Оп 2-737

Изо: въезжаю на тракторе - тетка с баулами сразу прочь заспешила





«Научная» философия - ощущение, что смерть пытается постичь жизнь и ей такое, конечно, не удается. Если одноглазому придти и помочь извне, тогда мертвые постигнут и воскреснут?! Кто, кроме него, не побоится с мертвецами договариваться? Он же знает смерть, как никто... (А жизнь в него вдувал океан, адреналин давала чужая кровушка...)

Тоже и с «классической» музыкой - она не о жизни, опять-таки смерть пытается стать живой, но сколь шикарной, величественной, красивой и чувственной не становится, это ей не удается. Блин, для одноглазого слишком велик соблазн утопить весь классический оркестр... Пусть выплывают на своих скрипках и контрабасах, как на лодочках... (Нет, нельзя одноглазому свободы давать, а то глазом моргнуть не успеешь, а он уже утопил почти всё человечество, причем его самую достойную часть - оставит только каких-то бомжей; да и то лишь тех, кто непьющий... В оркестрах, кстати, тоже такие встречаются... - беззаветно-чокнутые любители музыки;  от какого-нибудь Ференца Листа они без ума и он им вино заменяет...)

Надо проскочить верблюду сквозь игольное ушко и он напрягается, но от этого напряжения только еще больше раздувается...
И, в конце концов, всё превращается в миф. «Верблюд - это миф, мираж пустыни. Не может быть такого нелепого существа. Никто не прошел через игольное ушко, не напился через пипетку, все пошли в пустыню, где сошли с ума и превратились в верблюдов».
После чего их всех лечиться повезли в океан и их там как доктор встретил мой одноглазый (объяснил им - с помощью книжек людей здравомыслящих - что "игольными ушками" звали  узкие двери сбоку от широких ворот крепостей... Через тысячи лет наконец-то дошло - а ведь почти у всех  частных домов примерно также входы устроены... Правда, что этим Иисус призывал жить налегке, без ложных и лишних имуществ, не становиться громоздким - так всё ещё и не поняли...)