Война и мир. гл. 4-4-17в и 4-4-18а

4-4-17в

Пошло минутное молчанье,
Пьер вдруг продолжил разговор,
В какой-то вспышке он отчаянья,
Подвёл итог, как всем укор.

— Несчастья наши и страданья,
Всегда их нужно пережить,
И снова, после выживанья
Всем нужно новой жизнью жить.

Да, если б мне сейчас сказали,
Останешься ли, кем ты был
До плена, пленом бы связали,
То, ради бога — не тужил:

Ещё раз все те же; несчастья,
Я бы их снова пережил,
Пока есть жизнь, то есть и счастье,
И ты его — как заслужил.

Я как бы вновь уже родился,
И вам всем тоже говорю,
Я даже богу так молился,
Не поздно нам иметь семью.

— Да, я бы тоже так желала,
Сначала всё бы пережить,
Но я боюсь укусов жала,
И я согласна ждать и жить.

— Неправда, всё это неправда,
Всё пережить нам хватит раз,
Судьба, как нужная та карта,
Подстерегает счастьем нас.

Не виноват, что жив остался,
Хотел, хочу и буду жить,
И вы — а я вам в том сознался,
Не нужно вечно всем тужить.

Наташе стало вдруг обидно,
Из-за последних Пьера слов,
Возможно, прошлое так стыдно,
Зачем ей к прошлому тот зов?

У Пьера цель была благая,
Зачем мне прошлое желать?
И я, как он, уже другая,
Но мне такой, как он бы стать.

За пережитое в тот вечер
Блестели слёзы на глазах:
— И мой поступок будет вечен…—
И всё лицо уже в слезах.

Сквозь слёзы улыбнувшись Пьеру,
Её потряс его рассказ,
К своей судьбе, как для примера,
Добавила всё в этот час.

— Уже прошло у нас полночи,
Уже и спать всем нам пора,
И никакой уже нет мочи,
Ещё сидеть нам до утра.

«Весь женский клуб» собрался в спальне,
Где подводился весь итог,
Казался всем девятибалльным,
И каждый пережил, как мог.

Однако мнения о Пьере
Они держали про себя,
В душе сошлись к одной лишь вере:
Его судить во всём нельзя.

Но пред уходом в свою келью,
Андрея образ вдруг возник:
— Ты знаешь, Маша, я жалею,
Что брата образ как бы сник.

О нём мы редко вспоминаем,
Боясь унизить кладезь чувств,
О нём мы часто забываем,
Не стал бы тот источник пуст.

Княжна признав в том справедливость,
Тяжёлый вздох послав в ответ,
В душе она не согласилась:
Не мог погаснуть брата свет.

— Поведать о кончине брата
Мне было очень тяжело,
И боль в душе раскрыла врата,
Прошло всё, в общем, хорошо.

— И даже хорошо в том очень,—
Поддержка Марье так нужна:
— В любви к Андрею Пьер был точен,
Друг другу дружба им важна.

И потому я рассказала
Про нас с Андреем всё ему,
Но ничего, что для начала?..
Вдруг покраснев: «Итог всему!..»

— Я одобряю, Пьер — прекрасен, —
Наташу поддержав во всём:
— Наш Пьер по жизни нам всем ясен,
Теперь друзья мы с ним, вдвоём.

В лице с улыбкой шаловливой,
С какой не встретишь никогда,
С какой-то мимикой игривой,
Настолько редкой иногда;

— Ты знаешь, — молвила подруга:
— Пьер сделался совсем другим,
Людей таких, его же круга,
Как свет весь, тянется за ним.

Он стал каким-то чистым, свежим,
В моральной бане побывал,
Но доброта и правда — те же,
Он словно грязь в ней всю смывал.

Он много выиграл от плена…
На нём короткий сюртучок,
Во всём большая перемена,
И в жизни он не новичок.

С тобой одно, подруга, ясно,
С Андреем были, как друзья,
Их дружба стала так прекрасна,
Один погиб, конечно, зря.

— Пойду к себе, спокойной ночи,
Я впечатленьями полна.
Не знаю я, сомкну ли очи,
Но к жизни я вполне годна.

4-4-18а

Пьер был взволнован этой встречей,
Под утро прибыл он домой,
Он ехал к Марье весь беспечен,
А возвратился — сам не свой.

Внезапная с Наташей встреча
Сразила, как счастливый гром,
И откровенное с ней вече
В нём потрясло душевный дом.

Бродил по комнате счастливый,
Конечно, было не до сна,
В плену оставшись он чуть жи;вым,
И вдруг пред ним — и вновь она.

Как всё равно — второе счастье
Его поймало на пути,
Прошла пора его ненастий,
Вся жизнь открылась впереди.

Он размышлял всё о Наташе,
С Андреем князем, их любви,
И нет пути ему с ней краше,
Как их смешение крови.

Хотя его свербила ревность
К прожитым ранее годам,
Давно возникшая к ней нежность
Его настигла по следам.

Он упрекал себя за слабость,
То снова он прощал себя:
«Нет, всё же победила радость,
Всё — очень кстати и не зря».

И с этой радостною мыслью
Пошёл он спать аж в шесть утра,
Давно такие мысли грызли,
И по годам — уже пора.

Ещё заранее, до встречи
Хотел он ехать в Петербург,
Не может быть теперь и речи,
Ему покинуть двух подруг.

Савельич вдруг ему напомнил…
— Зачем? — его Наташа здесь,
Он ею весь досуг заполнил,
Уже проникся свадьбой весь.

Но он был тронут тем вниманием,
Которое явил слуга,
Пьер тоже, как напоминанием,
С ним вёл беседу иногда.

— Так как, желаешь ли на волю?
— Зачем мне воля та нужна?
При вас счастливая мне доля
Нам выпала, и так — важна.

— Вдруг я женюсь, — уже с улыбкой,
Пьер продолжал всё свой допрос,
Но не казался он, как пыткой,
И прежней жизнью весь оброс.

— Чудесна мысль, «сиятьство» ваше,
Мне кажется, давно пора,
Жена всегда нужна для стражи,
С вас свалится забот гора.

«Ах, как легко он понимает,
Всю жизнь совместную с женой,
А что, наверно, много знает,
Мужик бывалый, не простой.

Но мне всё кажется опасно,
Иль рано, поздно ли когда,
И даже будто даже страшно
Терять свободу навсегда…»

— Так как насчёт уже поездки?
— Пока отложим сей вопрос,
Причины есть и боле вески,
И он, вопрос, вчера возрос.

Пьер жил по-прежнему с княжнами,
Как дальних родственников сеть,
Они ему жить не мешали,
Совсем не скучно их иметь.

За завтраком поведал новость
Он старшей из сестёр княжне,
Хотя в душе бурлила совесть,
«Могла бы быть женою мне?»

— Вчера я был в гостях у Маши,
Болконский, брат её — мой друг,
Всегда с ним отношенья наши:
У нас был взглядов общий круг.

Он умер от смертельной раны,
Я ничего о нём не знал,
С ним наши встречи столь желанны,
Его я очень уважал.

Нежданно состоялась встреча
В гостях с Ростовой Натали,
Я удивлён был в этот вечер,
Мы оба встречи не ждали;.

А, кстати, вы с княжной знакомы?
— Да, я лишь слышала о ней,
Остались ей все их хоромы,
Она — не выглядит бедней.

Ей сватали Ростова, брата
Графине вашей, Натали,
Удачная была бы «хата»,
Себя Ростовы обрекли.

— А знали вы ли их Наташу?
— Бродил по городу слушок:
В любви как заварила кашу,
Всей репутации — ожог.

Княжна к тому же вся — в заботе,
Провизия готова в путь…
«Ко мне добры все будто в поте,
И не дают мне отдохнуть».

Опять поехал в гости к Маше,
Как будто просто на обед,
Нашёл, нет боле вкусной каши,
Он будто бы напал на след.

След словно будущего счастья,
Обед — он только, как предлог,
Ушла пора сплошных ненастий,
Считал, во всём помог сам бог.

Он ехал как бы с удивленьем,
Постигшей их с Москвой судьбы,
Его с Москвой восстановленьем
По окончании войны.

Он ехал вдоль сплошных развален,
Любуясь красотой руин;
Но он остался прежний барин,
Он словно богом был храним.

Казалось, встречные все люди
Смотрели только на него,
Вот наш герой, он — как на блюде,
И нам не нужно никого!

На Пьера вдруг нашло сомненье
При входе к кня;жне Марье в дом,
А нужен он там для спасенья
Всех судеб тех, живущих в нём.

Ведь он вчера был и сегодня,
Он знал — не зарастёт тропа,
Уже Наташа — словно ро;дня,
Она такая — лишь одна.

Как только он предстал пред ними,
Почувствовал всем существом,
Он будто в плен взят снова ими,
И — как его теперь здесь дом.

Уже в присутствии Наташи
Свободу словно он терял,
И как вести, где руки даже,
Держать их как — всё он не знал.

Она была в том чёрном платье,
С причёской той же, что вчера,
Весь вид её и восприятье
В душе разлились, как жара.

Она явилась вся другая,
Весёлый блеск в её глазах,
С душой открытой, как нагая,
И — словно солнце в небесах.

Не думал Пьер прощаться с ними,
Княжна — к всенощной в этот день,
Его как радости лишили,
И он стал срублен словно пень.

На день другой приехал рано,
Обед — до вечера в гостях,
Душевная открылась рана:
Наташу видеть в радостях.

Хотя подруги были рады,
Пьер интересен был, как гость,
К концу дня мысленно пощады
Дождаться еле удалось.

Пьер понимал и было видно,
Неловко стало самому,
Но как бы ни было в том стыдно,
Не мог покинуть он «тюрьму».

Княжна, сочувствуя в том Пьеру,
Но, не предвидя здесь конца,
Ссылаясь на мигрень, «к барьеру
От «злости» Пьера призвала».

— Так вы намерены столицу
С делами завтра посетить?
Приезд как долго будет длиться,
И вам там есть о чём тужить?

— Нет, я не еду, — с удивленьем,
Обидясь, будто молвил Пьер:
— Дела здесь требуют решенья,
К принятью многих важных мер.

Наташа, попрощавшись с Пьером,
Простым пожатием руки,
Княжна, напротив, между делом,
Вместо; того чтобы; уйти;

Осталась, чувствуя потребность,
Продолжить с Пьером разговор,
И утолить его в том «дерзость»,
Ему даруя приговор.

Всё то смущенье и неловкость
Исчезли вдруг с его лица,
В себе нашёл он будто стойкость,
Сказать княжне всё до конца.

— Княжна, — сказал он, отвечая,
На этот столь лучистый взгляд,
Княжна взрыв чувства ожидая,
Принять словесный водопад:

— Княжна, мне ну;жна ваша помощь,
Надежда ль есть в моей судьбе?
Меня сковала будто немощь,
И как, когда, что делать мне?

Я знаю, что её не стою,
Не время ей мне говорить,
Поделать — ничего с собою,
Я чувства не могу смирить.

Люблю всю жизнь одну Наташу,
Не знаю сам с каких уж пор,
Нет женщины, её чем краше,
Судьба мне сделает укор.

Что я боюсь и не решаюсь
Признаться ей в моей любви,
Я этим чувством вечно маюсь,
Оно давно сидит в крови.

Я не хочу терять возможность:
Она могла бы быть женой,
Но на пути такая сложность,
Смогу ли стать я ей родной?

— Я думаю о вас о том же,
Не время, право, говорить…
Сказать хотела: «Это сложно,
Но надо продолжать любить»…

Не долго думая — минутку,
Она уже все те три дня,
В Наташе, видя не на шутку
Всю перемену у себя…

Она б не только оскорбилась,
Когда признался бы в любви,
Она бы просто согласилась,
Давно желание — в крови…

— Но всё-таки: «Сказала Маша» —
Обдумав всё ещё не раз:
— Пока — нельзя, ещё Наташа…
Хотя, возможно, любит вас;

Но весь каскад переживаний
От неудавшейся любви,
Всё давит на её сознанье,
И не исчез в её крови.