Привет Саранску!

Вчера «смонтировал» 3 подборки на Стихиру. Под нынешний год. Одну (Забавные игры») – утром. В три текста (последний – в «прозу»).
Две – вечером.
Вечерние… «В Осень» – Тане и Вале. «Двоечка». Первое – с «заскоком» в восемнадцатый век (под Пугача, чуму и Очаков) – от Таниного «Донского монастыря». Второе – от моих «Вагантов» (через «Вагнера в Уганде»). Не без «загиба», но выдержано.
И (из вечернего) – «Между Жизнью и Смертью. Разное…». «Четверик» (со вставленной «троечкой» из бывшего). Действительно – разное. Себе, Аннушке (Б.) – к годовщине, маме (в ДР) и… Каховской ГЭС.
На вечерние утром откликнулся Маянский. Хорошо откликнулся. Похвалил за «сценарий» (по ЖС).
Новых стихов сегодня не предвидится. Настраиваюсь на завтрашние посиделки у Лисова (в Ветакадемии) – в память Н. А. Панькову и его детищу (бахтинскому журналу). Выходить «в свет» большого желания у меня нет (будто такое было раньше!?), но – из уважения.
Задумано на 2 часа (в «мост» с Саранском). Участникам – до 20 минут.
Поделиться воспоминаниями.
Я-то с самим ДКФ («Диалог. Карнавал. Хронотоп») пребывал в некотором отдалении. Но – таки причащался. И кое-чем обязан.
При желании мог бы состряпать и недурную книжицу. Типа: «Влияние сотрудничества с ДКФ на моё творчество». С «творчеством» (в контексте влияния) – вполне. Если – о соответствии «действительности».
Моя «герменевтика» изначально (и по сути) представляет собой нечто на стыке между поэзией и философией. Но и поэтика того же Бахтина также была неким синтезом философии и языкознания (литературоведения).
Синтезом, далёким от всякой лингвистики и куда более близким именно к «филологии», если внимательно отнестись к различию между этими сущностями.
------------------------------------
Постфактум (уже на следующий, после прошедшего мероприятия) день.
А могло ведь и не состояться. Бахтинско-паньковское.
Причём, с «двух боков».
Сначала – о «субъективном». Сугубо своём.
Накануне (14.11) у меня дюже прыгнуло давление. С самого утра. В кружение-шатание.
Наташка, придя с работ, намерила 175 на 120. Стала пичкать таблетосами. Как-то сбили до 145-95.
На утро – примерно то же. Мелькало: а не отсачковать ли?!
Мелькало – не только под это «дюже», в опаску за своё «драгоценное».
Было и ещё…
Нет у меня охоты на какие-то сотрудничества ни со своими (лукаморски-коллаборантскими) «конторами», ни с российскими (в данном случае, Мордовский ГУ). И уж на областное TV, в продолжение «темы», я точно не пойду. Не в какую-то боязнь (из своего «подполья»), а в неприязнь. Ко всему «режимному» (и тут, и там).
И – момент сугубо технический.
Я намеревался зачитать несколько виршей. Из своих Перекликов. Хотя бы – «Роман» (Бахтину в целом). А под «Карнавал» – «Вильгельма Бонгардена и Ганца Кюхельбекера». Притом, что выбрал вообще 8-9 текстов.
А по памяти мне их не воспроизвести. Распечатать загодя не удосужился. Переписал (небрежно-трудночитаемо) в тетрадочку. Уже на самом выходе подошёл к копицентру, но прикинул, что опаздываю, и двинул пехом до Ветакадемии. Минут за 25 переместился (через мостик к ДК, мимо своих «пенат» – школы-гимназии и трёхэтажки № 12).
«Второй бок» (организационный) воткнулся уже в конференцзале. Никак не удавалось наладить связь с Саранском. Даже Китай сразу откликнулся (Ланьчжоу, провинция Ганьсу).
На этом потеряли порядка 20 минут. Ещё бы столько, и можно было бы всё свёртывать. Однако – срослось-состоялось. В галочку-зачётку организаторам (с обеих сторон).
Всё прошло достаточно пристойно и скучно. Витебск вещал. Саранск слушал. Слушал и кивал, изредка что-то вставляя. Да: приглашал что-нибудь присылать им в издательство.
От Витебска, помимо ведущего АГЛ (отнюдь не… а только – Александра Геннадьевича Лисова), усердствовали, как-то от ВГУ: В. В. Здольников, В. В. Бабич и – тот, кто всё-таки отважился, несмотря на некоторое кружение-шатание.
Кроме нас – три дамы. Две (Александровны – Светлана и Татьяна) – от Академии. Обе – выпускницы нашего некогда филологического (тогда ещё без «гуманитаристики»). И барышня-архивистка.
О чём вещали девоньки, я уже подзабыл. Оба В. В. – что-то об истории издания детища Николая Алексеевича (Панькова). Я – о «своём Бахтине». В перемешку с Лосевым (а как же!) и чем-то ещё.
О стишках, конечно, вспомнил («Переклики!»), но так и не прочитал. Не хватало времени, да и…
Прочесть свои каракули я как-то сумел бы (так своё же), но… Пришлось бы что-то пояснять. Дабы кого-то не шибко обидеть.
А вот, представим. По выбранным.

Не повторяй – душа твоя богата –
Того, что было сказано когда-то,
Но, может быть, поэзия сама –
Одна великолепная цитата.

1. «Роман»

Роман – не морок, не дурман,
а форма животворная.
И если ты – слегка гурман,
бери его в уборную.
Присев удобно на стульчак,
воистину блаженствуя,
читай утрами натощак
о глупостях божественных.
И помни, что сказал Бахтин,
осмыслив Достоевского:
не должен автор быть един,
пером священнодействуя.
Герой – не просто имярек,
юрод с похабной кличкою,
а полноценный человек,
идеями напичканный.
Не словоблудия поток
из мутных бездн хтонических –
но смысло-образ хронотоп
взойдёт полифонически.
А как взойдёт – спеши в чертог,
где яств откушав с винами,
вступай в пристойный диалог
с прекрасной половиною.
-------------------------------------
Кому «уборная» претит –
помилуйте (с придирками)!
Рабле и вовсе был «бандит»,
фрондируя подтирками.
(3-4.10.2016)

«Увертюра» (синеньким) – от Анны Андреевны (1956). «Роман» – моё, максимально заточенное на Бахтина.
Ну, да – слегка скабрёзное. С уборной, стульчаком и подтирками. Так оно же вырастало и под прямо не упомянутый в тексте «карнавал». И тем, кто в теме (включая саранцев – да ещё при таком имени), заминать слух и гонор, вроде бы, было не должно. А Рабле здесь обозван «закавыченным» бандитом, скорее всего, уже «в честь» тёзки и как-то предшественника – Вийона. Так сказать – в тот же Переклик.
Потому за него мне сильно расшаркиваться перед слушателями не пришлось бы.
Самому же (сейчас) – больше в интерес, чем этот текст был тогда (в октябре 16-го) мотивирован. Из прилагающегося примечания (коротенькой справки о творчестве ММБ и Алькофрибаса Назье) ничего к этому извлечь не удаётся. Остаётся – так сказать, контекст. А именно – тексты, которые окаймляют столь выразительную «бахтиниаду».
Вот и глянем (в Архив). На «над» и «под».
Три (ближайших) – над (прежде)

«Ваяние»

Сияла ночь. Луной был полон сад. Лежали
Лучи у наших ног в гостиной без огней.
Рояль был весь раскрыт, и струны в нём дрожали,
Как и сердца у нас за песнию твоей.
(А. Фет)
--------------------------------------

От Ксении:
«Ну, чё там наваяли?».
А я – бухой. Головушка – бо-бо.
Надысь мы бодренько играли на «рояле».
А нынче вот – рыдаю над собой.
Там был балкон. Коньяк. И Алла Корчак.
Дрожали струны. Лыбилась Луна.
А не она ли подослала порчу?! –
Поклонница Е. В. Головина.
«Любить-обнять». Дурачиться в гостиной.
Играться в фанты. «Доктора» склонять.
Теперь сижу – скотиною скотина.
А Вы по почте дразните меня.
Отстаньте, дерзкая!
Ведь я – не Фет Афоня.
Чтоб Вам стишки пописывать в альбом.
И не Фердыщенко!!!
Трепались на балконе?!
Заметьте, ни словечка про любовь.
(2.10.2016)

* * *

Травил ли Моцарта Сальери?
– Легенда!
Пушкин наболтал.
Хотя…
Занозой был в карьере.
А мы – завистливые звери –
порой расчистить пьедестал
горазды гнусным преступленьем.
Тут вам – и повод, и мотив.
Один – страстей безумных пленник.
Другого – демон совратил.
(2.10.2016)

«Параллели…»

Октябрь. Домашние болеют.
Ангина. Насморк. Я – держусь.
Один гуляю по аллеям.
Жую зелёную спаржу.
Когда-то герцога Бофора
кормили ею на убой.
А он – мужлан – любил аферы
и был отъявленный плейбой.
Бежал из тюрьм. Водил эскадру
и, вроде, без вести пропал.
Судьба – достойная бастарда.
Страстей и прихотей раба.
(3.10.2016)
PS:
 Франсуа де Бурбон-Вандом, 2-й герцог де Бофор (фр. Fran;ois de Bourbon-Vend;me, 2e duc de Beaufort; 16 января 1616 – 25 июня 1669) – внук короля Генриха IV Великого по боковой линии.
Второй сын Сезара де Бурбона, герцога Вандомского (внебрачного сына короля и Габриэль д'Эстре) и Франсуазы Лотарингской. Так что собственно бастардом был не сам Франсуа, а его отец.
Был значимой фигурой Фронды, позже в чине адмирала отличился в морских боях в Средиземном море, где и погиб. Поскольку тело погибшего герцога найдено не было, одна из версий гласит, что именно он был Человеком в железной маске. Побег герцога де Бофора из Венсенского замка в 1648 году стал одним из эпизодов романа Дюма «Двадцать лет спустя»; персонаж появляется и в «Виконте де Бражелоне».

И – что?!
Что (из этого) – к нашему «Роману»? С учётом многомерности моих Перекликов.
С наиближайшим (Бофору) – понятно. Франсуа! Как и наши «карнавальщики» – Рабле и Вийон. Бастард (ну, почти). Кроме того – был отмечен в романах Дюма.

В 1643 году вступил в один из самых громких заговоров против Мазарини – т. н. «Заговор Высокомерных». Анна Австрийская приказала заточить Бофора в Венсенский замок, откуда он сбежал в 1648 году и скрылся сначала в замок Шенонсо, потом в Вандоме. Был видным лидером Фронды, был прозван парижанами «Король рынков» (Roi des Halles).

Да и само название («Параллели») – к ассоциациям и Перекликам вообще.
Первое (из трёх, что «над»)… «Ваяние».
О музыке. Об Искусстве. О Творчестве.
А главное – Ксюше. Которую мы с Наташкой не просто помним, но… Вспоминали (плотно) именно вчера (уже – 16.11, в четверг). Перекинулись с мамой (Натальей Андреевной). Завтра посетим с визитом (отложенным). Посидим-погрустим.
Надо бы распечатать несколько текстов. Один – из новых (к «отложенному»). От 10.11. Другой – из мартовских, почему-то не включённых мною в Памятный.
С Окситанией и Констанцией. В три берёзы-два тополя. В искосок-в заооконь. К некрополю, в колыбель небес…
Очевидно – в прощание. С ней. Оставалось (от 19.03) два с лишним месяца. У нас был разговор по поводу посвящения Ване.
Вчера, когда я прикидывал то, что (и как) собрать на завтра, предварил «невключённое» таким пассажем

Упустил… Из мартовского. Вот это тоже ей (Оксане) шло… А может – и вышло?! В нашу (мою и её) Мистику…
Под последние наши перекиды по почте. В настроение…
Не предъявлял ни ей, ни «в сборник». Знаки… Франция («француженке»). И переклики имён

А вот и не так!
Проверил «почту». Отсылал. Оксане. 19-го (марта). В 21.10. После этого мы и переключились (с 20.03) на Ванино…
Переклики… Многомерные. Непресекающиеся…
К «Роману». То – что «под» (после). Если в ту же ближайшую троечку, то

«Восемнадцатый. Эпизод»

За что дрались? За разорённый дом.
Где честь поругана и молодость распята.
Ещё по-взрослому не вздыбил Дон.
Но стали на крыло птенцы-орлята.
Про них куплеты в праздник не споют.
Их просто вычеркнут из памяти народа.
Кого-то срубят в первом же бою
у станции Лихой в начале года.
Другим испить придётся до конца
всю чашу злобы и дождей свинцовых.
Российским рыцарям, оболганным юнцам –
безусым воинам отряда Чернецова.
(4.10.2016)

«Самсон»

Снова чей-то «косяк».
То ли – мой, то ли – «службы бяспекi».
Будто в этот «шабат»
я работу свою просвистал.
Мол, с поличным я взят.
И присвоил чужие успехи.
Да деньгу зашибал,
барабашку сховавши в кустах.
Я по уши в говне.
По макушку – аж некуда мазать.
Знаю – надо бежать,
раз оно не сбылось-не срослось.
Я живу без корней
в окаяннейшем Секторе Газа.
И с колосса душа
остригает остатки волос.
(5.10.2016)

По мнению читателей, третье несколько выбивается из "жанра". Потому мы его, так сказать, проигнорируем.
Особых «следов» от «Романа» не нахожу. А вот к сегодняшнему… В многомерность-непресекаемость. Так – второе!
И – не слабо!

Я живу без корней
в окаяннейшем Секторе Газа.
И с колосса душа
остригает остатки волос.

Семь лет назад… Гммм… «Окаяннейший Сектор Газа» – получите-распишитесь». Как бы – в накарк.
А и «остриг остатков волос с колосса» – не в бровь, а…
Я к совсем свежему своему (только что брошенному в рецку вдруг приоткрывшемуся Мише Моставлянскому). Да вообще – к последнему перед «Саранском».

«Мастацтва i рэчаiснасьць»

Гiсторык правiў творы Караткевiча.
На тое меў пасаду i дыплом.
Калi сур’ёзна – анiякай велiчы.
Звычайны прайдзiсвет i дубалом.
Чытаў зашмат. Бадай, не меньш за Ёзэфа.
Адразу – пракуратар i суддзя.
Як кожнага прыўладнага «фiлёзафа»,
Яго прыперла Роспачы Ладдзя.
Гiсторык, адпаведна рэчаiснасьцi,
Пасек на часткi тыя Каласы.
Карысьцi дзеля, пасярод наўмыснасьцi,
Нiвеяй не памыўшы валасы.
(13.11.2023)

Ну, да. «Каласы» (колосья) – не Колосс. Ды i валасы – не зусiм тыя. Але ж – як пераклiкнула! Опасное дело эти игры с потусторонним…
А последним (девятым) к неудосуженному с саранцами прикидывалось очень даже карнавальное «Вильгельм Бонгарден и Ганц Кюхельбекер. Где-то между Диканькой и Макондо»

Пишу полковнику. Шифрую.
Меняя почерк. Даже – ключ.
Вкрапляю в выпечку сырую
Румяный пряник. Под сургуч
Кладу в надёжную посылку
Бутыль фалернского вина.
Напялив шлем на бескозырку,
Шурую лесом. Ночь темна.
Кругом мятутся бесы розны.
Зазывно водят хоровод.
Там царь Иван штурмует Грозный
Опять под самый Новый год.
А мы с полковником в Макондо
Своё отпразднуем вдвоём.
Подымем тост за Джеймса Бонда.
За Боба Дилана споём.
Прощай, немытая Россия!
Помянем тень Бородина.
На Льва Абрамыча Кассиля
Оденем наши ордена. *
(31.12.2021)
* Согласен (с Женей): «Наденем» (коль «на» что-кого). К орденам. Однако… Хохмить, так хохмить.

Как бы я прочёл перед слышащими нас бахтинистами из Саранска (а они ещё и нескольких студиозусов заманили) лермонтовское «немытой России»?!
Хрен его знает! Так не прочёл же…
Вчера, вечером, в телефонном с Бабичем, Василий Васильевич сказал, что последние строки можно было бы опустить… Так они – считай, ударные! И в «немытость», и в «тень» (в накатывавшее Победобесие).
А стих-то мой – классный!
Он мне и сегодня кивнул.
С какого-то момента я стал прослушивать «ютубы» от Андрея Баумейстера. Украинский философ. Недурные (в плане просвещения) передачи.
Не кондовый рационалист. Верующий!
Вот и сегодня я «причастился» его посвящению Всемирному Дню философии (третий четверг ноября – в сей год пришёлся на 16.11, то бишь – вчера).
К чему?! В смысле – об А. Б. Так… К моему «Вильгельму Бонгардену».
То, что я в своего «героя» кого-то переодел, понятно… А кого?! Ну, имя я ему «рокирнул». От настоящего Кюхельбекера, коему достался «Ганц».
В год «Романа» (2016-й) и даже в тот же октябрь-месяц я начертал в ДР Наташке «Любимой».

Я пятого сыграю роль Харито.
Куплю букет отменных хризантем.
Войду опять без галстука, небритым.
Не с Бонни – Клайд, но всё-таки тандем.
Слегка загнул. А то!
– Смотрю «Шакала».
А там пуляют: кто-куда-за что.
Я сам себе даю урок вокала.
Брейд-вымпел поднимаю на флагшток.
И…
Сколько мне ещё стоять на рейде,
известно только Богу одному.
А посему –
за Вас, моя Миледи,
позвольте, я решительно приму.
Живительной. Из Вашего бокала.
За дерзость не сочтите сей аллюр.
Подумаешь – смотрел того «Шакала»!
Я Вас без кровожадностей люблю.
И если вдруг какой-нибудь Бонгарден
пульнёт в меня из ревности в упор,
такую смерть за высшую награду
приму…
А впрочем, это – перебор.
Но хризантемы будут. Это – точно!
Ну, разве, подстелив
– наверняка.
И пусть не от Харито мой вокал,
я петь готов и очно, и заочно.
(28.10.2016)

Барон Бонгарден, пальнувшей (из ревности) пиита и композитора Николая Ивановича Харито, ничем больше не прославился. Не удаётся нарыть даже его имя

Осенью 1918-го Николай Харито отправился на свадьбу друга по университету Козачинского в Тихорецк. Вокруг бушевала Гражданская война. Дамы как всегда вились вокруг красавца Харито – он сидел за роялем. Вот и сестра невесты, Верочка, не сводила с него глаз. Это не очень понравилось ее жениху, барону Бонгардену. Сначала он поскандалил с Харито за столом, но скандал удалось погасить. Но ревность была сильнее разума: подвыпивший барон пригласил Николая «на разговор», они вышли во двор, и он выстрелил в Харито в упор. Николая похоронили в Тихорецке, через год мать и сестра Надя перевезли его останки в Киев. Бонгардена судили, но он вывернулся, заявив, что «стрелял не в соперника, а в революционера». Решением генерала Деникина барона разжаловали в рядовые и отправили в I армейский корпус.
Сведений о его дальнейшей судьбе нет...
Так борец с самодержавием, всю жизнь разделявший революционные идеи, Николай Харито оказался зачислен в ряды белогвардейцев и защитников монархии. Советская власть не простила ему этого. Именно поэтому его имя долгие годы просто замалчивалось, а его произведения клеймили как «образчики мещанского вкуса». Только в эмигрантских кругах романсы Харито исполнялись, став символами ностальгии. Имя композитора сохранилось благодаря его поклонникам, собиравшим сведения о его жизни буквально по крупицам. Именно они отыскали и его заброшенную могилу на Лукьяновском кладбище Киева. Сейчас на его могиле выбито: «Харито Микола Iванович», а у скрипичного ключа – знаменитая строка: «Отцвели уж давно хризантемы в саду».
(Вечерняя Москва, 14 октября 2019)

Хутор Тихорецкий (на Кубани), где случилась эта драма, как-то перекликает с гоголевской Диканькой. Неужели-таки барона звали Гансом?! А я, нарыв то, успел подзабыть.
Ну, допустим, Ганс мог сойти и к Ивану. Отчество уже Харито. Фамилия отца которого была Иванисов. У Ивана Петровича была законная жена. В Санкт-Петербурге. Но успешный горный инженер безумно влюбился в красавицу- гречанку. В Ялте. Там и обосновался. Кроме Коли, Мария Георгиевна (Харито) родила ему ещё четырёх девочек (Веру, Лиду, Лену и Надю).
Ганс…
Был такой приличный философ. Александр Готлиб Баумгартен (1714-1762). Лейбницианец. Приличный уже хотя бы тем, что изобрёл термин «эстетика». Семиотика, поэтика…
От него (через него) – кивок уже сегодняшнему Андрею Баумейстеру. А Baum у нас (у немцев) – как бы «дерево»…
А Харито… Романсы, романсы, романсы…

Поскольку в моём карнавальном (новогоднем) явно попахивало чертовщинкой, да ещё с фалернским вином от Азазелло, самое время привести моё, опять-таки недавнее (отчего-то обильно читаемое на сайте) «Очнулся маятник Фуко»

Сегодня я Закат профукал.
Дождило истово. И Кот –
Зевал в кустах, пока Фагот
Вращал земную центрифугу.
На сей демарш созведье Псов
Чуть Волопасово глазело,
И бес коварный Азазелло
Сквозь сон просеивал песок.

А накануне, над мостом,
Кружила стая наглых галок.
Зари вечерней тлел огарок.
Всё, как обычно.
И восторг
Сие давно не вызывало.
Зато по-скотски не зевало.
И не скорбело о пустом.
Ни сном,
               ни духом…
Ни пестом…
(01-02.11.2023)

Между прочим, это (с Фаготом) прикидывалось в ту нечитанную саранцам «девяточку». Аккурат перед замыкающим «карнавальным» с Макондо.
И так можно закручивать (в Переклики) до бесконечности.
Да. Остальные 6 были такими. Почему выделил их?! Так – почти наугад.

2. «Переклики мои…»

Переклики мои…
Переклики!
Голубиная почта моя.
Ворухнулись глубинные книги.
Донным светом зарделась земля.
Будто вздохи нездешней печали
по солёной катились реке.
И калёные волны урчали
в унисон с механизмом Бреге.
(3.12.2019)

3. «Вечный спор»

Есть музыка Стиха.
Хотя стихи
                – не Музыка.
Поэзия тиха.
Ей по сердцу Таруса.
Поленовский пейзаж.
Цветаевские чтения.
Да Рихтера пассаж
в каком-нибудь Шопене.
А Музыка
                – везде.
Святая. Безголосая.
Сухой речитатив
раскатывает глоссами.
Глубокая, как сон.
В Одессе и Авзонии.
Каприччио.
Рапсод –
в изгнаннике Назоне.

4. «Несварение философии»

Читает тезисы Илья
Сергей Сергеича Хоружего.
А я попробую кальян,
Хоть знаю: ничего хорошего
В курении восточном нет.
Как, впрочем, вообще в курении.
Кальян, Корнелия, Лаэрт…
Ищу строку к стихотворению.
И Гамлета меж строк ищу.
Не нахожу. Актёры пошлые.
И с Бытием у нас – расчёт,
И с метафизикой дотошною.
А Тоша с Дугиным – того!
У Азиопы – несварение.
И я, убогий, не могу
Найти строку к стихотворению.
(14.08.2014)

5. «Ничего против Лермонтова!»

Белеет парус одинокий,
Как лебединое крыло,
И грустен путник ясноокий,
У ног колчан, в руке весло.
(А. Марлинский (Бестужев))

Опять крылом белеет парус,
небес лаская окоём.
Покоем вынянчена ярость
у одинокости-вдвоём.
От правды счастия немного.
Но всякой норме вопреки
восторгом теплится тревога
простой бестужевской строки.
(28.07.2020)
PS:
Тяжбы вокруг «переклички» Лермонтова с Марлинским (А. А. Бестужевым) начались, по крайней мере, с прошлого века. То, что четырнадцатилетний Михаил (начинающий!) заимствовал из «Андрея, князя Переяславского» целые строфы, говорит лишь об увлечении неизвестным (1828 г.) автором и поисках-упражнениях юного неофита. С «Парусом» – куда интереснее! Во-первых, при жизни не печатается (хотя в рукописном варианте сей шедевр – без оговорок! – не мог не дать о себе знать). Во-вторых… Два варианта и эволюция знаменитой строки: от «Белеет парус отдалённый» к первоисточнику, с превращением «одинокий» в «одинокой». В-третьих, кликнутый зачин вырастает в иную тему. Вызов – Ответ. Расставание с юношеским увлечением, не чуждым откровенным «перепевкам». С «Кавказским пленником» и «Корсаром».
В прошлые века такие переклички никого не возмущали. Напротив… Развитие темы, её трансформации. Увлекательно! Гвалт стали поднимать лишь с некоторых пор: разного рода развенчатели и «борцы с плагиатом». Обыкновенно – бездарные и ничего в Поэзии не смыслящие.
А с подачи Лермонтова (отнюдь не с Бестужева) «парус» зажил своею жизнью, заговорил… – Фофанов, Катаев, Окуджава, Юлий Ким, Владимир Каденко… Вот и я примазался (а и было уже где-то…).
Пушкин… Его «переклики»: с Державиным, Жуковским… Здесь я «воткнул»: про «одинокость вдвоём» и «От правды счастия немного». В зачин «Моцарт и Сальери» (1830) и в «Пора, мой друг, пора!» (1834). Именно в последнем мне слышится отклик уже на «Парус» (пусть и не напечатанный).

Пора, мой друг, пора! покоя сердце просит –
Летят за днями дни, и каждый час уносит
Частичку бытия, а мы с тобой вдвоем
Предполагаем жить, и глядь – как раз умрем.
На свете счастья нет, но есть покой и воля.
Давно завидная мечтается мне доля –
Давно, усталый раб, замыслил я побег
В обитель дальную трудов и чистых нег.

6. «Город Теней. Переклички»

В.П.

Что происходит на свете? – А снова весна.
Снова лопатой орудует дворник Платонов.
Синим окрашены створки вчерашнего сна,
Дверцы колясок и лёгких, как пух, фаэтонов.
Город сверкает в гирлянде ночных фонарей.
Тени теней, как и город, окрашены синим.
Тайные знаки транзита: «Эреб – Эмпирей».
Мартовский воздух, ещё по-вчерашнему зимний.
В старой кафешке – такой же неброский уют.
Справочник, полный нетленных имён и имений.
Те же мадонны приветливо вам подают
Водки рюмашку к тарелке вкуснейших пельменей.
В вежливом «Здрасьте!» – неловкий, но ясный намёк.
Коротко, сухо и чем-то на выстрел похоже.
Вот и твоё – на странице нетленных имён,
Мой транзитарий, а если по-русски – прохожий.
Что же за всем этим будет? –  а будет апрель.
Трели скворцов и такие же синие тени.
Те же мадонны, ну, разве, немножко добрей.
Те же скворчащие тихим уютом пельмени.
(13-14.03.2016)
Коцит
Вл. Витвицкому

7. «В порядке переклички»

Слева – утварь для священных проскомидий.
Справа – тара для хранения компоста.
Ты – об этом, мой любезнейший Овидий?
– Лишь отчасти, восхитительный мой Постум.
Вновь среда… А что мы делали по средам?
Nostalgie!  Теперь сижу, листаю «Фасты».
Ошельмован. По легенде – кем-то предан.
Это – лишнее. Мы не были опасны.
И не лгите, что расшатывали нравы!
Вечный Город и без нас зашился в термы.
Был бы повод – распиарятся расправы.
Пострадают даже царственные стервы!
Пей цикуту. Вытанцовывай цикадой.
Вон из Рима! На Планазию и в Томы.
Коль затронуты устои принципата,
позабудь отныне, Постум: где и кто мы.
(9.08.2017)
PS:
Сугубо в порядке переклички. На отклик В. Ковбасюка (Тарасюка?!) на мою «Метафизику»:

Василий Васильевич весь вечер нудил меня своими забобонами вокруг мистики и пр. Достал он меня по Наташкиному номеру. Целый час окучивал!
Сначала попрекнул, что я так и не раскрутил (на мероприятии) тему «Перекликов». Ну… Кое-что (в общих чертах) о своём жанре (и влиянии на него ММБ) я поведал. А без самих стихов (от чтения коих, ввиду дефицита времени, я отказался), требующих, кроме того, некоторого комментирования, проникнуть в сущность «феномена» затруднительно.
О чём я таки, без стишей, распинался?!
Подколол отсутствовавшего брата (коего вспоминали и даже портретизировали – архивной фоткой). Краешком коснувшись детективной истории с распространением журнала в 90-е.
Вспомнил тех знакамiтых, с кем довелось встретиться благодаря тусовкам вокруг (и около) паньковского проекта.
Сергей Сергеевич Хоружий (у нас, в Витебске), недавно отошедший в мир иной.
Аза Алибеговна Тахо-Годи. Ныне здравствующая (в свои за 100!). Уже в Москве. Под один из наших подскоков.
Тема «Лосев-Бахтин», для меня – сквозная. Всех прочих корифеев «русской мысли» я оставил в покое где-то в нулевые. А с этой «парочкой»…
На последнем, при моём преподстве, «круглом застолье» по наследию ММБ (у психологов, в 2018-м) выставлял докладец (материалы) в тему «К несостоявшемуся диалогу». Именно – между ними: Диалектиком-Символистом и Диалогистом. Почти, как между Хайдеггером и Целаном.
Как-то так. О своём проговоренном.
Без стихов (в иллюстрацию) было, конечно, скучновато. Мне.
В нашем (с Бабичем) «постфактуме» промелькнули «индейцы» Центральной Америки (от Santa Muerte до Маркеса и Кастанеды). Вячеслав Иванов. Сергей Эйзенштейн (аккурат к «царю Ивану, штурмовавшему Грозный под Новый год»). Масон Борис Михайлович Зубакин...
На упоминание о последнем я отреагировал весьма оригинально (в своём «жанре»). Под непрерывный монолог коллеги у меня свирганули собственные старые строчки…

«Покаянное»

В провинции, без моря, прозябая,
я разбавлял томление винцом.
Кропал стишки. Пустую прозу баял.
Коленца разные выкидывал с ленцой.
Предавшись этой суетной забаве,
успел прослыть заштатным мудрецом.
И, как Борис Михайлович Зубавин,
узбекское заимствовал словцо.

Строгал дрянцой набитые сонеты.
Канцоны плёл. И перси Андромеды
вылизывал потоком персеид.
Бездарно блеял «чудные мгновенья».
И музыки небесной откровенья
глушил зарядом выспренных сюит.
(8.12.2019)

В затяжной переляк с Мишей Моставлянским. «Федот, да не…». А только одной бухавкой и отличаются! Мой – писатель (1915-1981). Музыкальное образование. Военная тематика. Переводы с узбекского.
А бедного масона (создателя розенкрейцерского ордена «Lux Astralis», которому причащались и Эйзенштейн, и ученик Бахтина Волошинов), друга и наставника Анастасии Цветаевой, поэта («Медведь на бульваре», 1929), скульптура стрельнули в 1938-м.
Вспомнилось (зубакинско-зубавинское) мне очень даже кстати.
Уже сегодня я засёк присутствие на сайте Миши. Исчезнув (в знак протеста) год назад, он выпрыгнул (как из табакерки) с неделю назад. Буквально на несколько часов и в моё упущение. И вот – снова. Завитал вчера. А уже по утру я его зацепил. Даже перекинулись друг с другом. Притом, что судя по всему, наведался он на страничку ненадолго.
Не случись нашего вчерашнего «двоезубия», Миша, небось, со мной и не пересёкся бы. Спасибо и масону, и знатоку «узбекских словес»!
А в «Переклик» у меня – выше крыши. Притом, что я, прежде всего – «практик» (творца), есть и теоретические рассуждения (по предмету жанра). Но главное – сами Они. Переклики.
Только со «стихирянами» – за тысячу. А были (есть) и с классиками. С которых, собственно, и начинал, величая рубрику: «На пару с…».
С Бродским «в обнимку-прогулку» аж две недели в трестовской больничке прошаманил. Из сотни всего цикла его «длань-печать» лежит на большинстве.
Самое упоминание о «перекликах» (в термин) встречается у меня не менее 50 раз (не считая братских «перекличек»).
В многомерность жанра заходили и «соития» между временами-пространствами (слегка – к «хронотопу»), а также – между различными сферами искусства (словотворчество, живопись, музыка, кино…). Да и многое другое.
А возвращаясь к Ксюшиным… Мне пока «кажется» добавить (в завтрашнюю распечаточку) ещё один из тех мартовских. Под наш последний (не считая её реплики от 10 апреля) с ней «переговор».
Настаивать на том, что и оно – конкретно ей, не стану. Но под настроение ложится. Там – и музыка, и литература… Её, наше, наших (уже с Н. А. и В. А.) часов-времён и – как-то – родителей. Короче – в связь поколений.
«Пеларгоническое».

Когда весна придёт, не знаю.
Про то скучает старый клён.
А вы давно уже не с нами.
Тот клён, как провод, оголён.
И пусть мы в прах устали сами,
И гаснет огнище в домах.
Нарвёт в букет ударник Саня
Пеларгонических ромах.
Училке в классе их подарит.
Гордячка ахнет, но возьмёт.
А он сыграет на гитаре
Душой исполненный полёт.
Урок былой литературы.
Страницы ветхого кино.
В них ворох искренней халтуры,
Давным-давно, давным-давно…
(23.03.2023)

14-17.11.2023