Глава 5. Встреча с Великим Инквизитором

Глава 5. Встреча с Великим Инквизитором

1
Как жертва козней, не умея
Рознить навет и колдовство,
Солдат искал на рынке змея,
Не находя там ничего.

Лежали, видно, ради шутки
Ужи, совсем еще малютки,
Тонки, как шелковая нить –
Не самому ж его растить.

Не выходя никак из плена,
Змеилось что-то сквозь стекло,
Хоть велико и тяжело,
Но не змея она, мурена.

И била мысль, как в грудь удар:
Зачем же он пришел сюда?

2
Всё здесь не то, хотя в новинку
Людей и голосов наплыв –
Бесцельно он бродил по рынку,
Про сапоги и шаль забыв.

Зло не лечила память-лекарь….
Вдруг он заметил человека,
И сердце ёкнуло в груди,
Лишь прошептал он: “Подойди,

Всё делай тихо, осторожно,
Чтоб боль взревела, а не смех,
И в деле обретешь успех,
Что ищешь, дам тебе, возможно.

Друг, ты не зря шатался здесь,
Но лишь послушай, кто я есть.

3
Ценя безжалостность и скорость,
Служил в ЧК без слез и мук,
Имея кличку “Уроборос”,
Но я не сдам тебя, мой друг.

Бил нэпманов верней и строже,
Я брат тебе, ведь сам ты тоже
Железом хочешь язвы сжечь,
Чтоб прекратить зловонья течь

Из тела родины заблудшей,
Что, как пиявка, алчность ест,
Ведь Русь, молясь на благовест,
Желает доли, доли лучшей.

Я помогу, но лишь пойми,
За так не нам полечь костьми.

4
Когда ты зол, ты словно болен,
Но будь здоров, цени покой,
Из контрразведки был уволен
И я с эмоцией такой.

Но молви падшим и остывшим:
Чекист вовек не будет бывшим!
Я грех сужу, прознав во мгле
На небе, а не на земле.

Пусть зерна выпадут из сита,
Но колос будет мной сожжен
Сквозь плач детей и стоны жен,
Ведь я Великий инквизитор.

Теперь ты понял, голытьба,
С кем здесь свела тебя судьба.

5
Забыв про козни, сплетни, риски
Душой в молитвенном хмелю
Люблю я дальних, а не близких,
Но только искренне люблю.

Я не палач, что зол и низок,
Люблю тебя, хоть ты и близок,
Ведь ты солдат, как я, и все ж
Тебя ль охватывает дрожь?

Забыл про вечную победу
В тисках трусливой глупой лжи,
Друг, будь правдивей, не дрожи,
Когда со мной ведешь беседу.

Знай, прошлой грусти выйдет срок,
Я рассудителен, хоть строг.

6
Воры присваивают вещи,
Убийца – чьей-то жизни вор,
Мой голос лишь тогда зловещий,
Коль попран с небом договор.

Не нужно жалобного стона,
Я камертон, настройка тона,
Что жизнь по гамме поведет
Сквозь фальши побелевший лед.

Я не обманщик, не кудесник,
И ты будь искренен, не горд,
Возьми душой другой аккорд –
Сквозь белый шум услышишь песни.

А хочешь, делай, что решил,
Лишь каяться хватило б сил”.

7
Железной фразы покрывало
Упало, издавая звон,
Чекист исчез, как не бывало,
Эх, видно, призраком был он.

Он шел из дальнего, иного…
Солдат в туман вгляделся снова,
Что расстилал поблекший шелк –
Нигде чекиста не нашел.

Кругом лишь рыночные лица…
Где толкотня и суета,
Нет правосудия перста,
А, стало быть, зачем страшиться?

Он сам судья с недавних пор
И верно вынес приговор.

8
Гнев, будто странный репетитор,
Учил его иначе жить.
И змея нет, и инквизитор
Исчез в туманной сизой лжи.

Но беды воина не согнули,
Ведь правда в чем? есть ствол и пули,
Что нужно применить скорей,
Встав у незапертых дверей.

Солдат шептал: “Я, будто веник,
Всю грязь в прошедшее смету,
Весь цирк и всю их пустоту –
Убью его не ради денег.

Но с грустью сам себя не съем,
Коль поживиться будет чем”.

Примечания

Ведь я Великий инквизитор – чтобы стать великим инквизитором во времена рассвета католической инквизиции, нужно было убить до  10000 человек, то есть единолично всю тьму, поскольку, как и на Востоке, в Европе тьмой называлось именно такое количество людей. Но инквизиция в нормальном смысле – это всего лишь настройка импровизации, настройка тона, скрипичный ключ. Подробнее об инквизиции можно прочитать в первой главе этого романа.