Ингрид Кирштайн. Зимние забавы
под такты вальса венского и с муфточкой в руках.
А мозг не ждал овации, пока блистали льды,
из лекций Остроградского ей вспомнились ходы.
Вертел он - наше с кисточкой, повсюду есть дела,
что шляпы за модисточкой, небесные тела.
Их Смуглого Изящества растаял пируэт,
эпистолы блестящей остался пистолет.
Наука перевесила, вонзил конек зубец
в задачку равновесия сатурновых колец.
Задачи нерешимые неведомы творцу,
проспать лета и зимы - проклятье мудрецу.
Работой неотвязной - пока кружит земля -
засей минуты праздной эфирные поля.
В полибинские дали безбашенных аллей
детдомовцы прогнали кисейных лорелей.
Текло другое время, но вытекло до дна,
и ласточкою в сени
речь памяти слышна.
Восстали интегралы - мечами сверх ковров -
вернули опахала романов-вееров.
Коньки, что были впору, повешены на крюк,
насобирали кворум: накидка и каблук,
конфедератка с кисточкой - софический узор,
и слог ее эпический разубран в коленкор.
Наука перевесила, вонзил конек зубец
в задачку равновесия сатурновых колец.
Свидетельство о публикации №123120107057