Безволие

Мы с Вами ехали, качали рельсы нас,
В одном купе, не образуя пары.
И нас сплошной чертой держали шпалы
Поодаль: справа Вы, я слева Вас.

Задумчиво глядели Вы в окно,
Там плыл пейзаж, совсем не современный.
И обрамлялось инеем стекло,
И медленно мои сдавались нервы.
Мне не хотелось беспокоить Вас,
Но ночь сгущалась, тяжелели веки.
Я рассмотрела в Вас, как в человеке,
Желанье отразить меня сейчас.
Вы так смотрели искренне в окно,
Моё в нём изучая отражение,
Что я боялась лишнее движение
Создать, разрушив дивное "кино".
Застыв, сидела... Час... И полтора...
Вот проводница свечи погасила...
И я, нахмурив лоб, у Вас спросила:
— Вам спать на верхнюю, случайно, не пора?
Сменился профиль на живой анфас...
И губы... Губы прошептали имя:
- Арсений я, как величают Вас?
- Моё величество, конечно же, Мария.
На лоб легла прохладная ладонь.
Она же по плечу прошлась и ниже...
И тут же чей-то голос: "только тронь"
И вслед за ним ещё: "не сплю, потише!"
Убрал прочь руку от моей груди.
И, отвернувшись к зеркалу окошка,
Сказали Вы: «Сама наверх иди,
а мне проехать-то ещё немножко.
Я скоро выхожу, а ты ложись.
Хоть здесь ложись, а хоть залезь повыше.
Я мог бы ехать дальше с тобой жизнь...
Но я устал». На остановке вышел.

***

Вошёл другой попутчик и вонзил
Клыки в меня и целовал безбожно.
И ничего никто не говорил.
Или слова не слышались, возможно?
Сминал меня, как ветку под ногой.
Ломая шпалы, улыбался скалясь:
— Я знаю точно, это выбор твой.
И рельсы в один путь пересекались.

Ворвался поезд в утро, разрубив
Собою наступающее время.
Все вышли, моё имя не спросив.
И, может быть, их там встречал Арсеня...

А этот, что любил меня лакать,
Как молоко лакает кот из миски.
Не говорил как мне его назвать,
И я звала его "родной" и "близкий".

Летел один над пропастью вагон.
Я штопала ему больные крылья,
Чтоб он однажды от меня ушёл
И выбрал наконец-то себе имя.