В логове звука под корень врезан замок

простужусь  здоровьем  коротких  гудков,
надёжно  спрячу  в  себе  звук,
отберу  у  слепого  инвалида  открытый  взгляд,
обмолвлюсь  с  маком  содрать  с  иглы  звездопад,
из  меня  вынут  тело,
стерилизуют  камнепадом,
хмурый  мир  звуков  эха
потечёт  словами  по  мёртвой  бумаге…

подозрительно  пишет  перо  крыльями  встречного  ветра,
пальцы  тускнеют  судорогой  в  трещине  гипса,
и  вымазан  далями  печатный  станок  марша,
свет  уверенно  подходит  к  тупиковой  станции,
и  нет  глубины  острей
мелкого  полноводья  Тихого  Океана,
она  шьёт  рыбам  рот  стежком  языка,
а  я  просочусь  словами  сквозь  жабры  испуга,
вздох  капель  надёжно  спрячу  в  опухоль  звука…

полночь  в  часах  ломала  стрелки,
придирчивый  взгляд  не  оглянулся  на  сглаз,
поколение  сонных  сов  без  родословной
пыталось  с  неба  снять  мерку,
вставить  в  картинку  кошачьего  хора
неоконченный  речитатив  пса…

тишина  клочья  рвёт,
избыток  тепла,  пульс  мазка,  по  полотну  слушает,
старые  ставни  скрипят,
железный  коврик  окна,
как  одеяло  стеклянных  будней,
и  режет  звук  лезвие  плуга,
и  громоздка  красивая  непогода 
со  снегом  и  дурными  мыслями,
губы  вечера,
под  кайфом  дня, 
шепчут – всё  схвачено,
в  логове  звука  под  корень  врезан  замок  чёрной  радугой.