По дорогам России

«Эх, дороги – пыль да туман,
Холода, тревоги да степной бурьян.»


I.

По России славно ехать,
измеряя взглядом даль.
Нет конца бегущим вехам –
дней, потраченных, не жаль.
Всюду русское раздолье.
всюду воля, всюду Бог.
И душевное, родное
в тёплой мякоти дорог.

Песен нежных переливы
отпоёт едва гармонь,
небо падает в заливы,
зажигая в них огонь.
Пронесётся лес летучий.
Снова поле да луга;
горизонт дождливой тучей
омрачится иногда.

И косыми парусами
дождь скользит по глади вод –
Всё неспешными часами
волей Господа идёт.
То ползём мы еле-еле,
то летим во весь опор.
За неделями недели
погружаемся в простор.

Хорошо бы в поднебесье
грешным телом воспарить!
А пока что наши веси
будем скромно обходить.
Много есть для сердца прока
в деревенской простоте.
Объяснить не можешь толком,
что находишь в красоте
Рукодельных тех построек
с незапамятных времён,
когда прадед звоном «Троек»
разгонял столетий сон.

II.

Были шумные гулянья –
отдыхать умел народ!
Для веселья нет призванья.
Дай лишь повод – оживёт
в сердце буйное скопленье
и желаний, и надежд,
и по праздникам томленье,
что сегодня, то и прежд.

Было свято и приятно
отрешится от труда.
И полезно, и занятно
тешить праздником, когда
даже пушка ждет отката
после выстрела всегда.
Веселее чем гуляешь,
тем богаче будет труд.
Счастьем силы пополняешь,
что на помощь к нам идут.

III.

До седьмого если пота
отдаём себя трудам,
то и к праздникам охота,
как награда будет нам.
Погуляли. Помолиться
надо утром поспешать.
Без молитвы, что трудиться?
Время даром лишь терять.

Пособить попросишь в деле
только Господа, ан глядь,
больше силы стало в теле –
лихо дело стал справлять.
Всё, что сделано руками,
коль молитвы был замес,
простоит легко годами.
Не ослабнет интерес
молодого поколенья
к артефактам старины,
не порвутся связи звенья
в круговой цепи страны.

IV.

Стой! Помедли на горушке!
Прежде, чем скатиться вниз.
Как грибы стоят церквушки
Звонница как кипарис.
Как опавшая листва,
Ворохами крыши, крыши.
Над рекою тень моста.
Берег словно гладью вышит.

Заливной таится луг.
Дальше поле под капустой,
замыкая полукруг,
синевой покрыто густо.
Сверху многое видать!
И смотреть – не насмотреться!
Всю Россию бы обнять,
открывая далям сердце!

V.

Всей России не обнять,
если в цепь нам подрядится,
по границе если встать –
результата не добиться!
Нам живых не хватит рук.
Нам не хватит населенья,
чтоб замкнуть условный круг
нашей Родины владенья.

Вот и едем, открывая
день за днём красоты мест.
По щепотке с каравая
будто сердце счастье ест.
Пригубили. Вкус пейзажа,
нам знакомый с детских лет,
в память вкравшийся однажды
не меняет свой рецепт.

И порою издалёка
гонит встречный ветерок
запах сосен, запах ёлок;
аромат степных дорог.
То с темнеющего бора
гул таинственный несёт,
то снимает с косогора
травяной душистый мёд.

То в озёрной синей глади
будто рябью пишет строк
в ученической тетради
тот прилежный ветерок.
Пронесётся. За спиною
отшумит ветров волна,
а дорогой полевою
рожь колышется едва,
разливаясь словно ртуть,
обнажает солнцу грудь.

VI.

День склоняется к закату.
Солнце рыжей головой
на траве лежит примятой –
угощается росой.
Вечер звёзды зажигает.
Речка прячется в туман.
Всё в округе умолкает.
Бродит сумрак по кустам.

Ночь крадётся осторожно,
чтобы месяц не спугнуть.
Нам в отеле придорожном
не пора ли отдохнуть?
Будет случай – из окошка
перед сном ещё взглянуть,
серебрится как дорожка,
предлагая новый путь.

VII.

Рано утром, спозаранку
продолжаем местный путь.
Объезжая лихо ямку,
доберёмся как-нибудь
по разбитой и убогой
через редкий павший лес
той проторенной дорогой,
что сама являет смесь.

Красоты и разгильдяйства,
грязной жижи от дождей.
Непогоды постоянство –
всё живёт в союзе с ней.
Дураков изъяв, дороги
Нам бы в тверди превратить,
чтобы с каждым метром ноги
удавалось сохранить.

VIII.

Нахлебавшись в волю грязи,
Встали мы на твёрдый грунт,
открывая сердцу праздник
и вернув себе уют.
Нас спасла машины сталь.
Позабыты передряги
и стрелою магистраль
понесла через овраги.

По полям и звонким весям
километры, будто сны,
замелькали гулом песен,
звонким голосом весны.
Песен, что певали деды
в дни походов, за столом,
славя русские победы
над поверженным врагом.

На полях, где было бито
иноземцев вороньё,
колосится мирно жито,
дремлет в житницах зерно.
И ступает осторожно
солнце берегом реки.
Как такое быть возможно?
Не тревожа васильки.

IX.

Вот и солнце над полями
догорело. Гаснет луч.
Пронеслись за тополями
лёгким дымом стаи туч.
За селом вечерним звоном
воздух зыбкий задрожал.
Древний колокол с поклоном
до свидания сказал.

Небо вроде ниже стало –
звёзды ярче и крупней,
а луна к реке припала
и скользит бесшумно в ней.
В темноте крылатой мышью
тень живая промелькнёт
над кустом почти не слышно,
длится миг её полёт.
……………………………………..
Только ветер осторожно
раздувает небосвод.
И горит звезда тревожно
в глубине бездонных вод.

X.

Утро ночи не перечит,
разгуляться ей даёт.
Потихонечку на встречу
зорьку раннюю ведёт.
Щёки солнышком румянит.
Из тумана вьёт косу,
и в алмазы на поляне
превращает в миг росу.

Жаворонок песней славит
царство божье и дворец
света летнего, что ставит
на земле Господь-Творец.
Велики Его палаты –
Стены суть – один хрусталь.
От восхода до заката
синевой горит эмаль.

В куполах его небесных
и в просторах тех – не тесных
всем желающим летать
всех пределов как познать.
Не объять пытливым взором
всех окраин на Руси.
По бескрайним хоть просторам
век отпущенный труси.

В глушь какую не заедешь,
но и там земли не край.
Тупиков глухих не встретишь…
Путь свободный выбирай.
Для души, где есть граница?
Где для русского предел?
Он как ангел или птица –
Бог бы дал – и полетел
всей душой своей нетленной
в уголок любой земли.
Мало неба? – По вселенной
путь продолжить мы могли.

XI.

Но вернёмся к нашим весям
целовать подол земли.
Вековые нити песен
здесь основу дней сплели.
Здесь трудились, умирали
наши деды и отцы.
Здесь в одну судьбу связали
нашей Родины венцы.

Так помолимся всем миром
за Отчизны милый край.
Хватит прятать по квартирам
самоличной жизни рай!
За большим глухим забором
золотой хранить орех.
Это должно стать позором.
Самолюбие – есть грех!

XII.

Каждый есть дитя России!
Каждый – веха среди вех.
В каждой вешке наша сила
и надежда на успех.
От пути не отклоняться
и своих не предавать.
Испытаний не бояться –
где поставили, стоять!

Если выбрали дорогу,
не менять своих путей.
Есть одна дорога к Богу.
По пути России с ней!
Вспомним вещие заветы
наших древних мудрецов.
На вопросы в них ответы
есть для смелых удальцов.

Превращать дворцы в руины,
повернуть и реки вспять,
и, как глупые павлины,
всех хвостами удивлять?
Не для этого Создатель
Человека сотворил.
Сил божественных потратил –
плоть людей одухотворил.

Над природою поставил
выше тварей он людей,
чтобы разумом искали
они праведных стезей.
И бессмертную дал душу,
обесценив нашу плоть.
В «аурическую грушу»
ухитрился плоть замкнуть.

XIII.


Был не раз я за границей.
Повидал немало стран.
И столицы, как страницы
книги каменной, читал.
Но Москвы патриархальной
славлю древние черты.
Дух веков её сакральный,
скрепы – прочные мосты.

Жаль былого, что не стойко
против моды и нужды.
Ковыряет город стройка –
Под бетон ушли сады.
Бурно движется прогресс,
превращая в камень лес.
Богу богово, но веку
надо подати платить.
Не по силам человеку
Жадность жизни погасить.

Словно волны поколенья,
нарастая, торят путь.
Что любили за мгновенья
могут с берега смахнуть.
Всё по-своему построить
и былого не щадить.
Легче старого не помнить,
беззаботно новым жить.

Потакать страстям заморским,
на огонь чужой лететь.
Проливаясь в туне воском,
чтобы в пламени сгореть.
И погибнуть в стороне,
ничего не дав стране.

XIV.

Но страны крепки' устои.
И не зыблем Божий путь.
Всё, что лишнее мы строим,
не изменит жизни суть.
Так меняет время платье,
изменяя внешний вид.
То лишь фантики для счастья –
Новой моды яркий хит.

Легковесная забава –
как порхание стрекоз.
Краткосрочная отрава,
доводящая до слёз.
Выразительную позу
моде долго не держать.
И сменяет астра розу,
чтоб последней доказать:

Неизменны только корни,
что питают влагой плод.
Он об этом поздно вспомнит,
когда с ветки упадёт.
Сколько их упало в прошлом!
Сколько ждущих свой черёд?
В этом мире заполошном
недозревшими падёт?

Много будет ли счастливых
незатронутых червём?
Недоспевших, торопливых,
сбитых ветром и дождём?
Упустивших своё время.
Ожидавших в стороне –
Не по силам им то бремя,
что пришлось нести стране.

Отстранились. Убежали
от родных в стране проблем.
В общем Родину предали –
от врага приняли плен.
Добрым словом их помянем.
Кто бывает без греха?
Камни в них бросать не станем.
То не люди, а труха!

XV.

Для всего пригодна почва,
если с толком подойдёшь.
Всё на ней растёт поточно,
что посеешь, то пожнёшь.
Если почва торовата,
изобилием горда,
то Россия сверх богата –
Мира новая звезда!

Покоряя неба своды,
место главное займёт.
Европейские народы
за собою поведёт.
Где по суше, где по водам
и с любовью во Христе,
будет светом всем народам
в запредельной высоте.

Для того она имеет
недра полные добра
и умом державным зреет
в ожидании Петра.
Есть ему приемник власти,
что держал страны штурвал.
Не поддался сладкой страсти
златоперых запевал.

И закрученный потоком,
чуть коснулся «райских стен»,
миновав «Харбиду» боком,
не попал с командой в плен.
И родные славя воды,
он приемников зовёт.
Он принёс весну! А всходы
почва русская найдёт.
Прирастать Россия может
и народом, и землёй.
Во главу, когда положит
путеводной быть звездой.

XVI.

Здесь бы сделать остановку.
Помолиться так о том,
чтобы нам не брать винтовку
в споре вечном за столом.

Кто хозяин беззаконный,
кто назначенный слуга,
кто есть дух земли тлетворный
в чине вечного врага.

Сколько янки нрав не штопай,
он не будет другом нам –
Он на стол садится попой,
иноземец, басурман.
Отдыхая, задирает
ноги в обуви на стол.
Меня русский понимает
кто какой страны посол.

Что для русского есть свято,
то для Запада – чудно –
Не найти по духу брата,
если Богом не дано.
Время ль мудрое рассадит
всех за дружеским столом?
Слово Божье плавно сгладит
отвердевший злобы холм?

И на шар земной, похожий
на парадный круглый стол,
Бог ладонь свою положит,
кончив миром произвол
одуревших от богатства,
потерявших стыд и честь,
и Россию оболгавших,
потешавших свою месть.
Верю в то, что так и будет.
У России шансы есть.
Бог Россию нежно любит –
С ней готов нести он крест.

XVII.

Есть у нас своя Голгофа –
Судьбоносный жизни крест.
Хорошо живём иль плохо?
На земле нет райских мест.
Всюду твердь водой бурливой
на века окружена.
Бег приливов торопливый
чутко слушает она.

Дремлет долго, но порою,
пробуждаема волною,
в бездне тонет роковой
словно предана судьбой.
Разбивают бури двери,
сотни жизней унося.
Мимолётные потери
в степень третью вознося.

Знаменитый грозной славой,
расчихается вулкан,
огнедышащею лавой
разольётся по садам,
выжигая всюду плеши,
пробуждая в людях страх –
Из Аида вставший леший,
словно пыль, разносит прах.

XVIII.

Много бед в природе разных!
Вспоминая, всех не счесть.
И смертельных, и заразных
много к ним болезней есть.
Но в ряду их бесконечном
волей собственной народ,
одержимый бессердечной
злобой, к гибели ведёт.

То соседа, то собрата
В кураже лихих затей
Убивает многократно
ради выгоды своей.
И в запале, сгоряча,
закрывает солнце тучей.
И летит как саранча
на поля бедой летучей.

Сам опомнится? Отпором
будет в битве усмирён?
И склонит главу покорно
вслед поверженных знамён?
Много Русь перемолола
в своей мельнице племён:
И хазара, и монгола –
несть числа, со всех сторон.

Кто с мечом – погиб бесславно.
Кто с крестом – лежат в земле.
Кто на «финской» мерил саван –
в ледяном забылись сне.
Многих крепко побивали,
но замешкались чуть-чуть:
Украину прозевали –
дали нацикам вздохнуть.
И теперь войну под боком
мы имеем. Как тут быть?
Коль солдат воюет с толком,
он обязан победить.

XIX.

А что будет с Украиной?
Без России ей не быть.
И днепровской ночи дивной
никогда не повторить.
Были Гоголь и Куинджи;
Бабель – зрелый сын Одессы
и Алейхем – гений книжный,
возбуждал в нас интересы.

Но огни погасли рампы.
Смрадно факелы горят.
Истощились здесь таланты –
не сияют – лишь коптят.
Нрав испортился погоды?
Истощён лимит судьбы?
Как листву несёт народы
сквозь бесплодные сады

Ветер западного свойства –
Возбудитель хладных лет –
Предводитель беспокойства,
бесконечных наших бед.
Дни бескрылого паденья
на какой придутся год,
испытавшим озаренье,
солнце перья где прожжёт?

Время в тайне подготовит
и сигнала будет ждать.
Уходящего догонит,
обратит дороги вспять.
И свершится Божья кара,
превращая в камень хлеб,
всем не нужного товара
из насущных жизни треб.

Отзовётся эхом глупость.
Кто услышит правды глас?
Раздобревшая лишь тупость
позаботится ль о нас?
Час придёт – труба разбудит
пламя разума от сна.
Воспылают сердцем люди!
Будет звёздная весна!

Все сады в один сольются –
бесконечный райский сад.
Небеса с землёй сойдутся–
зашумит весны парад.
Дай то Бог мне оказаться
среди тысяч лепестков,
Божьим светом озаряться
в ожидании плодов.

И судьбе вверяя дни,
жить в согласии с природой,
пусть несут меня они
той стезёй от пут свободной,
что одну среди дорог
назначает только Бог.

XX.

А пока дорогой постной,
где вокруг простёрлась степь,
конь меня четырёхколёсный
мчит, чтоб засветло успеть,
ускоряя сердцем бег,
отыскать в пути ночлег.

В кулачок собравши ширь,
будто всплывшая луна,
белоснежный монастырь
в ореол собрал дома.
Слева поля бесконечность,
справа – тихий бег реки.
Задушевную сердечность
воспевают васильки.

Отзовётся коростель
на краю уснувшей рощи.
Соловей, сливая, трель,
горло звуками полощет.
Долго вечер догорает.
Угольки мерцают звёзд.
Ветер тени собирает –
прячет в сумраке погост.

А земля уж ищет взором
в небе проблески зари,
по алеющим просторам
как снаружи, так внутри.
Солнца линза прожигает
светом точечным Восток –
горизонт вовсю пылает,
множа огненный поток.
Вот лучи пошли по полю,
ускоряя к полдню шаг,
исполняя Божью волю
побеждать и зло, и мрак.

XXI.

Помолившись утром Богу
и, лицо умыв росой,
выезжаем на дорогу,
покидая наш постой.
На дороге тени сосен,
будто клавиши рояля,
поперёк рисует осень,
чтобы звуки подбирали

мы для песенки дорожной,
вторя рокоту мотора,
с простотой пейзажа схожей
бесконечного простора.

Сколько песен возникало
по дорогам в старину!
Красота их проникала
без помехи в глубину –
Сердце трогала и душу
бередила вновь и вновь.
Вечно б песни эти слушал
про дорогу и любовь.

В этих песнях вся Россия –
Звуковой её портрет
и души святая сила –
отражённый Бога свет.
Наша песня плавно льётся.
В ней и мудрость, и покой.
Из духовного колодца
ключевой поит водой.

И в работе помогает,
и ведёт на смертный бой,
и в печали утешает…
Песня может быть судьбой
человека и народа.
К сердцу – кодовым ключом
беспрепятственного входа –
прожигающим лучом!

XXII.

Отзвучала песня эхом.
Освежила будто дождь.
Ей, внимая, век бы ехал,
гладил с ветром в поле рожь.
Нива – море золотое,
что бежит, бежит волной,
словно мёд течёт густое,
пахнет корочкой ржаной.

Надышаться невозможно.
Наглядеться – края нет!
Ничего душе дороже
не найти на склоне лет,
чем вода, да ломтик хлеба,
да свечи прощальный свет.
……………………………………
Много это, или мало –
Каждый судит по себе:
Всё, что тело растеряло,
возвращаясь к наготе.

В час предсмертный, что попросит?
Нет нужды ему иной,
провожая жизни осень,
ожидать стакан с водой.
Хлеба маленькая кроха
в голод нас спасла не раз.
А свеча, хоть светит плохо,
породнила с Богом нас.

И, когда тебе родное,
«На земли и в небеси»
Бродит шумное раздолье
летним ветром по Руси,
чувствам как не волноваться?
Сердцу как спокойным быть?
Равнодушным оставаться?
Как паломником не быть?

XXIII.

Да простит меня читатель –
слова русского знаток,
как простил меня Создатель,
что к себе порой не строг.
И рифмую я небрежно.
Нерешительно топчусь,
не теряя в том надежды,
что писать я научусь:

И красиво, и приятно,
кратко, просто и понятно.
И ребёнок – лет пяти
не соскучится в пути.

А дорога вновь торопит.
Отошла усталость с плеч.
Вот уж солнце в речке топит
воск тумана. Что беречь
эту вечную свечу,
не давая ход лучу?

Жаворонок хвалит поле,
обозначив высоту.
На земле не меньше воли
людям славить красоту
сердцу милого пейзажа.
Он, как девушка, хранит
под расцветкой макияжа
детских черт наивный вид.

Сердцу выпала подсказка,
подводя строфы итог,
как за краской просит краска
нанести в черёд мазок
И закончить тем картину –
русской жизни полотно.
Пусть достойную витрину,
даст то Бог, найдёт оно.

XXIV.

Не пылит теперь дорога.
Где бетон, а где асфальт,
то спускается полого,
то берёт леса в обхват.
То упруго развернётся
и помчится по полям
догонять под вечер солнце
по холмам как по волнам.

А вокруг земли раздолье.
Лес, как берег вдалеке,
чуть синеет он на воле…
Месяц в звёздном гамаке
задремал в лучах заката –
хвостик облаком прикрыл.
Воздух полон аромата,
что я с детства полюбил:

С чебрецом, мешаясь, мята
добавляет запах свой
и струится он приятно,
увлажняемый росой.
Не узнать грядущей доли,
что дорога нам сулит.
Где, когда по божьей воле
смерть нам час определит.

Нас настигнет в поле брани,
за молитвой, за столом,
по утру на зорьке ранней,
придавив тяжёлым сном?
Что томиться исчисленьем –
Скорби знаньем прибавлять?
Лучше грезить днём весенним –
долгих лет себе желать.

XXV.

Вот сказал и усомнился
в правоте недавних слов.
Перед Богом извинился.
Взять слова назад готов.
От рождения до праха
в глубине покойных вод
больше века черепаха
на плаву судьбы живёт.

У неё в достатке пищи,
нет за панцирем тревог,
смысла высшего не ищет
сверх того, что дал ей Бог.
Мы же правдой и неправдой
ищем новые пути,
как с присущей нам бравадой,
Бога лихо обойти.

Взять побольше от чужого
и прибавить к своему –
Дело право же не ново,
склонных несть числа ему.

Но, увы, им невдомёк,
или мудрому не верят,
что есть к двери свой порог
и трудом ступени мерят.

Можно золото украсть
и добро награбить силой,
но любовь не любит власть
и судьбу не сделать милой.
Бога минуешь в обход –
Горечь слёз весь твой доход!

XXVI.

Замело метелью гулко
поле тощее по грудь.
Дело трудное – прогулка –
словно растр зимний путь.
Фары щупают сторожко
всех, кто едет впереди.
Ровно стелется дорожка –
всё ж дистанцию держи.

Слава Богу! Развиднелось.
В небе чистое стекло.
Будто зимушка разделась –
в голубом стоит пальто.
На сапожках изумруды
переливчато горят.
После снежной тёмной смуты
очи путника слепят.

Ну, да ладно! Попривыкли.
Лёгкий ветер стелет путь.
Облака вдали поникли –
на земную пали грудь.
Солнце радостно сияет
вдоль дороги – впереди,
вечер ясный обещает,
прежде чем от нас уйти.

Зимний день, как вздох короткий,
о минувших днях любви,
как послушник – древний, кроткий –
годы проживший свои;
убелённый сединою,
укротивший крови бег,
дышит милостью земною,
но уже не человек.

Нить молитвы чутко держит.
Богородицей снабжён.
В лабиринте свет чуть брезжит –
Выход в небо видит он.
Шаг ещё и солнцем грянет
Божий лик, его слепя,
И подхватит душу пламя –
к Богу ветром унося.

XXVII.

Так с собою в разговорах
я в отеле засыпал.
Среди звёзд бродил в просторах,
к Богу путь в ночи искал.
Солнце робко поднималось,
не спеша встречая день,
вновь метель дворами кралась –
по углам ловила тень.

Вдохновеньем в сердце грея,
вечный памяти кристалл,
вспомнил я былое время,
что покойный дед застал.
И явилась мне дорога
с долгим звоном бубенца,
что нехитрой песней трогал,
ждущих весточку, сердца.

«По дороге, зимней скучной
Тройка борзая летит.
Колокольчик однозвучный
утомительно гремит…»
Сон души я растревожил,
как слезу его смахнул.
Нет России мне дороже –
лямку жизни век тянул,

не ропща, не осуждая
непосильный телу труд,
лишь бы шла страна родная,
не меняя свой маршрут.

XXVIII.

Хороша зима снегами
с их алмазной красотой.
Ледяными лес рогами
держит солнце над собой,
Всюду пышные сугробы
обнажают пух перин,
их взбивают ветры, чтобы
взгляд легко скользил по ним.

Днём ли, ночью выдувает
ветер – чудный стеклодув –
всё, что в сказках лишь бывает,
или видим мы, уснув,
когда сон, лишив нас зренья,
нам являет мир иной –
Мир – мираж воображенья
и фантазии живой.

Создаются идеалы
нереальной красоты,
что туманно рисовали
наши юные мечты.
Хороша зима! Но время
долго тянется порой.
И носить брильянты феям
много ль проку? Их игрой
как без солнца наслаждаться?
Если редкая заря
не имеет сил подняться –
ждёт прихода февраля.

XXIX.

Ну, а там, как ляжет карта.
Точных дат не угадать!
Может быть, в начале марта
будет солнышко сиять?
Примороженные ветви
луч, коснувшись, оживит
и своим дыханьем ветры
поменяют скучный вид?

И весёлый бег капели,
под весенним солнцем рыж,
превращая в дождь метели,
будет сыпать воду с крыш.
Стают снежные подушки.
И берёзы в хоровод
соберутся как подружки
на разливах вешних вод.

А весна под стать подружкам
и румяна, и бела –
всё лицо она веснушкам
ярко рыжим отдала.
И, плетя косу, подолгу
у реки с зарёй сидит.
Что смотреться в воды толку,
осердясь, так говорит.
Распрямится. Бойким взглядом
за собою позовёт
и пойдёт цветущим садом –
До свиданья, – пропоёт.

XXX.

Что ни день, то снова грёзы:
К солнцу тянется трава,
За тюльпанами уж розы
украшают вид двора.
Не смолкают птичьи трели.
Жизнь уютна и проста –
Зори ранние согрели
медь церковного креста.

День как небо необъятен –
Даль за далью, снова даль!
Собирайся в путь, приятель!
Мест, насиженных не жаль.

Всюду кров тебе и пища –
Наша братская любовь.
Не найти в России лишних!
Здесь одна земля и кровь.

Среди множества наречий
есть понятный всем язык.
Все горят похоже свечи,
вера всем – один родник!
Как роса чиста Россия
и нарядна, как заря.
Всё в ней ладно и красиво –
от небес и до Кремля.

Убедиться в том не трудно.
Убедить других трудней.
Слишком в мире многолюдно!
Не легко искать друзей.
А врагов нажить – минута.
Их в достатке, как червей,
поедающих плоть трупа
аппетитно – до костей.

XXXI.

Что тут долго говорить.
Время тратить на врагов.
Я из тех, кто хоронить
мать Россию не готов.
Предрекать ей пораженье
в испытаньях – на войне
проиграть врагу сраженье
нет причины думать мне.

Не один держусь я веры –
Мне зачем народу льстить?
Беспристрастные примеры
можно долго приводить.
Есть в истории богатой
сквозь века пробитый путь.
Есть восходы и закаты –
неизменна солнца суть!

И не может быть иначе,
если так устроен мир.
И потери, и удачи –
есть незримого пунктир.
И другой нам нет свободы –
Родовой вернуть должок.
Наши прадеды на годы
намечали путь – стежок
по которому нам шить,
чтоб в России дружно жить.

XXXII.

Только с этим разобрался,
ночь мелькнула. Новый день
на реке приободрялся,
полоскал в стремнине тень.
Из тумана солнце вышло,
оглядело поле, луг.
Подниматься стало выше –
смотрит радостно вокруг!

Всюду воля и стремленье
ни на шаг бы не отстать,
славить каждое мгновенье,
летним праздником дышать!
И природе подражая,
лепту щедрую вносить
в изобилье урожая,
чтоб зимою сытым быть.

Так порою по-крестьянски
поступает ваш поэт,
прежде чем придать огласке
размышления предмет.
И пера не покладая,
поэтическим трудом,
блага родине желая,
молит Господа о том,
чтобы быть стране полезным
и народу быть любезным,
превращая слово в хлеб
для насущных сердцу треб.

XXXIII.

Да, беда читатель редкий
моё имя назовёт.
Среди сотен звёзд заметных
свет моей звезды найдёт.
Что же делать остаётся,
если ярче не гореть,
ближе места не даётся
добрым словом всех согреть?

Бог кого пошлёт в дороге,
слава Богу, и на том:
Послужу костром немногим,
согревая их теплом.
Для того прогулки пешей,
право, лучше не найти.
Удалиться в край нездешний –
На кулички забрести.

Появленье, где поэта,
как сошествие богов,
средь зимы на утро лето,
реки вспять от берегов.
Умереть, где так же скучно,
как и жить навеселе.
Бедность, скука неразлучно
поселились на селе.

Церковь скромная в упадке
заросла по грудь травой,
по ночам играет в прятки
с безразличною луной.
Между жизнью и погостом
стёрлись явные черты.
Словно кости тлеют вёрсты.
Звёзды в лужах, да кресты.

XXXIV.

Но, освоившись, отрадно
аромат вдыхать яслей.
Наблюдать как строй парадный
держит выводок гусей.

Здесь от мыши до собаки
к гостю редкому спешат,
оказать вниманья знаки,
без раздумья разрешат.

Я давно душой приметил,
чем народ живёт бедней,
бескорыстнее он, светел
и к врагам своим добрей.
Всё же стыдно любоваться
этой бедностью святой.
Не пора ли миром взяться,
распрощавшись нам с тоской:

Поднимать деревни, сёла,
возрождать крестьянский быт.
Любо будет новосёлам
им вернуть достойный вид.
На земле стоять коттеджам,
где растили деды хлеб,
потакание невеждам –
расточительство и бред.

Разве видеть то не горько,
как кормилица земля
задыхается под коркой
сверх элитного жилья?
Где паслись коровы, дачи
потесняют горизонт.
Кто ответит за раздачи?
Кто к ответу призовёт
расхитителей добра?
Не настала ли пора?

XXXV.

Облысело Подмосковье.
Где леса шумели, тишь.
За оградами в неволе
новый русский, словно мышь,
прячет краденное в норку,
или тащит за рубеж.
Приобрёл, подлец, сноровку,
находя в законе брешь.

Племя выросло иное –
под гипноз попало стран,
где всё русское, родное
есть убожество и срам.
Слова русского стыдятся,
песен русских не поют,
в иностранное рядятся,
Европейский вьют уют.
Не поймёшь, где иностранцы,
где всполошные свои,
и движения, и танцы,
и устав иной любви.

XXXVI.

Не прошло ещё и века,
краска свежая блестит –
меньше стало человека.
Время нам жестоко мстит!
Мир ушёл из человека
словно воздух из мяча,
и душа его померкла,
задохнулась как свеча.

Если так и дальше будет,
что в грядущем ждёт страну?
Сам народ её погубит.
С удовольствием ему
в том поможет Старый Свет,
не использовав ракет.
Слава Богу! Огляделись!
Пораскинули умом.
На авось уж не надеясь,
стали миром строить дом.

К иностранцам ни ногою –
Подождём иных времён.
Ставят нынче нам виною –
с ними в ногу не идём.
А пошли мы в разнобой
и дорогой, и ногой –
Повернули, будто вспять,
вновь от печки танцевать.

За Европой, было время,
мы тянулись как дитя,
В совершенство её веря,
цену красную платя.
Много пользы мы имели…
Да всему приходит срок.
От Европы очумелой
веет тухлый ветерок.

Что нам старая Европа –
богадельня дряхлых стран?
Свежим ветром из Востока
подышать полезно нам.
А петровское окно
прикрывать пора давно.

XXXVII.

Как всегда, мы не спешим,
растеряли свой задор!
Только охаем, трещим,
да латаем свой забор.
А не лучше ли отряды
русских доблестных частей
нам отправить за ограды
ставить вешки крепостей?

Чтоб врага встречать доселе
на пороге их норы,
чтоб от лени не ржавели
русской славы топоры?
Сколько мы земель отдали
нерадивым господам?
Кровь за них, где проливали,
ныне вражеский плацдарм.

Там нашли нацисты кров
и мечтают о реванше,
но получат в глаз и в бровь,
когда им ответят наши.
Встанет море на дыбы
и сойдут лавины с гор,
и дорожные столбы
перемелет буря в сор.
Есть на всё и божий суд.
И России по закону
земли русские вернут
под Казанскую икону!

XXXVIII.

Пусть веками споры длятся –
кто единственный народ,
что присвоил называться
Богом избранным? Идёт
этот спор и в наше время,
кто всех больше защищён:
От грузина до еврея –
во Христе кто был крещён.



Мы не спорим, не кичимся –
В Божьем свете мы живём.
Никого мы не боимся –
с Богом рядышком идём:
Век от века в диалоге
и с молитвой, и с трудом,
и душой, и сердцем в Боге –
Он – страна и отчий дом!

Так мы в нём укоренились –
Бесполезно корчевать!
Об одном всегда молились
веры нашей не терять.

Что свершится, то свершится
волей божьей. Быть тому!
Благодарственно молиться
мы обязаны Ему.
Поясню к чему затеял
здесь о Боге разговор,
для чего слова я сеял
в борозду на дело скор.

Дьявол тучи к небу ладит,
погружает мир во тьму.
Как шкодливый котик гадит,
где понравится ему.
Словно вирус проникает
незаметно в нашу грудь
и безжалостно сжигает,
убивает жизни суть.

Волю дай ему, погубит,
состраданье истребит.
Человек любовь забудет.
Кровью будет мир залит.
Из души исчезнет святость.
Пустоту займёт корысть.
Жития святую радость
нам заменит ненависть.

И хотя живём мы розно
среди распрей и обид –
Дай нам, Бог, пока не поздно
то, что нас объединит!
Если небо безраздельно
и Земля на всех одна,
то душа народов цельна,
как Создателем дана!

XXXIX.

Будет время все народы,
прибавляя к роду род,
ради счастья и свободы
создадут один народ.
С этой верой и посылом
продолжаем верный путь
по России сердцу милой –
в очи далей заглянуть.

Что ни город – перемены,
Что ни край – любви восторг!
Даже в день унылый, серый
встретишь яркий городок,
что заботливо украшен,
к жизни снова возвращён –
Стопроцентно maid in Russian –
в православии крещён.
 
Будь то Суздаль или Тверь,
или древняя Коломна,
ни одни они теперь
среди тех, что жили скромно,
не имея свой бюджет,
разрушались много лет.

XL.

Чтобы в грех, мой бог, не впасть,
лишь отмечу мимоходом:
Благо высшее, что власть
так срастается с народом!
Дай-то, Бог, чтобы и впредь
честно нам в глаза смотреть.
А народ в долгу не будет –
Отзовётся весь, как есть
на добро и не забудет,
им воздаст хвалу и честь!

XLI.

Но не всё в России гладко.
Перекосы здесь и там.
Нет идеи и порядка,
нет внимания к делам.
Толи мера не сложилась,
виноват ли здесь закон?
Обошла ли Божья милость?
Или мысли под замком?

Что ещё должно случиться?
Что должно произойти,
чтобы гению явиться
вновь России на пути?
Или девы истощились
Ломоносовых рождать?
Средь народа разучились
сильных разумом искать?

Где твоя, Россия, сила?
Как твой голос услыхать
к тем, кого ты возносила
славу русскую поднять?
Кто же сон твой потревожит?
Кто зеницы разомкнёт?
Прошлый век бездарно прожит.
Новый век куда грядёт?
Или сжатая пружина
не узнала свой предел?
Или, может быть, причина
в том, что разум оскудел?

XLII.

Трудно с этим согласиться.
Рано руки опускать!
Помогли нам заблудиться.
будем сами свет искать.
Где-то брезжит понемногу
сквозь редеющий туман.
Ту ли выбрали дорогу,
или снова ждёт обман?

То грядущего вопросы.
Время даст на всё ответ!
А пока, Великороссы,
нам полезный есть совет:
В каждый час страны вникайте –
важен каждого пригляд!
Быть великой помогайте –
шаг не делайте назад!

Не бывает в прошлом лучше.
И не ходят реки вспять.
Время – вечный наш попутчик –
Не обязано нас ждать.
Войны зреют на планете –
Урожай большой беды!
Соберут ли наши дети
правды горькие плоды?

Возродим, быть может, вече?
Соберём людей в кулак!
Ради жизни человечной
мы борьбы подымем флаг.

Ждать нам милости негоже –
Не прощает слабых враг.
Благородства нет, так что же?
Будет русской силой смят!

Пред лицом его бывали
мы в истории ни раз.
Супостатов всех бивали,
кто войной катил на нас!
Может быть, порой и трудно
над врагом мы брали верх?
Волей нашей как корундом
вырезали мы успех
на граните нашей Славы,
где забвения рука
не сотрёт побед Державы
и солдата, и полка.

XLIII.

Пусть кому-то не по нраву
эти пылкие слова.
Защищать свою Державу
есть у каждого права!
Не сгибала гордой выи.
И с протянутой рукой
не стояла Русь, и ныне
верю сбудется такой!

Непокорной и свободной
в каждом выбранном пути.
Волей движима народной,
к процветанию идти!
Будешь ты другим примером –
Маяком в грядущей тьме!
В мире тёмном прогорелом
светом быть дано тебе.

XLIV.

День давно ресницы смежил.
Ночь с горящею луной
свет проносит белоснежный,
где-то рядом, надо мной.
За окном шевелит тени
ветер майский лишь едва.
Смотрит сонно на колени
в тяжких думах голова.

Вспоминаются дороги,
будто сети рыбака.
Ожидал улов убогий,
но удача велика!
Как уловом распорядится?
Что из уймы сохранить?
Как понять, что пригодится,
что без жалости забыть?

Будь, читатель, милосерден.
Право, автор в тупике…
Впечатлений полон бредень –
нет проворности в руке.
Из моих, ты, размышлений,
что по сердцу и уму,
отбери суть откровений
про людей и про страну.

XLV.

По России славно ехать,
измеряя взглядом даль.
Нет конца бегущим вехам –
дней, потраченных, не жаль.
Всюду русское раздолье.
Всюду воля, всюду Бог.
И душевное, родное
в тёплой мякоти дорог.

Песен нежных переливы
отпоёт едва гармонь,
небо падает в заливы,
зажигая в них огонь.
Пронесётся лес летучий,
снова поле да луга.
Горизонт дождливой тучей
омрачится иногда.

И косыми парусами
дождь скользит по глади вод –
Всё неспешными часами
волей Господа идёт.
Жизнь богата на задачи.
Проверяет Бог ответ.
На авось здесь нет удачи
и случайных нет побед!

Солнце русское в дозоре
ходит в небе высоко,
охраняя наши зори,
окликает облако.
И гремит сигнал тревоги,
поднимая к бою рать!
Не проспать бы нам дороги,
где придётся воевать!

23.11.2023