Мортус...

Пропитана дёгтем жестокая кожа,
Крючище в деснице, а в шуйце рожнец,
Бредёт киборг-мортус с чудовищной рожей
Костер разложить из безбожных сердец.

Завзятый охотник, чумной собиратель,
Из тел полумёртвых добудет сердца,
Назначен патроном чертей Поджигатель,
Готовый по трупам идти до конца.

Лежат на телегах без глаз зубоскалы,
Смеялись, блудили, блукали в ночи,
Казалось пол неба налили в бокалы,
Но выпить и Каплю они не смогли.

Усмешку опять нарисуют на лицах,
Судьба ведь решила свалять дурака,
Гореть будет долго бескрылая Птица,
Сердец бессердечных пол добрых мешка.

Чума, эпидемия, чёрная язва,
Бесчувственность, чёрствость двуногих калек,
Зима будет долго сосульками лязгать,
Пытаясь сжевать сей безжалостный век.

За меди полтину продам Сиротину...
Бери дядя Мортус мальчонку в костёр,
Он мать поджигал, пытал сам скотину,
Бил младших, был наглый, бессовестный вор.

Кого оправдать? Только камни под кожей,
Младенец назойливо душит щенка,
Бери дядя Мортус вселенскую рожу,
Спляшу я на мёртвых сердцах трепака.

Чума, просто тьма, война, бесшабашность,
Душевнобольная зима тушит свет,
Костёр будет славным, жестокая яркость,
В сердцах ведь ни капли сочувствия нет.

Твой крюк исступлённо кромсает сугробы,
Бери дядя Мортус жестоких детей,
Земля подавилась повальной хворобой,
Несдержанной Злобой последних людей.

Кого оправдать? Может эту старушку,
Таращит свои ведь слепые глаза,
Она раздавила случайно лягушку,
Но стало ей жалко однако зверька.

Душа нараспашку у этой бедняжки,
Когда с гладу съела бабуля внучка,
В земле схоронила обглодок, рубашку,
Надгробие сделав из трав и сучка.

Скомандует ветер, поднимется снежность,
Фуражку снимает растерянный Бог,
Чума, темнота, но где-то есть Нежность,
Любви материнской священный Итог.
Снимается с якоря ночь-неизбежность,
Прости дядя Мортус, под снегом ожог.
Из полусгоревшего Сердца кромешность
Стекает по капле в скрещенье дорог...
Ведь где-то осталась Блаженная нежность,
Христовый, растущий из бездны Цветок.
Кого оправдать? Первобытную снежность,
Которой не помнит ни ангел, ни Бог...