Отделим зёрна от плевел. Лермонтов. Кн. 2. Часть9

Начало: Введение - http://stihi.ru/2024/06/10/1086

                В чём причина «скоропостижной» отставки Мартынова?..
                =================================================
                Часть 9

В лермонтоведческой литературе очень много говорится о несносном характере Лермонтова. Об отрицательных же качествах мартыновского характера – мало, что можно прочесть, чтоб – «с подробностями» и конкретными примерами. О Николае Соломоновиче Мартынове рассказывается лишь то, как он выглядел, как любил красиво одеваться, любил красоваться перед женщинами: носил черкески разного цвета… с кинжалом до колен и ниже, или даже с двумя кинжалами… закатывал рукава, придавая себе вид бравого офицера, будучи уже «отставным майором»… И ещё – какой он «герой», «не умеющий стрелять из пистолета», и при этом «рисковавший своей жизнью под пулей» метко стреляющего и отважного Михаила Лермонтова (при этом – напрочь «забывая» об отказе Лермонтова стрелять в Мартынова), какой он кавалер-орденоносец с блистательной военной карьерой. А ещё – …защитники убийцы Мартынова любят рассказывать, какой он хороший исполнитель романсов и литературный талант, и поэт …«не хуже Лермонтова». Короче, «безупречный» молодой человек, невинно пострадавший от случайных обстоятельств и «злого языка» Лермонтова. И лишь некоторые современники Николая Соломоновича – рассказывают о болезненно преувеличенном себялюбии и взрывном характере Мартынова… Да, – как говорится, «из песни слов не выкинешь»: что правда – то правда… Кое-где можно прочесть ещё и о склонности Мартынова попадать под чужое влияние, что некоторые современники отмечали как его бесхарактерность… – однако, такое утверждение звучит как-то «обобщённо», и никаких конкретно фактов …не приводится.

И всё-таки… – если постараться, кое-что малоизвестное, но очень «впечатляющее» о Мартынове  – найти всё-таки можно.

Например, Э.Г. Герштейн в своей замечательной книге «Судьба Лермонтова» на стр. 270-ой пишет: «Есть глухие указания, что отставка Мартынова в феврале 1841 года была вызвана какой-то некрасивой карточной историей. Не надо забывать при этом, что убийца Лермонтова был родным племянником известного игрока, по мнению многих также и шулера, – Саввы Мартынова. Отсюда, вероятно, происхождение…  каламбурной клички Мартынова – «Маркиз де Шулерхоф».

…А мы с Вами – остановимся на этих «глухих указаниях» очень подробно и внимательно...

Итак, по документам – установить причину отставки ротмистра по кавалерии Мартынова не представляется возможным за неимением оных. Но – «земля слухом полнится», а «шила в мешке не утаишь». Опять же, и …дыма-то без огня нет. И кое-что до наших дней… дошло-таки.

Для начала давайте разберёмся, когда, в какой период Мартыновым было подано прошение об отставке.

Согласно «Русскому офицерскому корпусу» С.В. Волкова – прошения об отставке подавались 1 раз в год перед 1 января с таким расчетом, чтобы они доходили в Петербург к 1 марта, а из отдаленных округов – к 1 апреля. То есть, для получения вышестоящим начальством прошений об отставке – отводилось, как минимум, два – два с половиной  календарных месяца. Следовательно, прошение об увольнении в отставку было подано Мартыновым где-то… в конце ноября, либо в начале декабря 1840-го года. Не раньше, поскольку прекращение военных действий во всех пунктах Кавказской линии произошло лишь в конце ноября: с 10-го по 24-е ноября 1840 года. А для большей точности просто отсчитаем два месяца назад от 10-го февраля 1841 года: даты, когда уже было заведено и принято к рассмотрению дело инспекторского департамента военного министерства «об определении вновь на службу отставного майора Мартынова», с учётом, что царское решение об отставке было принято окончательно лишь 23-го февраля 1841-го года. Вот и получается… примерно – конец ноября, либо в первых числах декабря 1840-го. (…Поставим для себя «птичку»: конец года: уже предновогодние настроения, товарищеские пирушки, игра в карты (впрочем, как всегда)… и прочее приятное времяпрепровождение).

«Скоропостижность» отставки успешного офицера вызывает недоумение и вполне обоснованные подозрения.

Согласно дошедшего до нас Кондуитного Списка от 5-го октября 1841 года, представленного по запросу Комиссии Военного суда г. Пятигорска, – «уволенный от службы Майор Мартынов» значился «прикомандированным к Гребенскому Казачьему Полку». Дело в том, что увольнение офицеров в отставку происходило как по их собственному желанию, так и без него (имеется в виду, что командир полка мог отправить офицера в отставку по своему, командирскому усмотрению как личность, не соответствующую понятиям офицерской чести). Не имели права на отставку только командированные (до выполнения поручения) и находящиеся под судом и следствием. Все остальные, как мы уже упоминали,  могли подавать прошения об отставке 1 раз в год перед 1 января с таким расчетом, чтобы они доходили в Петербург к 1 марта, а из отдаленных округов – к 1 апреля. К Прошению (на гербовой бумаге) прилагалась подписка (реверс) о том, что после увольнения они не будут просить материальной помощи. Командиры полков прикладывали к своим сопроводительным рапортам начальству – формулярные списки просящихся в отставку…

Таким образом, подать в отставку «за просто так» по собственному желанию –   п р и к о м а н д и р о в а н н ы й   к Казачьему Гребенскому полку ротмистр Мартынов – не имел законных оснований. В таком случае подача Прошения об отставке была возможна только в связи с принятием решения командиром полка. А, следовательно… причиной отставки могло быть, скорее всего, недостойное поведение офицера, не совместимое с продолжением военной службы, – но непосредственно с выполнением служебных обязанностей – не связанное. Однако, сам факт такого поведения, видимо, не мог не опозорить в вышестоящих военных инстанциях – и весь полк, и его командира. Поэтому в сопроводительном рапорте командира полка причина отставки могла быть просто не упомянута: дескать, хочет в отставку – пусть идёт. Однако официальное оформление увольнения в отставку на бумаге – это, как говорится, – одно. И настоящая причина, доведённая командиром до сведения начальства неофициально – это совсем другое. Вполне возможен и такой вариант: командир полка, быть может даже и неожиданно для себя, получил прямые указания «сверху» от своего непосредственного начальства о немедленном увольнении «проштрафившегося» Мартынова, – но без скандала и неприятностей для полка. Тем не менее, могло быть и «ровно наоборот»: командир полка принял решение об отставке, потому, что иначе поступить не мог, – но причину указал вполне «удобоваримую» именно по просьбе вышестоящих «ходатаев», и, следовательно, считай, в приказном порядке: так как отказать – просто невозможно, ибо наживёшь себе высокопоставленного врага-недоброжелателя. Однако… – здесь тоже можно усомниться: если причина была указана официально и не выглядела позорной, то… её можно было и не скрывать. Но про «причину» отставки – никто нигде из современников ни разу не обмолвился.

Думается, что именно высокопоставленное заступничество и позволило Мартынову, – со всей его лживой наглостью карточного шулера, – «на невинно-голубом глазу» обратиться с новым заявлением (возможно, называлось рапортом?..) об отзыве ранее поданного «прошения об отставке на гербовой бумаге». Очень может быть, что командир полка безоговорочно отправил Мартынова в отставку, а вышестоящие «покровители» попытались дело «замять» и поправить, – однако, как говорится, «не ш-шмогли».

Но… – «шила в мешке не утаишь», и до нас… всё же дошли-таки слухи, что Мартынов оскандалился грязной картёжной историей: не зря же одной из его кличек была «Маркиз де Шулерхоф», – а клички и прозвища, как мы с Вами понимаем, из ничего не рождаются. …Да-а-а, видимо, «очень даже» не брезговал шулерством: было… –   б ы л о,   у кого поучиться: родной дядя Николая Мартынова – Савва Михайлович Мартынов (1780–1864), отставной прапорщик, был азартным игроком в карты.

Подробнее про «дядю Савву». Для справки даю материал из интернета. В 1793-м году Савва Мартынов «жил для окончания наук в Инсарской округе, в селе Липягах», в имении Пензенского наместничества, где учился замысловатым таинствам картёжной игры, и, наконец, начал приметно разживаться. Удачно и расчётливо выставляемая им напоказ роскошь и смелая болтовня придали в Пензе ему большой вес. Но в 1809 г. он перебрался в Москву, а позже в Санкт-Петербург, поскольку возможность разбогатеть в столичных городах – не сравнима с возможностями Пензы. В частности, будучи страстным игроком в карты, Савва Мартынов выиграл у князя Ивана Александровича Голицына («Рябчика») имение Тосно и отдал его во владение своей дочери (Источник: Материалы для истории дворянских родов Мартыновых и Слепцовых с их ветвями (с гербами, портретами и таблицами). А.Н. Нарцова. – Тамбов: Типо-литография Губернского правления, 1904 г., стр. 51–53). 

На стр. 275-ой, у Эммы Григорьевны Герштейн читаем: «Мы располагаем позднейшими свидетельствами о Мартынове как опытном игроке. Один из мемуаристов писал в своих неизданных воспоминаниях о московском обществе 70-х годов: «Не могу не упомянуть о Мартынове, которого жертвой пал Лермонтов. Жил он в Москве уже вдовцом, в своём доме в Леонтьевском переулке, окружённый многочисленным семейством, из коего двое его сыновей были моими университетскими товарищами. Я часто бывал в этом доме… Он был мистик, по-видимому, занимался вызыванием духов, стены его кабинета были увешаны картинами самого таинственного содержания, но такое настроение не мешало ему каждый вечер   в е с т и   в   к л у б е   к р у п н у ю   и г р у   в   к а р т ы… Этот портрет написан очень субъективно, – продолжает Герштейн, – но некто Ф.Ф. Маурер, владелец богатого московского особняка, подтверждал, что Н.С. Мартынов вёл в его доме  к р у п н у ю   к а р т о ч н у ю   и г р у.  Маурер заходил даже ещё дальше, уверяя, что это было единственной доходной статьёй Мартынова». В конце концов, есть даже сведения о том, что Мартынов   в л а д е л   и м у щ е с т в о м,   в ы и г р а н н ы м   в   к а р т ы.   В подтверждение этих слов – вот Вам цитата из публикации Татьяны Валерьевны Щербаковой «Личный враг императора и друга»:

«В 1852 году село Иевлево-Знаменское насчитывало 18 дворов, а деревня Владычино – 32 двора. Между ними находилась деревня Новая, где жили   к р е п о с т н ы е,   в ы и г р а н н ы е   Н.С.Мартыновым   в   к а р т ы   и привезенные из Владимирской губернии в 1850-х годах.  Он имел три завода – свечной, кирпичный, а также завод по изготовлению политурной бумаги для упаковки чая. После смерти матери (отец скончался в 1839 году) в 1851-м  Знаменское отошло  Николаю Соломоновичу. Ему же в наследство достался московский дом в Леонтьевском переулке и винный склад с винокуренным заводом. Спустя одиннадцать лет после трагических событий на Кавказе, где от его руки погиб гений человечества, заветная мечта Мартынова осуществилась в Подмосковье – владеть  винным делом. … В старости он   к р у п н о   и г р а л,   увлекался спиритизмом и, по словам князя В. Голицына, «как нельзя лучше оправдывал кличку «Статуя Командора». Каким-то холодом веяло от всей его фигуры, беловолосой, с неподвижным лицом, суровым взглядом».

…Игра в карты на деньги является игрой азартной, затягивающей, грозящей полной нищетой и падением статуса в обществе. Но, как видим, не считалось грехом выиграть в карты целое состояние, – и совесть никого из «везунчиков» …не мучила. Никакого чувства вины. Более того, считалось, что картёжный долг – дело «святое»: проигрался – отдай: «долг платежом красен». Иначе… позор и… не знаю даже, какие последствия. «А что (?..), – говорят нам эти картёжные «победители-везунчики»,  –  мол,   с а м   знал, чем рисковал: а ты не играй, коль на расправу жидкий! Коли нравится выигрывать – умей и проигрывать!». Самое жуткое, что такая логика рассуждений совершенно справедлива. Помните, как у Лермонтова в «Тамбовской казначейше»: «Играй да не отыгрывайся»?..  Но. Одно дело выиграть хотя бы честно, следуя правилам игры, и совсем… – совсем другое – обогатиться мошенническим образом, с обманом «на голубом глазу», ибо это уже не только не честно, не порядочно и не по правилам, но вообще-то является уголовно-наказуемым деянием. Конечно же, для армии – это «пятно на мундир» и… позор-позорище, где офицер – настоящий шулер-преступник, да ещё и числится на хорошем счету, получает царские благодарности и награды: совсем, как приличный и добропорядочный офицер царской армии. Покрывательство (сокрытие) такого позора командиром полка – выглядит как соучастие в карточном шулерстве.

Небольшой экскурс в историю шулерства нам не помешает.

В Центральном государственном архиве Кировской области (ЦГАКО) хранится архивное дело из фонда канцелярии вятского губернатора с заголовком: «Дело о карточных академиках». В нём собраны официальные бумаги за 1797–1798 гг. Сразу вслед за тем, как дело было закончено, канцелярские служители дали ему столь интригующее заглавие. В самих бумагах выражение «карточные академики» ни разу не встречается. Похоже, оно было неофициальным: современники знали, что так именовали шайку московских шулеров, разоблачённых и подвергнутых наказанию в 1795г. Историк Н.Д. Чечулин отмечал, что в правление Екатерины II «вместе с роскошью усилилась до страшных размеров карточная игра; о развитии её в столицах есть упоминания ещё раньше; в провинции же она была прежде известна гораздо менее и составляла принадлежность лишь общества более богатых и образованных людей; но, начиная с конца 80-х годов, дворяне почти только и делают, что сидят за картами, и мужчины, и женщины, и старые, и молодые; садятся играть с утра, зимою ещё при свечах, и играют до ночи, вставая лишь пить и есть... составлялись компании обыграть кого-нибудь наверняка; поддерживать себя карточною игрой нисколько не считалось предосудительным». Азартные карточные игры тогда находились под запретом, и уж тем более преследовалось мошенничество в игре. Это напрямую следовало как из нескольких указов Екатерины II, так и из «Устава благочиния» (1782). Правда, высочайшие указания мало кого останавливали: «На практике азартная игра не влекла за собой наказания, если она не сопровождалась какими-либо противозаконными действиями и была лишь развлечением, не переходящим рамки семьи или дружеского круга». Кроме того, слишком уж тонка была грань между дозволенной игрой «на интерес» и недозволенной – на деньги либо имущество (когда ставки мало-помалу доходили до умопомрачительных размеров).

Нетрудно догадаться, что и при Николае Первом – шулерство однозначно осуждалось, и наказывалось так же, как и при Екатерине Великой.

В России карточное мошенничество – среди всех способов уголовно наказуемого обмана –  выделялось особенно. Его так же, как и карманные кражи, относят к «классическому» типу профессионального преступления, требующего специальной подготовки. Карточные шулера по своему образу жизни, кастовости и материальному положению выделялись не только из общей массы профессиональных преступников, но и из среды мошенников. Типичными мошенническими способами при игре была метка карт, подрезание их краёв, крапление, наколка с помощью иглы. В зависимости от способа совершения преступлений и квалификации шулера делились на игроков высшего класса («червонные валеты» или «мастаки»); на лиц, играющих подтасовкой, в заранее подготовленную колоду («складчики»); а также на подглядывающих в чужие карты («сигнальщики») и др.

К какой конкретно шулерской касте принадлежал Николай Мартынов – мы, конечно же, никогда уже не узнаем, ибо «тайна сильно покрыта мраком». Но тот факт, что он – вплотную и с профессиональными навыками – занимался картёжным мошенничеством…(иначе, откуда же кличка «маркиз де Шулерхоф»?..)  – так это, как говорится, «и к бабке не ходи».  Известно, что остаток своей жизни Мартынов провёл в Москве между своим домом на Леонтьевском переулке и Английским клубом, где он постоянно играл в карты. Именно при посещении Английского клуба Мартынов встретился с Васильчиковым и попросил у него защиты от «какого-то Мартьянова», что мы узнаём из Дневника Алексея Сергеевича Суворина (1834–1912), журналиста, издателя, писателя, театрального критика и драматурга:
               

* * *

«Васильчиков о Лермонтове: — «Если б его не убил Мартынов, то убил бы кто другой; ему всё равно не сносить бы головы». Васильчиков в Английском клубе в Москве встретил Мартынова. В клуб надо было рекомендацию. Он спрашивает одного — умер, другого — нет. Кто-то ударяет по плечу. Обернулся — Мартынов. — «Я тебя запишу». Взял его под руку, говорит: «Заступись, пожалуйста. А то в Петербурге какой-то Мартьянов прямо убийцей меня называет». — Ну, как не порадеть! Так и с Пушкиным поступали. Все кавалергарды были за Дантеса. Панчулидзеву Ефремов говорил — «Надо вам рассиропить историю полка декабристами. А то ведь у вашего полка два убийцы — Дантес и Мартынов»». (См. А.С. Суворин, Дневник. Запись №5 за 20-е мая 1899 года, относительно которой Э.Г. Герштейн поясняет, что «запись сделана со слов П.А. Ефремова, издателя и редактора сочинений Пушкина и Лермонтова»).


И если Вы, дорогой Читатель, с моей абсолютной убеждённостью в том, что Мартынов был завзятым игроком и карточным шулером, не согласны… – то тут «тогда», как говорится, «наши мнения разошлись». Думается, было примерно так. Заприметили ранее, – и не однажды, – что Мартынов играет «нечисто». Пожаловались начальству. Кто-то из влиятельных офицеров мог взяться за проверку лично. Всё взвесили, обдумали, приготовили «ловушку», – и поймали «за руку с поличным». Уличили – при свидетелях: не выкрутишься. «Пух и перья» – полетели сразу. Пришлось, во избежание более страшных и позорных последствий, «самолично» подать в отставку... Возможен и другой вариант «попадоса»: «обмишулил внаглую» кого-то, а у того – родственник или друг на высоких должностях. Ну, и «прижали» так, что «пух и перья» полетели быстро и сразу. И всё: конец военной карьере с генеральскими эполетами. Думал «переплюнуть» отца-полковника, а… «вишь, вона как получилося-то…». 

Однако… – вернёмся в Пятигорск, в июль 1841-го года. Мартыновское материальное положение, видимо, действительно – оставляло желать лучшего: военного жалованья теперь – нет; батюшка помер, всё изменилось: прежних доходов нет, сёстры «на выданье», – и надеяться на деньги из дома, видимо, не приходилось… А где взять-то? Ведь Мартынов любил «транжирить» деньги, в чём и сам признавался, – но, думается, не от великой щедрости. Скорее всего, «транжирство» происходило от приличных проигрышей в карты: «надуть» партнёра… не всегда получается. В письме от 5-го октября 1837 года Николай Соломонович писал отцу из Екатеринодара [подлинник: ИРЛИ, ф. 524, оп. 2, № 54, лл. 1–2]:

«Не могу сделать вам лучшАго подарка для вашего рождения, милой папинька, как объявить вам, что экспедиция наша кончена, второго периода не будет и, может быть, на днях мы будем отправляться обратно в полки… Это решится в Ставрополе, тот час по приезде Государя; во всяком случае вы уже можете быть покойны на мой щёт; я в деле уже больше не буду! 300 руб., которые вы мне послали через Лермонтова, получил; но писем никаких, потому что его обокрали в дороге, и деньги эти, вложенные в письме, так же пропали, но он, само собой разумеется отдал мне свои! Если вы помните содержание вашего письма, то сделайте одолжение, повторите; так же и сестёр попросите от меня! Деньги я уже все промотал, приехав в Екатеринодар, я как дикой набросился на все увеселения; случай удобный, у нас теперь ярманка. И самому смешно; представьте я накупил себе картин, большею частью женских головок для того только чтобы припомнить прошедшее и чтобы забыть эту скучную экспедицию! – уверен, что прийдёт время когда буду и об ней вспоминать с наслаждением, но не присылайте мне теперь; или нас скоро не распустят, то тогда я напишу вам об этом».

Да. Вот так и пишет:  «п р о м о т а л», чтобы не написать   «п р о и г р а л».   Ведь если бы, скажем, Вы потратили деньги на что-то нужное, необходимое и полезное… – разве ж слово «промотал» родилось бы из-под пера Вашего?..

Но вернёмся к «бедственному» положению Николая Соломоновича.

…Итак, чтобы как-то поправить положение – нужны связи, чьё-то влиятельное заступничество… Или – выгодно жениться: чтоб – богатая, да папа при связях и при власти… Или – выиграть деньжат в карты: не зря же Михаил Юрьевич назвал Пятигорск «кавказским Монако»!.. Только глупец мог покинуть Пятигорск в самый разгар курортного сезона, – когда все богатые и влиятельные стремятся «на воды», где за стаканом «минералки», просто от нечего делать, легко можно завести нужное и очень полезное знакомство… Опять же – чего ещё хотеть от судьбы, когда сын самого Иллариона Васильевича Васильчикова, – второго лица Государства Российского после Императора, – живёт вот тут: рядом с тобою? Надо лишь – подольститься, угодить, попросить… Но кто же станет делать для тебя услуги просто так, – особенно Васильчиков (?!.). И, – если нашу мысль развивать и далее в этом направлении, – то… как-то само собой и выходит, что фигура князя Васильчикова А.И. выступает на первый план: как имеющая реальные рычаги воздействия на Мартынова в его непростой ситуации: скоропостижно-вынужденная отставка… – и всё: кто ты теперь?.. Как долго можно находиться «не у дел»?.. Как теперь и в каком направлении выстроить свою будущность?.. За что зацепиться, чтобы поправить положение?.. Как развернуть дорогу судьбы в нужное русло?.. У кого просить помощи? – Одни вопросы.

Первым делом – он… «одумался», – тут же спохватился и, видимо, по чьему-то совету – сразу же – следом – отправил новую официальную бумагу об отзыве уже поданного предыдущего Прошения насчёт «выйти в отставку». Однако… 23 февраля 1841 года – всё же – решением императора орденоносец ротмистр по кавалерии Мартынов Н.С. был окончательно и бесповоротно отправлен в отставку с чином майора. Сохранилась запись в Книге входящих и исходящих инспекторского департамента военного министерства от 10 февраля 1841 года «об определении вновь на службу отставного майора Мартынова». Переписка на восьми листах была впоследствии уничтожена. Закончена она была 27-го февраля. (См. ЦГВИА, ф. 395, инспекторского департамента военного министерства, отд. 1, стол 4, св. 1288, № 296).


Итак, уточним: дело инспекторского департамента военного министерства «об определении вновь на службу отставного майора Мартынова» было заведено и принято к рассмотрению 10-го февраля 1841 года, когда ещё окончательного решения в отношении Мартынова принято не было. До 22-го февраля дело находилось на рассмотрении, а 23-го – решение было принято окончательно, и – вовсе не в пользу «передумавшего» увольняться в отставку Мартынова. Мы можем примерно предположить, что же именно вошло в перечень документов «на восьми листах», которые были впоследствии уничтожены. На мой взгляд, это примерно так:

1. Прошение (на гербовой бумаге) от ротмистра по кавалерии Н.С. Мартынова об отставке
2. Подписка (реверс) Мартынова о том, что после отставки он не будет просить материальной помощи
3. Сопроводительный рапорт командира полка с приложением формулярного списка на ротмистра по кавалерии Мартынова
4. Новый документ-заявление от Мартынова об отзыве ранее поданного Прошения об уходе в отставку и с просьбой об определении вновь на военную службу
5. Мнение командира полка по восстановлению ротмистра Мартынова на службе
6. Документ (сентенция) с мнением вышестоящего военачальника о возможности восстановления Мартынова на службе
7. Сентенция (мнение) докладчика? военного аудитора?.. изложившего обстоятельства подачи Мартыновым Прошения об отставке и разъяснившего суть вопроса
8. Решение императора Николая Первого от 23-го февраля 1841 г. об отказе в восстановлении на службе и об удовлетворении Прошения об увольнении в отставку от ротмистра по кавалерии Мартынова Николая Соломоновича, – с присвоением майорского чина в связи с отставкой


Этот примерный перечень я привожу здесь по собственному наитию, но лишь для того, чтобы Читатель не мучился «великой тайною»: мол, а что же там могло быть «такого», если – даже – уничтожено? Ну, конечно же, уничтожено было «впоследствии», по прошествии какого-то времени: как бы «за полным отсутствием какой-либо надобности». Но нельзя исключать также, что уничтожение этой документации произошло и по причине вмешательства конкретного влиятельного военачальника с целью «стереть с лица земли» этот постыдный факт из жизни «благородного семейства Мартыновых».

Иной читатель может сказать: «Шулерство Мартынова – не доказано, и многие авторы так не считают»… Вы можете соглашаться или – не соглашаться со мною, но факты – вещь упрямая. Да, прямых доказательств нет, ибо всё старательно уничтожено: видимо, – для уничтожения доказательств картёжного шулерства Мартынова – у кого-то были веские причины. Однако у нас есть… хоть и косвенные, но всё же – доказательства: как то: воспоминания современников Мартынова, к которым мы обращались выше, а также сам по себе красноречивый, – никак и никогда не объясняемый Мартыновым, – факт неоправданно «скоропостижной» отставки. Для нас, поверьте, этого – сверх-достаточно: «маркиз де Шулерхоф», – и этим всё сказано.

…Короче, – …выкрутиться из шулерской истории …не вышло, и генеральское будущее, как говорится, «накрылось медным тазом»…  А тут, глядишь, и «советчик» рядом. Очень знающий: сам «князь Ксандр»-Васильчиков. А у него – petit p;re (франц. – батюшка). Прямо при царе. Фаворит. Могущественный. Недосягаемо-влиятельный, непостижимо-властный... А у Александра Илларионовича, чей «пап`a при власти» – …и конкретный интерес к Мартынову… как раз имеется: «выскочку Лермонтова поставить в рамки». Услуга – за услугу.  …Нет, ну Вы посудите-то сами: каков наглец!.. При дворе – и слышать о нём ничего не желают!.. А он?.. – ни тебе уважения, ни тебе понимания «кто есть кто». Никакой, понимаете ли, субординации!.. Другие, вон, – не чета какому-то писаке-поручику, между прочим, – из кожи лезут: всячески стараются: то «поднести», то «похвалить», то в карты… не выиграть… – прямо не знают, куда и «посадить», чем «угодить»: подчёркнуто-уважительное… – надлежащее отношение. Само только имя – «Васильчиков»… –  и этим уже всё сказано. А тут… какой-то «дважды-ссыльный поручик»… – и чего только себе ни позволяет! …Издевается он, видите ли: …и «мученик фавора», и «дипломат не у дел», и «умник», или – того «хлеще» – «Дон-Кихот иезуитизма»!.. Да что он о себе возомнил!?. Не-е-ет, надо бы – «осадить». Прямо-таки …хо-ро-шо «осадить». Надо «поставить в рамки» этого зарвавшегося «острослова», эту «литературную знаменитость», эту «ядовитую гадину»… Тем более, что его «шуточки» мно-о-огим не нравятся: не только здесь, но и   –   в ы ш е… Надо. Но  –  к а к?..  Да чего ж тут «думать»: всё просто. Сослан-то – за дуэль. Стал-быть, надо устроить ему ещё одну «дуэль»: очередную: мол, дело-то… «привычное»… Скажем, с тем же Мартышом, а то – он всё «взбрыкивает», да без толку… Его лишь надо поддержать: «подпеть» ему… – сыграть на самолюбии и «накрутить» против нашего «шутника», как следует… – да «подогреть»… пообещать поддержку при любом исходе. А вину «повесить», само-собой, на Михаила Юрьевича. Ну, а там… поглядим – что Бог даст. И…? Почему бы и «нет»?.. – Вполне разумно.


Продолжение: Часть 10. Про 300 рублей, возвращённые Лермонтовым
http://stihi.ru/2023/12/03/5115

Вернуться: Часть 8. Военная карьера «отставного майора» Мартынова
http://stihi.ru/2023/12/02/6325