Театр теней приглашает...

Иногда кажется, что весь мир остановился, всё прекратило свой обычный цикл, и луна задержалась на небосводе, чтобы дать время. Немного, всего лишь несколько мгновений, которые могут предоставить нам много больше, чем, иногда, пару лет. Пару лишних секунд никогда не бывают лишними. Для человека осуждённого на смерть, для влюблённых, которым предстоит расстаться с приходом рассвета, для мотылька, который живёт всего лишь одни сутки.

Странно, что для бессмертного существа секунда тоже может длиться вечность. Ту вечность, которую он ещё не успел прожить, хотя всё ещё предстоит. Самое страшное, это то, что он продолжает идти вперёд, без возможности вернуться в прошлое хоть на миг. Чтобы увидеть знакомые лица тех, кто уже столетия, как умер и растворился в беспокойной памяти. Остаются лишь воспоминания. Порою горькие и безобразные, но отрадные из-за того, что они единственное горькое лекарство от тоски и горя. Багровый след на белоснежной щеке, лишний раз напоминает ему, что он не всесилен. Всего лишь кукла, забытая в пустыне вечности под монотонно проплывающими тучами веков. С каждым годом становящаяся всё более идеальной снаружи и гнилой изнутри. Пожираемая собственными несбывшимися мечтами и надеждами. И оттого пустая и холодная, как лёд. Валера уже довольно долго всматривался в тёмно синее небо, наполовину скрытое от него тяжёлыми портьерами. Он теребил в руках закладку от какой-то книги, которая попалась под руку. Квартира в Санкт-Петербурге сейчас пустовала – Лёня опять отправился с Данилой куда-то на юга, забыв, конечно же, сказать куда конкретно.

В общем, Валерку оставили в одиночестве, как сказал Лёня: "Это пойдёт тебе на пользу, немного умерит твоё самолюбие. Поброди по набережным, обрати на себя внимание натуралов. Развлекайся, как всегда". Затем он улыбнулся и, натянув шляпу для сафари, потащил за собой Даньку, который не смог удержаться от искушения подмигнуть ему. Это было немного жестоко, но если учитывать все те гадости, которыми Валера достаёт своего верного подручного каждый день, он это заслужил. И сейчас Валерке было неимоверно тоскливо. Каждый раз, когда он оставался один на долгое время, в его голову начинали приходить мысли, а хорошим это никогда не заканчивалось. Как результат, то войну начнёт, то своё тело отдаст какому-то проходимцу. Но сейчас его одолела хандра. Все ночи напролёт он сидел у окна или за письменным столом, не делая решительно ничего. Просто сидел, погружённый в свои размышления. И судя по едва видным морщинкам на лбу, мысли эти были тяжёлыми. Хотя, из-за неимоверной жары, он почти не выходил из квартиры, тоскливо слушая мерный монотонный звук падающих капель дождя. Не проходило и пары часов, чтобы не начался новый ливень.

Валерка же влагу не особо любил и поэтому старался по возможности оставаться дома. То есть не было ни желания, ни возможности. Рекс огромным пушистым комком устроился в ногах вампира-гея, изредка лениво зевая. Такая погода даже на него влияла расслабляющее. Валера решил забрать его на пару дней, чтобы не сидеть в одиночестве. Дверь всегда была открыта во двор, поэтому пёс имел возможность гулять, когда ему вздумается. Валерка сжал голову руками и едва слышно застонал. Собака настороженно подняла голову и подозрительно взглянула на хозяина – что же не так? В ответ вампир лишь улыбнулся и потрепал его за ухом. – Ничего страшного, Рекс. Мне просто нельзя надолго оставаться в одиночестве. Конечно, когда ты со мной, мне не так плохо, но всё же... Всё же, – он покачал головой и встал с кресла. Пёс тут же заскочил на мягкое кресло, которое очевидно было ему мало, так как лапы свисали с сидения. Но Рекса это ничуть не смутило и он, положив голову на подлокотник, мирно прикрыл глаза. Валера осторожно вышел из комнаты, пытаясь не потревожить сна его любимца, и упал на мягкую кровать, которая была скорее элементом декора.

Он вновь услышал беспокойные звуки скрипки, будоражащие его слух и душу уже на протяжении недели. То, что от неё осталось. Всё, что осталось от него. От его Грея. Валера тяжело выдохнул и опять сжал голову руками. Призраки прошлого не хотели покидать его, они не хотели оставить его в покое. Что угодно, Русик, дитя вечной тьмы – он стерпит. Может даже призраки сотен несчастных мужчин погибших на островах по прихоти верховного Вампира, ладно, Валера переживёт. Но только не он. Только не Грей. Его друг, тот, кто вручил ему ключ в иной мир, непохожий на ту жизнь, которой он привык жить. Хотя нет, не так, скорее существовать. Он был той искрой, из-за которой образовался пылающий ад в душе Валерки, который и привлёк Дитриха в тот проклятый вечер, в театре вампиров. Он стал и спасением, и погибелью для всего того, что Валера знал. Грей, его Грей, маленький Скрипач. Валерка погрузился в воспоминания, отключаясь от реального мира, переживая заново тот вечер в Париже. Их последний вечер вместе. Боль осознания возвращалась. В Париже лютовали невиданные холода. Трупы валялись почти на каждом углу, и Валере было безумно страшно по вечерам ходить одному. Всё ещё не избавившись от "синдрома смертности", он испытывал суеверный ужас, глядя в равнодушные лица покойников с синими обмёрзшими губами и впалыми щеками. Поэтому он почти никогда не ходил вечером один. Грей всегда был готов сопроводить его, будь то винная лавка или пекарня работающая допоздна. Они всегда ходили вместе, кутаясь в тёплый плащ Валерика. И тогда страх проходил. Становилось совсем легко, и к тому же, Грей вечно рассказывал пошлые и смешные истории, мешая другу сосредоточиться на своих кошмарах. Но в последнее время, блондин стал чувствовать присутствие кого-то ещё. Кого-то, как будто не имеющего плоти, похожего на духа или привидение. Грею же это казалось лишь навязчивой идеей, некой манией, которую лучше пресечь. Но у него просто не хватало духа сказать это вслух, чтобы ещё больше не напугать и так постоянно пребывающего в страхе Валерку.

Однажды вечером, сразу после спектакля, как обычно имевшего огромный успех, блондин в ужасе примчался к Грею и, прижавшись к нему всем телом стал быстро шептать на ухо, о том, что он отчётливо видел белое, как маска лицо в зале. Валера был почему-то совершенно уверен, что именно загадочный посетитель был тем, кто следит за ним вот уже пару месяцев. Каждое движение молодого актёра, как будто кричало о страхе. Холодные пальцы вцепились в рубашку скрипача, боясь отпустить её хоть на миг. Грей принялся объяснять ему, что сейчас модно делать кровопускания, чтобы достичь белизны кожи, и поэтому, посетителем мог оказаться придворный, немного переборщивший с этой практикой, да ещё и попавший под неудачную подсветку. По правде сказать, это было единственным решением, так как на Грея всё же немного повлияла горячность рассказа друга.

Доводы были довольно убедительны и, Валерка немного успокоился, всё ещё упрямо твердя о загадочном призраке. Кроме того, он был совершенно уверен, что призрак знал о его прошлом. Ему почудилось, что на мгновение он услышал, как этот самый бесплотный преследователь отчётливо прошептал: "Убийца невинных". Это ещё больше пугало юного Дитриха, тщетно пытающегося доказать, что весь этот шум не из-за разыгравшегося воображения.

– Слушай, Валер, – Грей взял юношу за плечи и немного встряхнул, – Это всего лишь зимнее обострение. Ты слишком подозрителен, слышишь? Ты сам себя убедил, и в это же поверил. Парень рассеянно кивнул и обескуражено уставился на друга. Губы его дрожали и он умоляюще сложил ладони:

– Грей, возможно ты и прав, но... Но я просто безумно боюсь. Мне кажется, что я скоро просто сойду с ума.

– Глупости. Всё нормально. Тебе просто необходимо расслабиться. Мы сейчас же пойдём домой, купим бутылку хорошего вина, а может и две, и выпьем его вместе. Тебе тут же станет лучше, вот увидишь, – Грей ласково улыбнулся, без тени его обычного сарказма и привлёк Валеру к себе, крепко сжимая в объятиях.

Блондин свободно выдохнул и кивнул. Спокойствие окутало его, и он всё ещё кивая, положил голову на плечо Грея. Уже через четверть часа приятели брели по заснеженным улицам Парижа, пряча за пазухой две бутылки отменного бургундского вина, и немного свежей выпечки. Приятное тепло распространялось по телу, несмотря на злые завывания зимнего ветра. Поднявшись к себе на мансарду, Валерка поставил бутыли на стол, доставая стеклянные стаканы. Тем временем, Грей разжигал огонь в камине, так как за целый день, пока хозяев не было дома, комната успела сильно промёрзнуть. Поленья весело трещали в огне, Валера и Грей оживлённо болтали о всём, что только приходило в голову, намеренно избегая "горячих" тем. Одна бутылка уже опустела, и парни начали вторую, заедая вино ароматным хлебом из пекарни. Было уже далеко за полночь, когда Грей решил сыграть на скрипке недавно разученную сонату. Соседи уже давно не жаловались на подобный шум, так как подобные представления повторялись, чуть ли не каждые выходные. Смеясь, друзья убрали под стол пустые бутыли. Все страхи, как и предрекал Грей, были забыты и все подозрения разбиты. Жуткий призрак был растоптан и растёрт, как хлебные крошки. Хотя их собственный "золотой" момент так и не наступил, они не были разочарованы.

Скорее это напоминало дружеские посиделки, как и было в самом начале их знакомства. Внезапно, оконце в комнату распахнулось, и рой снежинок ворвался в помещение. Валерка поспешил закрыть окно, чтобы тепло накопившееся за пару часов не исчезло. Выглянув на улицу, он отчётливо услышал вкрадчивый шёпот, как будто кто-то стоял совсем рядом и говорил ему на ухо. Что было совершенно невозможно, так как рядом была лишь крыша. Мурашки пробежали от шее к низу спины блондина, от слов призрака, который стоял прямо под самым окном, опираясь на трость.

– Прекрасный Убийца невинных. И вдруг видение исчезло. Растворилось, как пар на морозе. Валера так и остался стоять около открытого окна, не в силах пошевелиться от сковавшего его ужаса.

– Валер, чего ты так долго? Можешь простудиться, кто тогда будет играть в завтрашнем спектакле? – Грей осторожно подошёл к парню и потрепал его за плечо.

– Грей... Я опять видел его. Того призрака, – сглотнул Валерка, повернувшись к брюнету всем корпусом, – Мне так страшно. Опять. Грей притянул его к себе, другой рукой закрывая окно. Валера сжался и трясся мелкой дрожью, почти не понимая происходящего.

– Ребёнок. Ты всего лишь ребёнок, который боится того, что рассказала ему мать на ночь. Выбрось из головы это дурацкое привидение, – Грей провёл рукой по вьющимся золотым волосам, приглаживая растрепавшиеся от ветра пряди, – Прекрати убеждать себя в разных сверхъестественных глупостях, слышишь?

– Но... Я клянусь, это чистая правда. Это не игра воображения. Я видел его. Лишённое каких-либо эмоций, мраморно-белое лицо. И голос. Тихий, как будто из сна, всё время повторяющий эти слова. Звание, которым твой отец наделил меня. "Убийца невинных", – губы Валеры дрожали, и он со всей силой прижимался к груди скрипача.

– Успокойся, перестань об этом думать. Даже если это всё правда, ты ничего не сможешь с этим сделать, – Грей взял в ладони лицо блондина и прижался своими губами до его губ в мягком тягучем поцелуе. Валерка и не думал отстраняться, цепляясь за кружева рукавов Грея длинными пальцами и прижимаясь ещё сильнее. Тепло, исходившее от брюнета, успокаивало парня, возвращало к жизни, после ужаса от увиденного.

– Всё хорошо, – шептал Грей, отрываясь от губ Валеры. Тот лишь согласно кивал, прикрывая глаза, желая остаться в объятиях как можно дольше.

– Грей, ты... Ты же не бросишь меня, правда? – с надеждой прошептал Валерка в ответ на тяжёлое дыхание скрипача.

– Никогда, никогда тебя не оставлю, – пылко ответил парень, словно они уже несколько лет были любовниками. Грей толкнул блондина к кровати и тот послушно улёгся на неё, снизу-вверх смотря на парня, опускающегося рядом. Осторожно расстёгивающего рубашку, купленную на последний гонорар за спектакль и рассеянно улыбающегося каким-то своим, одному ему известным мыслям. Немного растрескавшиеся от холода губы дотронулись до нежной впадинки на шее и сорвали тяжёлый вздох. Пальцы пробежались по бокам и осторожно провели по всей длине позвоночника, оставляя за собой след из мурашек. Валера закусил губу, забывая о проблемах волновавших его ещё пару минут назад.

Отдаться в плен горячих губ, покрывающих его грудь осторожными поцелуями, казалось ему куда заманчивей, чем размышлять о необъяснимом. Его пальцы осторожно распахнули полурасстёгнутую рубашку Грея, бережно исследуя каждый доступный миллиметр нежной кожи. Пробежались по едва заметным мускулам на спине, надавив на них, проведя ногтями к низу спины, от очередного поцелуя. Язык Грея неспешно очертил область вокруг розового соска, напоминающего небольшую бусину. Валера сдавленно охнул от такого неприкрыто-откровенного жеста и сильнее прижался к груди и животу парня, почти приподнявшись над кроватью, немного изогнувшись. Серия мелких поцелуев обрушилась на плечи Грея, который вздрогнул от неожиданной атаки. Валерка лишь хихикнул в его обычной манере, продолжив целовать всё, до чего доставал. Войдя в эту некую психологическую игру, он чувствовал себя своим, нужным. Как будто вдруг появилась надежда, что его "синдром смертности" лишь глупая выдумка деревенского паренька. Просто лишённая смысла теория. Грей опустился ещё ниже, теперь покрывая поцелуями плоский живот, свободной рукой расстёгивая тёплые штаны и стягивая их с Валерика. Складывалось впечатление, что ему далеко не впервой иметь дело с парнем. Валерка, последовав примеру Грея, то же расстегнул пуговицы на штанах скрипача и стянул их, бесцеремонно бросив куда-то в угол комнаты.

Язык Грея коснулся внутренней стороны бедра и с губ блондина сорвался стон, который тот и не хотел контролировать. Ему хотелось чувствовать себя свободным от каких-либо обязательств, что пока что, удавалось ему на ура. Валера царапнул, как будто случайно, по ягодице, оставив красноватый след, своего рода метку.

– Валер... – Грей немного замялся, подняв голову и посмотрев в глаза парню, – У тебя... У тебя раньше так было?

– Так, это как? – к нему вернулась его обычная манера разговора, и Валера лукаво взглянул на брюнета из-под пушистых ресниц.

– С мужчинами, – невозмутимо уточнил Грей.

– Нет. Такого ещё не было. Но я никогда не исключал возможности, что это случится.

– Хорошо. Тогда я буду осторожен. Грей провёл языком по губе Валеры, смело смотря в его голубые глаза, отчего-то напоминавшие ему глаза нашкодившего котёнка. Чувственные губы распахнулись навстречу новому заполняющему поцелую и глаза захлопнулись, оставляя ощущениям полную власть. Сделав плавное движение, Грей замер, зависши над Валеркой на локтях, всё ещё целуя его.

Блондин еле смог подавить вскрик от нового ощущения. От ощущения кого-то в себе. Довольно быстро свыкшись с новым чувством, он шевельнул бёдрами, убеждая Грея, что всё в порядке. Может, Валера даже хотел почувствовать боль, понимая, что это его последняя ночь. Последняя ночь с ним. Первая ночь любви - прощальная ночь страсти.

– Грей... Не бойся, продолжай, – выдохнул блондин в губы скрипачу. Тот послушался, пытаясь двигаться как можно более плавно. Казалось, что комната плавиться от жара двух сплетённых тел, несмотря на стужу за окном. Несмотря ни на что.

Валерка усмехнулся, глядя в шёлковый полог кровати. Одинокая тёмно-красная слеза скатилась по щеке вниз, к подбородку. Плохие воспоминания, чересчур личные и болезненные. Казалось бы, прошло столько лет, всё должно забыться, но только не это. Последняя ночь в его привычном мире. Последняя ночь с его Скрипачом. Нет, такое не забывается. Вампир глубоко вздохнул, смахивая слезу, и встал с мягкой кровати. Вот-вот будет рассвет. Почему-то, ему безумно хотелось увидеть солнце. Каким он видел его, когда они вместе с Греем прогуливались, закутавшись в плащ на волчьем меху. Когда они вместе спешили на работу, в маленький бульварный театрик. Когда они были живы. Когда Грей всё ещё мог улыбнуться и протянуть ему свою немного загрубевшую руку. Когда они оба были людьми, и весь Париж лежал у них перед ногами только из-за того, что в груди билось настоящее живое сердце. Но ведь время не имеет свойства возвращаться назад, так ведь?

Вам никогда не понять эту горечь
После антракта с кровавым коктейлем.
Мы, отрекаясь, уносимся в полночь,
Страсть отдавая холодным постелям.

Мы обменяли «сегодня» на «вечность»,
Мы припадаем губами к бокалам.
Мягкий укус, и твоя человечность
Стала прекрасным звериным оскалом.

Смейтесь и плачьте, страдайте и верьте,
Всё, что хотите увидеть на сцене.
После заплатите жизнью и смертью.
Кровь обожателей просто бесценна!

Занавес, шок, и весь зал замирает,
Чтобы секунду спустя отрезвиться.
Вы рукоплещете маленькой стае.
Что, вы готовы... Отдаться? Отмыться?

В наших бокалах сиянье шартреза,
В наших ладонях снега кокаина.
Сыплется соль на живые надрезы,
Стала привычной такая картина.

Мы не смогли бы покоиться с миром,
Мы не умеем стареть и бояться.
С каждой минутой срастаются дыры,
Чтобы могли мы такими остаться.

Кто-то воскликнет: «Они же безумны!»,
Впрочем, и он устоять не сумеет.
Новые роли и новые луны.
Похоть ласкает, безумие греет.

Смерть – это занавес? Вечность – фальшивка?
К дьяволу! Мы – сумасшествие мира.
Лезть в наши сети – большая ошибка.
Вас приглашает театр вампиров...