Война и мир. гл. -4-4-19 и 4-4-20

4-4-19

Душа у Пьера будто пела,
Ведь он почти уже что муж,
Любое спорилось в нём дело,
С души свалился словно гуж.

Душа была совсем другая,
И не как с Элен с ним тогда,
Когда слова стыдом слагая:
«Я вас люблю, и — навсегда»…

Он повторял всё, не решаясь:
«Зачем я то-то не сказал?»
Он словно иногда прощаясь,
Но вновь себя он убеждал…

Теперь, напротив, в каждом слове
Таилось твёрдое лишь «да»,
В любой момент был наготове
Он мужем стать ей навсегда.

Сомнений в том, что это дурно,
Напротив, или — хорошо,
Теперь не возникало вздорно,
Оно на свет как бы взошло.

Одно лишь страшное сомнение,
И то — не часто — иногда,
Терзало всё его терпение:
«Не сон ли это — как всегда?

Не слишком я самонадеян,
И не ошиблась ли княжна,
Немного я ещё растерян,
А вдруг откажет в том она?»

Казалось, так невероятным
Свалилось счастье на него,
Приятным, просто необъятным,
Что было с Пьером до того.

Его сплошные неудачи:
Жена — Элен, французский плен,
Ему Наташа, как для сдачи
Несчастьям придана; взамен.

Он стал счастливым сумасшедшим,
Ему открылся жизни путь,
В его любви, до всех дошедшей,
И только в ней всей жизни — суть.

Ему казалось, что все люди
Заня;ты только им одним,
Своим он счастьем всех полюбит,
И все склонятся перед ним.

Других у них нет интересов,
Его лишь счастье восхвалять,
И что движение прогресса
Не до;лжно счастье омрачать.

Но он всё понимал прекрасно,
Не все могли об этом знать,
В то время как ему всё ясно,
Он должен был им объяснять.

Когда пытались все в беседах
С ним обсуждать любой вопрос,
Он вспоминал о сво;их бедах,
И не совал в вопрос свой нос.

И те его, кто понимали,
И те, которым дела нет,
Встречаясь, даже и не знали,
Какой дал Пьер любви обет.

А он, встречаясь, видел в каждом,
Что есть достойного в любви,
И видом всем своим отважным,
Свою любовь чтоб берегли.

А в память о супруге Элен
Осталась только жалость к ней,
Что мир любви её был беден,
Ушла — не полюбив людей.

Она не знала просто счастья,
Которое он знал теперь,
Любви не испытала власти,
В душе была закрыта дверь.

И ненавистный князь Василий,
(Он награждён уже звездой),
Без лишних нравственных усилий
Уже влез в душу, как родной.

Пьер часто вспоминал то «бремя»,
Безумья счастия в любви,
Как билось сердце в это время
В его бушующей крови.

И все суждения о людях
Остались для него верны,
Его за это не осудят,
Поскольку не были; скверны.

Но, может быть, казался странным
И даже чуточку смешон,
В сужденьях жизни — постоянным,
Но счастьем в жизни — награждён.

Безумье Пьера заключалось:
Не видел ранее причин,
Что в них хорошее скрывалось,
Любить и был рождён почин.

Всё это только подкреплялось
Причиной собственной любви,
Ему любовь не зря досталась,
Он выстрадал её в крови.

4-4-20

За время посещенья Пьером
Наполненный несчастьем «клуб»,
Их женский нрав проникся верой,
Что Пьер совсем и не был глуп.

За это время и в подруге
Проснулась скрытая душа,
В ней исчезали все недуги,
Она вновь стала хороша.

И голос, взгляд, лицо, походка
Внезапно изменились в ней,
Она, как прежняя красотка,
Вновь изумляла всех людей.

Наружу всплыли силы жизни,
Стремленье к счастию — смелей,
Попытки — к «личностной отчизне»,
Ей жить хотелось веселей.

Наташа с самой первой встречи
Забыла всё, что было с ней,
И даже в самый первый вечер
Старалась выглядеть нежней.

Вдруг вспыхнула её надежда,
И также, как у Пьера — вдруг,
Такою стать, как была прежде,
Ведь он её столь давний друг.

Её вся жалость к положению,
В котором оказалась вдруг,
(Смерть брата, будущий супруг),
Её подвигли на решение,
Душевный изменить досуг.

О Пьере говорила мало,
Себя не выдать с головой,
Когда княжна упоминала,
Потухший блеск вновь стал живой.

Возникшая в ней перемена,
Так удивила вновь княжну:
(Итог душевного обмена),
Её саму влекло к тому.

Но, в то же время огорчило,
У них обеих братьев — смерть,
В сердцах и время не изжило:
Война и жизни — круговерть.

Но эти тягостные мысли,
Рождались как была одна,
Её саму при встречах грызли,
Но при Наташе — вся скромна.

Её пугало состоянье,
В котором прибыла в Москву,
Она ж явилась за леченьем,
Развеять, может быть, тоску.

Но самым действенным леченьем
Ей оказался доктор Пьер,
Так быстро шло выздоровленье,
Всем докторам как бы в пример.

Она уже и не скрывала
И не могла и скрыть интим,
Она как будто бы восстала,
Как та Москва из всех руин.

С ночного с Пьером объясненья,
Когда княжна пришла к себе,
Наташа в плане наступленья
Была готова с ней к борьбе:

— Сказал ли «да», не мучь — быстрее?!—
Княжну как будто взя;ла в плен,
Вопрос стоял ещё острее:
Сама решалась на обмен.

Обмен нам этот всем понятный,
Сбывалась вечная мечта,
Нырнуть в мир счастья необъятный,
Где будут только он и «Я».

«Отравленная» воспитаньем,
Когда княжна жила с отцом,
Ещё полна воспоминаньем
С семейным жизненным концом;

Учитывая, что Наташа
Должна быть горечью полна,
С любовью заваривши кашу,
И подлечиться здесь должна;

Нетерпеливые позывы,
Готовность вечно быть женой,
Как будто прыгнуть ей с обрыва,
Обрыв считала столь крутой.

А проще: ей считала рано,
Давать согласие на брак,
С счастливой долею обмана,
Жалея в деле — кое как;

Ей переда;ла пожеланья,
Всё то, что высказал ей Пьер,
С мужицким натиском признанья:
Он первый в деле дал пример.

Подруга в сдержанною форме,
Смягчая натиски любви:
— В своё всё время будем в норме,
Несчастья пережить должны.

К тому добавила в придачу:
— Он едет завтра в Петербург;
Восприняв всё, как неудачу,
Наташа сбавила восторг.

— Как в Петербург? — не понимая,
Поникла Ната головой,
По своему всё сознавая,
В подруге видя взгляд чужой.

Поняв её причину грусти,
На свой перевернув всё лад:
Отказано ей в этом чувстве,
Заплакала — но невпопад.

— Мари, так что же мне в том делать?
Боюсь стать ду;рной навсегда!
Ты научи, дай шанс изведать…
Ему я — верная жена.

— Так быстро любишь, неужели;
— Не быстро— гвоздь сидит давно,
Мой путь в супруги — весь на ме;ли,
А он — закрытое окно!

— Зачем, причём тогда все слёзы?!
Я, Ната, счастлива тобой,
Не ну;жны Пьеру все курьёзы,
Как муж, он будет золотой.

— Я понимаю, что не скоро,
Но счастлива, чтоб стать женой!
Лучше Николеньки опору
Ты не найдёшь, он — брат родной!

Марина как бы рассердилась:
— Просила я не говорить!..
Любовь у вас уже родилась,
И вам осталось вместе жить!

Не долгое прошло молчание;
— Зачем же ехать в Петербург?..
Ах, да, — Наташа с пониманием:
— Так значит надо, он — мой друг!

Конец 4-го тома.