Дорога к себе

Я доволен тем, что мне даровано -
хлюпаю потливостью в носках,
собираю ритмы по колдобинам
с точкой в Соломоновых* весах.
Жизнь – чудесная река.

Лист кленовый по реке
в вечность проплывает.
Видом он ладонь руки
мне напоминает.

Погадать бы, но смотреть
на ладонь не стану
потому, что знаю впредь:
поздно или рано

сочинитель-фаталист
в жизненной рулетке
сгинет, как вот этот лист,
облетевший с ветки.

Лета* – черная река
жадными волнами
по следам наверняка
побежит за нами.

След оставив на земле
из мечты и слога,
я надеюсь обо мне
вспомнят добрым словом.

Умер лист, а я седой,
путь держа далече,
вспоминаю край родной,
ожидаю встречи.

К берегам, где отчий дом,
мысли птицей рвутся,
размышляя о былом,
у реки пройдутся.

Там из памяти поля,
смысл-источник силы.
Там Тамбовщина моя,
отчие могилы.

*Соломон – (евр.) «Мирный», «Богатый Миром». Царь государства Израиль, сын Давида и Вирсавии.
*Лета (греч. «забвение») источник и одна из пяти рек протекающих в подземном царстве Аида.

*    *   *
Рельсы перестуками на шпалах
нарушают ритмом тишину.
Время – поезд, следуя к вокзалам,
сокращает у разлук длину.

Мысли – поезд, будто в колыбели,
в сердце по любви тоску храня,
с ритмом этой радостной недели,
к дому, где я жил, несёт меня.

Стол в купе попутчиков – соседей
приютил чаёвничать к себе,
поделиться в искренней беседе,
о своих проблемах и судьбе.

И была попутчицей цыганка.
Кто-то просит предсказать её
по руке судьбу. Ответ был странный,
говорит: «Так делает жульё.

Вряд ли хиромантия – наука,
хоть неповторимость всё же есть
отпечатков. Их оставят руки,
чтоб могли в сравнении прочесть.

Линии, бугры, кресты и всякий
мог бы у учебника спросить:
что ему сейчас пророчат знаки
и поступком что-то изменить?

Много по приметам руки скажут,
но конечный скрыт для всех ответ.
А цыганка и без них расскажет
что вас ждёт, за деньги даст совет...»

Подмигнула хитрая, замолкла.
Думаю, поступок не сужу.
Поезд мчит, а я лежу на полке
и на ноги в трениках гляжу.

Строевой, чуть-чуть корявый палец
на толчковой жилистой ноге
на меня похож. Мозоль, как память,
беспокоит в хлопковом носке.

Вкусным хлебом, яблоком кормила
жирная, тамбовская земля.
В ласковой земельке счастье было.
Босиком по ней ходил не зря.

Отложив зачитанную прессу,
ощутить бодрящую волну,
в коридоре быстрого экспресса
подошёл к открытому окну.

Близостью надежд душа согрета.
Сердце от волнения стучит.
Что-то быстро тает сигарета
и горчинкой давит, и першит…

Тамбовский вокзал (Фото)