Леонид Скалковский

ЛЕОНИД СКАЛКОВСКИЙ
(1924 - 2012)


УТРЕННЕЕ

Люблю я
утренней порой
кусочек солнца
над горой.
Нет, не кусочек –
только луч
с той стороны
небесных круч,
когда он
в самый первый миг
вершины сумрачной достиг,
как альпинист,
с таким трудом -
почти на ощупь и ползком...
И я
на том себя ловлю,
что этот луч
не зря люблю.
Не солнцу ль человек сродни?
И мне бы
начинать так дни.
И пусть
труднее нет пути,
как миру
добрый свет нести!

***

Полюбил девчонку паренек,
А девчонке было невдомек.

Сели рядом. Хорошо в саду.
Щедрый месяц серебром пролился,
То ль на радость, то ли на беду –
Паренек не думал… как в бреду,
Он на первый поцелуй решился…

Не смогла девчонка промолчать,
Вспыхнула, косынку поправляя:
«Видно, приходилось целовать,
Коль привычка у тебя такая».

Больно стало за ее слова.
Паренек ответил: «Ты права.
Перед боем, на коленях стоя,
Целовал я знамя полковое».

ПАМЯТНЫЙ ПЕРЕКУР

«Братва, перекур!»
«А как, с дремотой?»
«Потом отоспишься,
дома на печке...»
Мы курим в Берлине,
делясь махрой,
неторопливо
пускаем колечки.
Руины вокруг,
догорая, дымят.
Старик из подвала
вылез со страхом
и - палец к губам:
«Руссиш комрад,
гебен зи, битте,
раухен».
Что он просил,
было ясно и так.
На войне и судьба —
переводчица.
Мол, нервы сдают,
мол, дело табак
и закурить
больше хлеба хочется.
Боец догадался:
«В таком-то дыму
он нашу махорку
разнюхал, ребята», —
и самокрутку
вручил ему,
что для себя смастерил
из плаката.
Другой потянул
разговора нить
и так пояснил
посреди пожарища:
«Врагу мы даем огонька...
прикурить,
а закурить —
вам, комраду, — товарищу».
Старик затянулся,
видать, чересчур —
закашлялся,
крепость сказалась явно...
А мы отдыхаем,
у нас перекур.
Как после работы —
тяжелой,
но славной.