Война и мир гл. 2-3 18б и 2-3-19

2-3-18б

Его сразил звук тонкий смеха
И постоянный смех друзей,
Дискант противный и у шефа,
Разгул компании их всей.

Андрей и вовсе не смеялся,
Не мог он влиться в этот круг,
Он пару раз уже пытался,
Но прерывали «сей недуг».

Обед окончен с насыщеньем,
Ушла и с гувернанткой дочь,
Английским следуя влеченьям,
Вина отведать все не прочь.

С портвейном — началась беседа,
Опять в умах — Наполеон,
В Испании его победа
Опять застлала небосклон.

Поход одобрен всей компаньей,
Им возражал один Андрей,
Сперанский, чтоб отвлечь вниманье,
И разговор стал бы смешней;

Вновь, не бы;ло бы им всем скучно,
Опять поведал анекдот,
Текло б веселье неотлучно,
Но оказался он не тот.

Не стало шумного вновь смеха
И наступила тишина,
Казалось, кончилась потеха,
Навеселились все сполна.

—Теперь винцо в сапожках ходит, —
Слуге велел убрать вино:
— Оно без нас «доходит, бродит»,
О том замечено давно.

В гостиную пошла когорта
Ему всех преданных друзей;
Курьер привёз вдруг два конверта,
Как признак напряжённых дней.

Оставить вынужден компанью,
Уйдя по делу в кабинет,
Тем, подтвердив своё призванье,
В делах — всегда авторитет.

Как только просмотрев бумаги,
Вернулся шеф в свой дружный круг,
И, не теряя вновь отваги,
Вид новый предложил услуг:

— Теперь играем роль артиста:
Магницкий — наш большой талант,
Он с интересом, присно, быстро,
По шуткам, смеху наш гарант.

Магницкий тотчас же стал в позу,
Читал французские стихи,
В них шутка превышает дозу,
На лиц известных, но — своих.

Все хлопали ему в ладоши;
Андрей прощаться с шефом стал,
Не мог терпеть такой он ноши,
Он от всего, что там, устал.

— Куда вы, ещё очень рано?
—Ещё на вечер обещал;
В уме считал шеф — очень странно:
«Ты всех нас просто обижал».

Обед помог увидеть шефа
С житейской просто стороны,
Все анекдоты, шутки, смеха…
Как недостойные страны.

Рождалось разочарованье
Во всех с ним связанных делах,
Поверить важности старанья,
Их воплотить в закон в верхах.

В России — крепостное право,
Мешало двигать весь прогресс,
Она на сто лет, как отстала,
Князь потерял весь интерес.

Домой вернувшись, он в мученьях
Стал вспоминать в столице жизнь,
Свои все хлопоты в сраженьях,
Мечтал с уставом «прыгнуть ввысь».

Который к сведенью лишь принят,
О нём старались умолчать,
Другой устав в войска вновь хлынет,
Совет не стал и возражать.

Он ранее царю представлен,
Хотя и хуже был его,
Престиж у автора подавлен,
Опять нет славы у него.

Он вспомнил о своей работе,
О переводе в наш язык,
С французского законов своде,
И римского, что был в народе,
Пустой навешали ярлык.

Свою представил он деревню,
Своих в ней вспомнил мужиков,
Как приложить закон к ним верный,
Не нарушая жизни кров.

Как будет соблюдать помещик,
Раба-крестьянина права,
И выходило всё насмешкой,
Эффект работа не дала.

Занятья все были; напрасны,
Все заседания — пусты,
Во многом было всё опасно,
От положенья остроты.

2-3-19

Прошедший на днях царский бал у вельможи,
Огромный оставил в душе князя след,
Он понял уже, что отныне он должен
Ростовых проведать, и даже в обед.

Тем более князь нашёл там увлечение,
К девице Наташе большой интерес,
Ещё на балу граф дал приглашение,
И тем поддержать «уплывающий вес».

Но кроме учтивых законов и правил,
Быть гостем Ростовых, имел он прицел,
Желаньям Андрея инстинкт уже правил,
И кроме своих с графом жизненных дел.

Увидеть Наташу довлело желанье,
Как выглядит дома и просто в быту,
Его светлый ум дал ему приказанье,
Ты правильно выбрал и именно ту.

Наташа из первых встречала Андрея,
И в платье домашнем была красивей,
Семейство радушно, надеждами тлея,
Как старого друга, встречало  родней. 

Отныне семейство казалось радушным,
Из добрых, простых и прекрасных людей,
Нельзя быть им сразу таким непослушным,
И не обижать ни родных, ни детей.

— Да, добрые, славные здесь живут люди, —
Так думал Болконский, имея в виду,
Что он ещё дольше здесь гостем пробудет,
Наташу оценит в домашнем кругу.

Он чувствовал в ней, в её всём поведение
Какой-то особый, неведомый мир,
Чем больше вникал князь в свои наблюденья,
Тем больше стремился «продлить с нею пир».

Мир радости, счастью, как встретил в аллее,
В Отрадное ехал, когда по делам,
И в лунную ночь, на окне (вместе с ним) лицезрели,
Так он пристрастился к ней сам, уже там.

Теперь этот мир уже не был, как чуждый,
Он сам провалился в него, как в овраг,
Он стал, почему-то, ему очень нужным,
Открыл наслаждения новый очаг.

В гостях наслаждался не только обедом,
А также и пищей ему для души,
Конечно же, вслед за обедом и следом,
Наташиным пеньем в семейной тиши.

В момент исполненья почувствовал, слёзы
Уже выступают в счастливом лице,
В душе прорастали как будто бы розы,
Он был покорён её пеньем, в конце.

Он стал вдруг счастливым, нашёл, чем гордиться,
Нашёл он отдушину в жизни своей,
В девчонке, которая всё веселится,
И с каждой минутой — нежней и милей.

С семейством расстался уже князь под вечер,
И дома, когда уже лёг он в постель,
Не мог он уснуть, постоянно жёг свечи,
Вставал и ложился, искал в жизни цель.

Не стала бессонница князю и в тягость,
Так радостно стало ему на душе,
Влюблён он в Наташу? Как новая радость,
Не мог сказать точно о том сам себе.

Вся жизнь представлялась ему в новом свете,
Рождался в дальнейшем весь жизненный план,
Проблемы все прошлые, даже и дети,
Заняться решил ими князь только сам.

И прежде всего, воспитанием сына,
Вручив воспитателю важную роль,
Дальнейшая в жизни его вся картина,
Как выйти в отставку, уняв свою боль,
Признав неудачей высокую роль.

Потом — заграница, пока есть свобода,
Я — молод и полон энергии, сил,
Слова Пьера вспомнил такого же рода,
Всегда верить в счастье, ещё пока жив.