачкан белый лик листа,
И злобой с ядом, клеветой
Поруган строй святой стиха.

За это стоило стреляться
Чтоб подлость не сходила с рук.
Прикрывшись даром негодяи
В стихи, в эфир, в экран плюют.



ЭПИЛОГ

Нет в России палача, который бы не боялся стать однажды жертвой, нет такой жертвы, пусть самой несчастной, которая не призналась бы (хотя бы себе) в моральной способности стать палачом.
         - Иосиф Бродский

Нам кажется нормальным то,
К чему привыкли, с чем родились.
Что окружает нас давно,
Чего казалось не отнимешь.

А появись в другой среде
И воспитание по иному,
Другие правила везде -
И норму видишь по другому.

И жертва ты или палач
Легко представить всё иначе,
Ползёшь или несёшься вскачь...
Так жизнь пошла - смеёшься, плачешь.

И мы себя - того, другого
Возненавидели б, наверно!
Поставили б клеймо и пробу
Своей привычке только верным.

В руках судьбы мы глина только
Она нас лепит, формирует,
И после жизнью обжигает -
Горшком, фарфоровой статуей.