На рассвете

"На рассвете"

Рисовал рассвет немой украдкою
Жилы розовые в серости небес,
Кошка окочурилась под лавкою,
Этот мир не создан для чудес.

Ведь его построили, кто прокляты,
Кто до жизни этой жизнь губил,
Преступал всевышнего законы,
Искру вечную внутри себя гасил.

Что отстроить могут души эти?
Мир, что зиждется на боли и грехе,
Свет, что куксится под куполом брезента,
Плоть гнилая в дьявольском котле.

Я люблю крутить и так и эдак,
Образы из Книги бытия,
Хоть живу на самом деле и не верю,
Во спасение и день Его суда.

С бабкой часто мы ходили в церковь,
Я мала была, она была стара,
Старый поп кивал мне “Ну смелее,
Расскажи мне, в чем же ты грешна?”

Помню как таращила глазенки,
“Что есть грех - не знаю. Не грешна”.
Поп сурово хмурил брови домиком,
“Оступались все - и ты и я”.

Я не знала, что сказать на это,
Плечиками жала, хмурив нос,
Поп устало отпускал меня - “Прощаю”,
Приглашая следующего на допрос.

А потом тянулась служба долго,
Голодно и страшно от того,
Что в мольбе пришедшие роняли на пол
Тело ждавшее кагор и отпущение грехов.

Ладаном курился воздух густо,
Душно было, нестерпимо тяжело,
Но я верила, что, может, это нужно
Для души - одежда, для одежд - ярмо.

Будто б тяжестью своей спасала вера,
И коль в Бога дом себя привел,
Высшей ты был удостоен меры -
Быть очищенным, что значит - ты спасен.

Мне тогда никто не объяснил,
Бога дом не в церкви, он внутри,
Он сияет, льет тепло на землю,
Только спрятан с глаз чужих в груди.

Мне тогда никто не говорил,
“Верь в себя, Отец ведь всех нас любит,
И не важно - вор, убийца ты или судья,
Все мы одинаково там будем - ты и я”.

Это я сейчас уж понимаю,
Судьбы пишем мы, никто другой,
В церковь не хожу, но принимаю
Свет Его, что согревает, что всегда со мной.

Если б каждый только это знал,
Если б каждый в это смог поверить,
То рассвет не серостью б встречал,
И, как знать, быть может кошке той по радуге не бегать.

Ноябрь'23