Сердце трубадура

Ушла давно сия  эпоха,
Любви прекрасной двух огней,
Но память, как  зеницу ока,
Мир до сих пор хранит о ней..


Начну ,пожалуй, тривиально,
Сперва , допив дневной бульон,
С того , что там ,где ныне пальмы,
В одной семье родился он,

Красивый, светлый, добрый малый,
Да и родня, отнюдь, не "знать",
Под южным  светом солнца  алым,
Его Гильём все  стали звать,

"Пророча" славу трубадура,
Ведь ,спев буквально пару фраз,
Он вызвать мог ( весьма недурно!),
Из самых строгих женских глаз,


Потоки слёз и умиление,
Давая фору докторам,
Гильём умел ( бытует мнение),
Лечить сердца столь многих дам,

Что всех ,конечно ,не упомнишь,
Но подводя скупой итог,
(Когда поёшь ты , а не воешь),
"Певцов устами правит Бог",

Ему подвластны звук и ветер,
Герой же, наш, был "благ" лишён,
И дабы здесь не вставить " беден",
Пошёл Гильём служить пажом,

К жене богатого сеньора,
(Вакансий сотню перебрав)),
А тот имел , читатель, к слову,
Богатый род и гордый нрав,

Свирепый вид и ум короткий,
Коль, кто затеет с оным спор,
Того удел - лежать в коробке,
На месть сеньор был крайне скор,

Однако, все сейчас в бомонде,
Фривольно обувью стуча,
Судачат  лишь   о Серемонде,
(Младой супруге богача),

Чей   яркий облик  безупречный,
Алмазом дивным в янтаре,
Был королём самим отмечен,
Однажды, как-то, при дворе,

Гильём же ей служил исправно,
(Зарплата, отдых, соц. пакет),
В честь госпожи он пел так славно,
К тому же вырос и окреп,

Чуть возмужал , в плечах раздался,
Лицом пригож , в балладах- мёд,
Кто в трубадуров не влюблялся ,
Строк этих, верно, не поймёт,

А Серемонда, вмиг, "пропала",
Запал ей в душу трубадур,
(Потратил стрел своих немало,
Стрелявший  в пару их  Амур),

К чему скрывать , найдя взаимность,
Дуэт сей больше не скучал,

-"Господь вердикт мне  тихо  вынес,
Пасть  скромной жертвой ваших чар",

-И я люблю твой сладкий голос,
Он дарит мне души покой...

- Закрыв глаза я вижу образ...

-  Не останавливайся ,пой..

Дозволь строкам рекою литься,
Неужто, ты не видишь сам ?
Как жизнь мою питает смыслом,
Их чудодейственный бальзам,

Но даже стены могут слышать,
Не говоря, при этом, вслух,
А всё написанное выше,
Явилось ,вскоре, через слуг,

"Плодом" рассказа пред сеньором,
За звон услужливых монет,
Заполнил он хоромы стоном,
Рыча как зверь,

-Не верю! Нет!

 Какой позор!
 (И  брани "тонна "),
Срываясь  следом на мольбу,

-Я обесчещен , о Мадонна!
В глазах читалось " всё- прибью! "

Сорвавшись с места диким вепрем,
Кинжал схватив , как смерть косу,
Он  устремился к птичьим трелям,
И разыскал пажа в лесу,

Застав того  без возражений,
"Нежданной участью" врасплох,
Вслед, голова слетела с шеи,
Издав  печальный , долгий вздох,

Упало тело трубадура,
Сеньор же молвил ,

- Так , ну что ж,

(Убрав свой, в ножны, меч попутно),

- Теперь  же в ход пойдёт мой нож!

За твой обман , за ложь , за похоть,
Как и положено врагу,
Велю из сердца  приготовить,
Я поварам в обед рагу!

Потом он вскрыл грудную клетку,
Достал, что собственно хотел,
И бросив орган в сумку метко,
Вернулся  в замок к списку дел,

Минуло времени отселе,
Часа, возможно, два иль три,
Сеньор с женой поесть присели,

- Держу торжественно пари!

(Изрёк муж как-то очень грубо),

-Хоть, я и право, не пророк,
В деликатесных разных блюдах,
Наш повар точно знает толк,
 
-Внесите тотчас же второе!
Моя любовь, поешь одна,
А я пока бутыль открою,
Да изопью с тобой вина,


Лукаво "крякнул" рот сеньора,
Смахнув с лица ручонкой пот,

-Скажи мне  ,важная особа,
Чего Гильём нам не поёт?

-Позволь в рагу добавлю  соус?
Смочи в нём лучше мягкий хлеб..

- Молчит мой паж, я беспокоюсь..

-Убил его я ( был ответ),

-А   если лучше приглядеться,
( У Серемонды прыгнул пульс),
То ,как тебе  , паскуда, сердце,
Того ,кто мил тебе, на вкус?!

Она застыла отрешённо,
Когда  сеньор ,храня оскал,
Будто совсем умалишённый,
Гильёма голову достал,

Под ноги кинув  ей с усмешкой,

-Твой трубадур давненько здесь!
 
-Люблю его я так же нежно,

-Пускай,плевать, свершилась месть!


Но Серемонда его криков,
( Что были явлены "на бис"),
Уже не слышала , амиго,
Летя из башни замка вниз,


Отныне став свободной птицей,
Лови ,теперь уж, не лови,
Ей суждено было разбиться,
Пав жертвой собственной любви,


На том, мой сказ почти закончен,
Стирает время в людях боль,
Сеньор в оковы заколочен,
Так повелел, узнав, король,

О его подлинном коварстве,
В темницу бросив подлеца,
В которой, он довольно праздно,
Иссяк с годами до конца,
 
Ну ,а тела двух душ тех рьяных ,
Сплелись, чьи судьбы, ровно в нить,
У входа в церковь Перпеньяны,
Велел монарх похоронить,

Дабы, народ навеки помнил,
Шагая по ступеням дней,
Что чувства истинные корни,
Любых преград всегда сильней...