Трёхсотый

Мне осколком разрезало правую кисть,
А Василь поскользнулся на мине.
Мы в разбитый блиндаж кое-как пробрались,
Обезбол на двоих поделили.

В серой зоне пернатых не водится птиц -
Сверлят небо крыльчатками дроны,
Если слышишь жужжанье – скорей падай ниц
И не трать понапрасну патроны.

С посеченной руки я сорвал красный скотч,
У него кое-как сдернул синий.
Холодна и шумна украинская ночь,
Но тиха где-то там, над Россией.

Мы ютились в холодном окопе три дня,
Кашу снежную ели без хлеба,
И как братья сиамские, стужу кляня,
Лоскутом укрывались от неба.

Кто кого, я не помню конкретно, спасал –
Я его, или он меня тоже,
Но, когда в забытьи он своих вызывал,
Я молился: “Храни тебя, боже!”

“В серой зоне, браток, не бывает своих,
И чужих. Если свидимся снова…”
Через боль прохрипел он, вздохнул и притих,
Не осилив последнего слова,

А потом застонал и отдал свои сто,
В злое небо вцепившись зубами…

Его сотню ползком я тащил в СВО,
Чтоб меня из двухсотых убрали.