Черногорское утреннее

Бесы взыгрались мной:
Хлеба, зрелищ и блуда!
И кажется, я – такой,
Какой там Христос и Будда!

Вот, просто пишу слова,
Чтоб выговориться, не боле,
А что разнесёт молва –
Так я не горжусь собою…

И чем завершится труд –
Не знаю… тут всё в потоке…
И в мыслях такой же блуд,
Как и в телесных соках.

И бесы кричат: сдавайся!
Мы знаем всё про тебя.
И Бог говорит: покайся,
Ведь святость – твоя стезя.

О, если б ты посох имел,
То Я б тебе посох дал,
И будь ты пушист и бел,
Я б в Небо тебя забрал.

Там ждёт Нас престол державный,
Подножием до земли,
И честь, и хвала, и слава,
И золотой Олимп.

Ты стал бы как жезл железный
Среди сосудов из глины,
Вот только нужна победа
Над бесами нынче, сыне...

А я не хочу насильно…
И сдаться – не мой удел…
Как святости той носитель
Я Цельности захотел…

И я не ищу победы,
Но только Любви одной,
И Вера моя как Веда
Слагает фундамент мой.

Я верю, что Сила в Согласии,
Что Правда – его оплот,
И даже с моим Всевластием
Я с теми, кто – над и – под.

И Правда – мой друг, спаситель,
Спасавший меня не раз –
Мне вторит: себе не лгите!
Лишь лживых Христос не спас.

И Будда, не веря в чудо,
Но – в волю свою и разум,
За правду топил повсюду,
С лжецами прощаясь сразу.

Поскольку неправда надвое
Разделит, и станешь слаб,
И дом разделённый – падает,
И вместо хозяина – раб.

И я, признаваясь в правде –
За них, за себя, за нас,
До хлеба и зрелищ падок,
И в блуде почти увяз,

(Тут действия не играют
Почти никакой ведь роли,
Желанья и чувства – к раю
И от – выстилают дороги)

Так вот, признаваясь в этом,
Я вновь собираю себя
Вокруг лучезарного света,
Что светит во мне как маяк.

И бесы бегут врассыпную,
И тьма не объяла тот свет,
А я, как итог, долюблю их,
Ведь свет – от славянского све*.

Мой свет, на душе разрастаясь
И радугой множа Всеновь,
Напомнит, что славлю Христа я
Как раз за такую Любовь –

Что светом преображает
И бесов, и с ними – меня,
Из тлена Собой воскрешая,
Ни в чём никого не виня…

И тут оправдания ради
Замечу, что похоть и голод
Подобны небесной награде
Для знавших бесчувствия холод.

Ты ими сперва воскресаешь
От смертной, безумной тоски,
В них стая желаний, как стая ж
Из чувств оживающих птиц.

И главное, их признавая,
Не стать вновь у них же рабом,
Но вместе со стаей взлетая,
Вернуться в Любви Отчий дом.

И похоть, и голод желудка,
И жажда до зрелищ ума
Терзали меня двое суток,
На третьи – сдалась моя тьма,

И утро божественным светом
Нас с ней осенило крестом,
Легко быть у Неба поэтом,
И Небо – свидетель мне в том,

Что я не Христос, и не Будда,
Но живы во мне оба брата,
И волей, и разумом чудо
Любви я явил многократно.

И тьму мной вобрав, и светила,
Отец сотворил во мне Космос…
А Небо собой золотило
Мой жезл, и державу, и посох.






_______________
*све – праславянское «все», сохранившееся в этой форме в сербско-хорватской группе славянских языков