Война и мир. гл. 2-3-17 и 2-3-18а

2-3-17

Её партнёром за Андреем
Сначала стал «её» Борис,
Потом — счастливым продолженьем,
Тот адъютант «взял перевес».

Потом ещё были партнёры,
Танцоры липли к ней гурьбой,
Она их отсылала к Соне,
Давая им подчас отбой.

Сама была всё время в танце,
Ей нравился лишь сам процесс,
И с каждым танцем выше шансы,
Всех кавалеров интерес.

Ничто её не привлекало,
Кто с кем и что кто говорил,
Лишь в танец, в музыку вникала,
Весь бал её благотворил.

В очередной из котильонов
С Наташей снова был Андрей,
Он ей напомнил нежным словом,
В Отрадном даже встречу с ней.

О женских криках там, в аллее,
Как не могла заснуть в ту ночь,
Как он, невольно и наглея,
Желая слушать всё не прочь;

Стоял под ней и восхищался,
Её восторгом от луны,
Он сам восторженным остался
От деревенской красоты,

Наташа даже покраснела,
Невольно от такой «вины»,
Но в этом чувстве как узрела
Влеченье к ней — его черты.

Андрею нравилось общенье
С её манерою бесед,
И робость, радость, удивленье,
От этих маленьких побед.

Беседы нежно вёл с Наташей,
Обычно о простых вещах,
Она ему казалась краше
В ответных девичьих речах.

Андрею нравилась улыбка,
Счастливый блеск её же глаз,
Все танцы не были; ей пыткой,
Танцевала — каждый раз.

Её улыбка говорила:
«Я рада была б отдохнуть,
Но сердце и душа твердили:
Меня зовут, мне надо в путь.

И я так счастлива и рада,
Что я здесь, в танцах — нарасхват,
Все танцы, бал — моя отрада,
И каждый мой партнёр — мне брат».

«Неплохо было бы Наташу,
Иметь бы мне моей женой,
Ах, вздор какой, какую кашу
Во мне сверлит рассудок мой.

Одно лишь вижу я в Наташе,
Сея девица так мила,
Она цветёт всё время краше,
И чья-то будет и жена».

К концу очередного тура
К ним подошёл и граф Ростов,
Его пытливая натура
Звала Андрея к паре слов.

Попутно он спросил Наташу:
— Не скучен ей ли этот бал?
— Я полную испила чашу,
Веселья я нашла причал.

Пьер в первый раз на этом бале
Вполне почувствовал себя,
Шатаясь в сим огромном зале,
Он оскорблён, и с ним семья.

Жена, как важная особа,
Столичного бомонда свет,
А он — один, на сердце — злоба,
Для счастья — не видать просвет.

Он, как всегда, бывал рассеян,
К тому же, часто и угрюм,
Он женской теплотою беден,
Всегда об этом полон дум.

Он, гля;дя на; всё и;х веселье,
Стоял понурый у окна,
Воспринимая всё, как зелье,
Что выпил он его до дна.

Наташа шла уже на ужин,
И мимо Пьера проходя:
«Бедняга, никому не нужен,
Стоит как будто он контужен,
Помочь — часть счастия даря».

Его расшевелить словами:
— Как весело, неправда, граф;
— Я очень рад, что здесь я с вами; —
А сам — как будто платит штраф.

«Кто может быть здесь недоволен?» —
Мелькнула у Наташи мысль:
«Пьер так хорош, но обездолен,
Что заставляет душу грызть».

2¬¬¬-3-18а

Вчерашний бал вцепился прочно,
Все мысли князя он сковал:
«Мила Ростова — это точно,
Я не один о ней сказал».

Его всегда ждала работа,
Но, как назло, весь этот день,
Не клеилась о ней забота,
На мысли надвигалась тень.

С Наташею его знакомство,
Опять же тоже танцы с ней,
Другие мысли вероломством
Рождались в голове быстрей.

Когда приехал некий Бицкий,
Андрей ему был даже рад,
Коллега многих он комиссий,
Он восхищён, какой доклад;

На заседанье Госсовета
Сегодня сделал государь,
Он словно, как начало света,
Страны развитье смотрит вдаль.

Совет, Сенат при государе,
Два высших органа страны,
Они, работая, все в паре,
Большую власть иметь должны.

Иметь все твёрдые начала
Для управления страной,
А произвол, его всё жало,
Изжить из общества долой.

Отчёты до;лжны быть публичны…
И много новшеств, всех иных,
Законы все столь необычны,
Но уважать должны мы их.

Совет — событие, как эра,
В истории большой страны,
Она достойная примера,
Законы новые важны.

Князь с нетерпеньем ждал Совета,
Когда событие прошло,
Оно, как слабый лучик света,
В порядки русские вошло.

Оно казалось столь ничтожным
Среди богатств и нищеты,
Порою даже невозможным,
Уйти от власти «правоты».

С насмешкой слушал он коллегу,
Простая мысль сверлила мозг,
Порядки — «глубоко, под снегом»,
И требуют приличных розг.

А мне до них какое дело,
Счастливей сделают меня?
Мне дело всё опротиве;ло,
И интерес пропал не зря.

Андрей был приглашён к обеду,
К Сперанскому на тот же день,
Обед — он в честь Совета следом;
Его сковала словно лень.

Поскольку всё неинтересно,
Пропал к всем новшествам и свет,
Скрыть настроение — нечестно,
Решил поехать на обед.

Обед в домашней обстановке,
В кругу семьи, в кругу друзей,
Не ехать было так неловко,
Решил не подводить людей.

Князь, как немного опоздавший,
Уже входил в дом небольшой,
Уютный дом и личный даже,
И с необычной чистотой.

Уже всё общество как в сборе,
Жерве, Магницкий и Репнин,
Дочь с гувернанткой и не боле,
Похоже, шеф жил здесь один.

Уже на входе князь услышал
И звонкий хохот, голоса,
Смеясь, сам шеф к Андрею вышёл,
Уже, как к члену их кружка.

Стояло общество в столовой,
Меж двух окон и у стола,
Где было всё уже готово,
С закуской всякой, как всегда.

Сперанский в белом одеяние,
Во фраке, галстуке, с звездой,
Он в нём был и на заседание,
И в нём вернулся и домой.

Компанья вся — в плену веселья,
Смешной рассказ, то анекдот,
А рядом стол с открытым зельем,
И хохот дружный, без забот.

Сперанский, как глава компании,
Друзьям поведал свой намёк:
— На нашем с вами «заседании»
О всех делах хранить молчок.

Любил расслабиться Сперанский
И отдохнуть в кругу друзей,
Узнать и выявить, чем каждый,
Ему для дела всех важней.

Веселье это для Андрея
Не вовлекло его в их круг,
Тяжёлым стало, в мыслях тлея,
Не «влез» он в круг, как новый друг.