Кириченко Ю. С. Концепт Душа в поэзии И. Григорьев

Кириченко Юлия Сергеевна, аспирант кафедры русского языка и русского литературы историко-филологического факультета НИУ «БелГУ», учитель русского языка и литературы МБОУ СОШ №17 г. Белгорода

                «Концепт «Душа» в поэзии И. Григорьева»

Одна из ключевых функций текста заключается в том, что язык является конденсатором культурной памяти, а накапливаемые им смыслы живут в культурной памяти человечества в виде своеобразного облака . В. фон Гумбольдт писал: «Изучение языка не заключает в себе конечной цели, а вместе со всеми прочими областями служит высшей и общей цели познания человечеством самого себя и своего отношения ко всему видимому и скрытому вокруг себя» . «Слово – это не только значение и смысл, это определенный фрагмент образа мира, знания и умения, которые закрепляются за словом в сознании человека с момента его вхождения в мир родной культуры» .
Национальная специфика языка проявляется в выражении им уникальных концептов, характерных только для одной культуры. Свидетельством уникальности и своеобразия народа являются безэквивалентные единицы его языка и национальной концептосферы.
Однако для выявления смыслов необходим контекст, поэтому знание языка определяется владением культурными контекстами и содержащимися в них смыслами.  Поэтому современные лингвокульторологические и психолингвистические исследования все чаще обращаются к проблеме системности концептов, предметных значений, социальных стереотипов, когнитивных схем, которые лежат в основе мировосприятия и мировидения каждого народа.
Важным в русской культуре является концепт «душа». Ю.С. Степанов «душу» наряду с другими базовыми концептами называет константами. Маслова В.А. отмечает, что душа и сердце традиционно считались «духовными центрами» человека: «В центре мира стоит человек как личность, имеющая тело, душу, речь, т. е. человек с его чувствами и состояниями, мыслями и словами, поступками и эмоциями» . А Летягова Т. В., Романова Н. Н., Филиппов А. В. В дают такой комментарий с опорой на работы В.И. Даля: «По В.И. Далю, душа - бессмертное духовное существо, одаренное разумом и волею; в общем значении – человек с духом и телом; в более тесном - человек без плоти, бестелесный, по смерти своей; в смысле теснейшем: жизненное существо человека, воображаемое отдельно от тела и от духа. <...> По христианскому учению, душа, созданная в образе Бога, возвращается в Бога, который ее создал. Для пантеизма душа есть частица Божественной субстанции и в этом получает все свои привязанности. По Декарту, душа есть образ Бога, которого она может познать через идею совершенства» .
Душа в русской картине мира является сосредоточием психической и эмоциональной жизни человека, она противопоставляется телу и является воплощением истинного богатства.
Особенное место слово-образ «душа» занимает в поэтическом дискурсе. Л.С. Макарова уточняет, что такой тип дискурса «представлен речью эмоционального типа, в которой максимально выражено субъективно-эмоциональное отношение автора к явлениям, событиям, представлениям и образам» .
Мы проанализировали употребление слов и словосочетаний, связанных с духовным началом человека и закрепившихся в компоненте «душа», в поэзии И. Григорьева.
Иеромонах Роман (Матюшин), вспоминая поэта, назвал его человеком, не покривившим словом и душой, а его поэзию – единением Правды, Сострадания, Боли. И эти три категории будут разворачиваться в семантическом поле слова душа, поэтический опыт осмысления которого создаст целую историю, сопоставимую с историей человека. Актуализирующиеся раз за разом связи и значения подобны свободному концу, который удается найти в спутанном клубке шерсти: потянув за него, мы начинаем распутывать целый клубок  установок, ценностей, ожиданий, выражающих богатую и трагическую жизнь самого автора.
Важный компонент в авторском понимании духовности и души – это свет.  Этот свет приходит к душе извне, откуда-то сверху, и душа с трепетом и волнением ожидает его: «… льющим в душу тихий свет». Это свет радости общения и приобщения к бесконечному и вечному, источник которого – сама природа: «Простодушно удружила, Все сомненья — трын-трава».
Важно, что свет, исходящий от природы к душе, должен быть тихим, очищенным от суеты жизни, навязанных тревог и волнений, а еще неспособным на обман и ни в коем случае не дающим никаких правил и ограничений («…беззаветным, безобманным»), поскольку в торжестве миротворенья лирический герой сам почувствует и примет неизменные законы бытия.
Только в полной тишине лирический герой И. Григорьева может познать высшую христианскую радость – почувствовать бытие Бога («Это здесь-то Бога нет?»).
Душа в поэтическом мире И. Григорьева вторит всему прекрасному, ждет его. Она с жаждой обновления отзывается песне вечернего, почти ночного мира, готовая в любой момент к движению:
И песне той отозвалась душа;
Отозвалась, раскрылась, всколыхнулась —
И самому не угадать себя
(«Нежданный вечер»).
Поражает глубина открытости души миру – до дна («В Душе, распахнутой до дна», «Листобой»).
Этим во многом и будет продиктовано ключевое состояние души в лирике И. Григорьева.
Пространственные представления, связанные с концептом «душа» в стихах Григорьева, редко представляют движение вверх, что в целом характерно для языковой картины мира. Душа не только готова – она бросается в путь в надежде отыскать в земном мире свет и счастье: «Душа в добро открыла двери» («Поклон, поклон, ржаное поле»). Здешний мир – вот настоящая родина души поэта, а небо ценно только вместе с родиной: «Ничего душе не надо, кроме родины и неба!» («Вечер»).
У концепта «душа» в стихах Игоря Григорьева нет признака нахождения души внутри тела человека, в отличие от народного языка или просторечия, но есть образ души-вместилища. Внутрь ее можно проникнуть, в ней что-то может находиться: «И сожаленье укрепится / В Душе…».
К сожалению, набор чувств огорчает читателя. Мы видим бездомные странствия, болезненной, горестной, израненной, изнывающей от постоянных вопросов и терзаний души. Открытая «до дна», душа изранилась несовершенством жизни:
… как смутную душу
(«Горькие яблоки»);
Встревоженной души невольный вздох
(«На синичьей горе»);
Всю боль, всю маету души
(«Я помню горестную ночь»)
И в том пути изнемогает
Моя бездомная душа.
Уже и утро пролетело,
<…>
Уже и вёрсты ночь итожит,
И телу бренному невмочь.
А вот душа изныть не может,
Ей никогда не изнемочь.
Она, как небеса, нетленна,
Её, как совесть, не унять.
 («Душа»)
Душа болит за весь мир, а потому никогда не сможет избыть свою боль и успокоиться. Она слишком связана с небесами и совестью, а потому обречена на вечное беспокойство. Это есть зерно содержания художественного образа, для которого важен, по мнению Ю.Н. Караулова, конечно, «духовный облик личности, мир ее ценностей, идеалов, устремлений, выражающихся в чертах характера и стереотипах» .

Список литературы
1. Гумбольдт В. фон. Избранные труды по языкознанию : пер. с нем. / общ. ред. Г. В. Рамишвили; послесл. А. В. Гулыги и В. А. Звегинцева. – М.: Прогресс, 2000. – 400 с.
2. Караулов Ю.Н. Русский язык и языковая личность. – М.: Едиториал УРСС, 2003. – С. 69-70.
3. Летягова Т. В., Романова Н. Н., Филиппов А. В. Понятия духовной сферы: краткий словарь. М.:Флинта, 2006. – 160 с.
4. Макарова Л. С. Поэтический дискурс и перевод // Вестник Адыгейск. гос. ун-та. – 2005. – № 2. – С. 110-112.
5. Маслова В. А. Лингвокультурология : учеб. пособие для студ. высш. учеб. завед. – М.: Академия, 2004. – 208 с.
6. Хроленко А. Т. Основы лингвокультурологии : учеб. пособие. – М.: Флинта, 2008. – 184 с.
7. Чувакин А. А. Основы филологии: учеб. пособие. – М.: Флинта, 2011. – 240 с.