Оглянешься, бывает

Оглянешься, бывает, и назло
Метели – разглядишь далёкий слабый
Тот огонёк, что век не замело,
Не завело за зимние ухабы.

К нему уж не найдёшь былой тропы,
О нём не понадеешься как прежде,
Он просто был, но так упрямо был,
Что беды и грехи бывают реже.

Он просто жжёт пространство, где бела
Беспамятства завеса, не сжигая
И не стремясь сжигать его дотла,
Всего лишь сердцу дружески мигая.

Не скрипнешь дверью в сенцы, не взойдёшь,
Не сядешь за рюмашку и гармошку,
В руках от вьюги унимая дрожь
И телом всем теплея понемножку.

Там — никого, лишь в памяти моей
Он светится, таинственный и дальний,
А без него – попробуй-ка, сумей
Зажечь в душе огонь исповедальный.

Когда-нибудь, увязнув в снег по грудь,
Я не решусь вот так же оглянуться:
А вдруг погас? Тогда окончен путь,
Окончен, если не к чему вернуться.

И разгляжу, со стужею в груди,
От снега век едва ли не смежая:
Он снова тут, он светит впереди,
Метельной тьме как прежде возражая!