Испытатели

      Когда-то  давно, когда  мне было лет  пять , а может  шесть от роду,  садиков для детей не было. И  чтобы  ребятишки  были под присмотром – их сводили в кучу  к родственникам, у кого в доме была  бабушка.
   Мои  двоюродные  братья: Витька и Мишка имели такую  бабушку – оказывается,  она  была мамой их мамы.  В то время это было не важно, но что её  звали  бабушкой Загребихой – это  имя  мелькало в  семейном  обороте, и мы все: Женька, Витька, Мишка, часто оставались  на  попечении этой бабушки Загребихи. Потом  уже, когда подросли, стало  понятно, что её фамилия была – Загребина.   Но важнее остались в памяти  яркие  картинки из  той  жизни, когда  мы  начали  активно открывать  свой  мир.
   Дом  дяди  Гаврила – изба  с двухскатной дощатой  крышей,  как и у всех  избушек  в  поселке -  стоял на самом  краю деревни,  на пригорке. С  горы  хорошо видно было  широченный  луг,  по дальнему  краю  которого текла  огромная  река  Бия.  Прямо  под горкой, вдоль пригорка, тянулось длинное неширокое  озеро, на нем  всегда  плавали деревенские  утки  и гуси. Бабушка говорила,  что в большую  воду  на половодье,  река заходила в озеро и даже затопляла весь луг. 
   Для  нас  это  озеро  было главным  магнитом, но  бабка Загребиха  с  помощью  длинной хворостины  легко  воспитала  в наших  головах опасность  большой  воды;  когда мы с Мишкой залезли по колено в грязь на краю  озера, где  лежала  живая здоровенная  свинья, и не могли выбраться  самостоятельно.  Как  бабушка  углядела  за  нами!?  Наверное – это  природное  чувство  всех  бабушек.  Я успел  выползти  сам на  зеленую  травку, а  она, ухватив за майку Мишку,  вытащила его из грязи, взяла его подмышку и направилась к мосткам в озере, на  которых полоскали белье. Бабушка прополоскала Мишку и свои грязные босые ноги,  потом  позвала  меня  и заставила  мыть ноги и руки в теплой озерной  воде. За тем,  пока  мы  поднимались  в горку,  успела  огреть нас  припасенной хворостиной по голым  голяшкам:  «для  пущей  памяти!»
Было  лето и все родители  днями пропадали  на  покосе. Покос – это важное событие в жизни  деревни,  когда  все,  от мала  - до велика,  заготавливают  сено  для  коров.
   Жили  все  одинаково, и в каждом  хозяйстве  была  корова,  которая  кормила  ребятишек  и  взрослых  молоком,  сметаной,  творогом  и маслом. Масло  бабушка сбивала  сидя   на крылечке  в длинном узком  бочонке  с крышкой.  Из крышки  торчала  палка,  за которую  бабушка  дергала,  и  внутри  бочонка булькало.   Продолжалось  это  долго,  и когда  бабушка  отходила  куда-нибудь,  мы пробовали подергать  эту  палку. Внутри  что-то  шлепало  и бурчало -  когда  палку втыкаешь  глубже.
 - Эй,  пострелы, не  опрокиньте  маслобойку.- Вдруг  внезапно  появившаяся бабушка  отгоняла  нас  от  новой  игрушки.
   Игрушек  у  нас не было,  потому,  что  все  дети были  участниками полезных  и нужных  дел, которые  с  утра до  вечера  бесконечно  окружали  всех малых и больших.
Потом,  когда  мы  подросли  на целый год,  бабушка  поручала  нам отогнать  телят от  калитки,  на  луг, под горку, чтобы они  паслись – ели травку.  Телята  легко  подчинялись, и, задрав  хвосты,  бежали на  зеленый  с цветами  луг, где далеко, у  речки,   паслись их  мамы.  Деревенское стадо  коров  пас  пастух  дядя Ваня. Он ездил верхом на  коне  и   вечером, когда  пригоняли  коров,  всегда  здоровался и разговаривал   с бабушкой.
  Маленькие  телята подле  деревни  бродили самостоятельно.  Запомнилось  на всю  жизнь,  когда  бодучий  соседский бычишка, наклонив  голову,   напал  на  меня  и  свалил  на  пыльную  землю.  Я  был  против  такого  обращения,  встал  и замахал  ручонками  на  быка, но  он  снова свалил  меня,  больно  боднув в живот.  Я  заревел,  но бык  не отстал,  и  хорошо, что Витька и  Мишка позвали  бабушку,  которая отобрала меня у бычишки и  налупила  его    тыниной – крепкой палкой - по  бокам и вредной  голове. Бычишка  мотал  головой и пытался  спорить  с бабушкой… На  другой  день сосед  приделал  бычку на  рога  дощечку,  которая  закрывала глаза,  так,  что  бык  не смог  бодаться.  Но  с тех  пор  мы  обходили  его  стороной.  Характер  у быков  не  меняется. Мы  знали  теперь, что телята  бывают  разные и бодучие в том  числе.
   Бабушка  все  время  была чем-то  занята:  она тяпала  картошку в огороде, полола грядки,  подоткнув свою  длинную  серую  юбку,  чтобы она  не  мешала, и её худые  голые  ноги не  боялись  даже крапивы. Ходила  она  всегда  босиком, только в ненастную  погоду обувала  резиновые галоши.  Мы  тоже носились «босичаром» и часто  бывали  аварии:  ссадины и порезы.  Бабушка  ловила  пострадавшего, обмывала  сбитый локоть  чистою  водою и приклеивала на ссадину  листик  подорожника или березы. Через  день  ранка заживала. 
   Вечером,  когда  появлялись родители,  и  мама  забирала  меня  домой,  она  всегда  расспрашивала  о  наших детских делах. «После  трудового дня»,  так говорил отец,  все  ходили  в  баню, потом  мама  смазывала  мои  ободранные  коленки  и  локти  одеколоном, но  он  щипался и  процедура  мне  не  нравилась.
  Дома  моей  обязанностью было:  наломать  листьев  подсолнухов и  отнести  корове в пригон.  Корова  любила  эти листья и  с удовольствием их  поглощала,  вырывая из рук мощным  языком.  Мама  говорила,  что у  коровы молоко  на языке, но я  его  так и не  увидел.  Язык  был  розовый  и шершавый,  когда  она  случайно им  задевала  за мою руку. Корова  очень  доброе, громадное  и  спокойное животное,  не  то,  что  бодучий бычишка.   
   В  пригоне -    в  отдельной избушке  жил  поросенок и  курицы.  На ночь  куры  забирались на  насест – палку,  приколоченную вверху под самым потолком,  а свиньешка   зарывалась в сено в углу.  Корова  лежала  на  дощатом  полу,   на  отдельной площадке,  под  крышей и  жевала  свою  бесконечную жвачку, и иногда громко вздыхала.
  Утром  меня опять  отвели  к  бабушке  Загребихе.  В  тот  день  она ходила  полоскать  белье  на  озеро, и  мы  увязались с  ней.  По  берегам озера  росли  камыши  и  осока.
 - Не лазьте в  осоку,  обрежетесь – предупредила  нас  бабушка. Но разрешила  побродить вдоль камыша. Это  сегодня я знаю,  как называется этот камыш – аир болотный, он очень полезен для здоровья и из него делают лекарства.  Из аира  можно  делать  пикульки, и Витька уже  умел это делать:  его  научил  отец.  Через пару минут мы  уже «пищали»  на  разные  лады. И еще  у аира  можно есть  зеленые  шишки, похожие  на мизинчики,  и мы обязательно их попробовали,  на  что  бабушка сказала,  что  они  в  детстве  тоже  ели  эти шишки. Над  озером  летали  большие  стрекозы, и  шелест их  крыльев  слышен был,  когда  они  присаживались  на  побеги  камыша.  Маленькие  стрекозки перелетали с камышинки  на  камышинку,  и можно было даже поймать их за хвостик.  Увидели  в прозрачной воде  черную,  как маленькая  змейка  -  пиявку и поспешили  выбраться из камышей.
- Ещё вопьется!
  Удивительный  мир  воды интриговал и  очень  хотелось  поплавать в лодке,  привязанной  к  мосткам.  Но  бабушка  разрешила нам  только  посидеть  в ней.
  -  Веселку  не утопите! Положите на место! – ворчала  бабушка на  нас. 
Чувствовать – что ты  качаешься  в лодке на воде – впервые  в  жизни! Это  очень  неожиданно  и интересно…
 Бабушка  несла  на  коромысле  в двух  ведрах  мокрые  тряпки,  и  видно  было,  как  ей  трудно  подниматься в гору. Мы же  взлетели  по  этой  тропинке, как  воробьи  на  черемуху.
  - Пришло  солнышко  к обеду,  -  сказала  бабушка и  налила  нам  по  стакану  молока.
Молоко с  хлебом,  да  маленькая чашка с медом на всех – лучшая  еда на  всю жизнь.
После обеда  бабушкины  ноги  устали,  и  она  прилегла  в  сенях на  лежанку  отдохнуть. Нам – раскинула  в кухне овечий  полушубок на полу,  но  спать  не  хотелось. Мишка  засопел,  а  мы  с Витькой  ворочались.
  -Чё-то  шипит там! На  печке!
  Половину комнаты  занимала  большая русская  печь, в которой  бабушка  утром  пекла  хлеб. Наверху,  за занавеской   на жаркой лежанке  стоял  лагушок: деревянная  кадочка,  запечатанная с двух  сторон  крышками. Только одно большое  отверстие на верхней крышке  с краю -  затыкалось деревянной  затычкой – пробкой, вытесанной из полена. Затычку обматывали старым чулком и втыкали в лагушок.  В лагуне  бабушка заводила  пиво:  теплая  вода, корки  хлеба,  закваска с хмелем  и  старым  медом,  чего-то  ещё – всё  это  размешанное  в  ведрах  она  неделю  назад  заливала в лагун  на  печке.
   Любопытство – двигатель науки. Мы  с Витьком  уже были  на  печке и рассматривали причину  шипения. Оказывается  между пробкой  и крышкой лагуна  промокла тряпица,  и  оттуда  шли  мелкие  пузырьки. Они-то и шипели.  Витек потрогал  затычку и пузырьки стали больше. Мы  вместе  покачали затычку и вдруг,  она с легким шумом и  плеском вылетела из лагуна, ударилась об  потолок и загремела на  пол.  Мокрые,  липкие – мы изумленно  наблюдали,  как в дверях  появилась,  казалось бы - совсем  не  спавшая  бабушка..
  -Едрена  Матрена!!...  Якорь  вас!
Витек  успел проскользнуть мимо  бабушки, а мне достался увесистый шлепок по спине.
Бабушка долго  наводила  порядок  на  печке, снимала мокрую занавеску, потом  сняла  наши  майки, и мы  все  вместе  отправились  мыться на озеро. Так мы  научились процессу домашнего пивоварения.
  - Нельзя  пробку  шевелить !- Строжилась  бабушка. – Так  всё  пиво  вылетит,  а  что  мужики  вам скажут  вечером… 
   Авторитет мужиков бы просто  грандиозным.  Нам нравилось, да и  всем тоже, когда  вечером все  собирались за  одним  столом,  и бабушка  наливала  мужикам по стакану пива.
  - С устатку, - приговаривала она. Мужики и все, и даже бабушка пригубляла, кроме нас,- выпивали  по стаканчику пивца и благодарили бабушку за заботу!
Про нас  она  ничего  не рассказала…

2023-12-02


-